Она вновь открыла.

— Неужели? Таки спасти меня пришла или опять поиздеваться? — с мрачной иронией поинтересовалась Красотка. — Пошла отсюда вон! — рявкнула она, и громко захлопнула дверь перед моим носом.

Я кинулась вниз, но около двери уже кто-то отдавал приказы:

— Сюда,— крикнул мужчина. — О подвале уже позаботились. Идите в дом. Проверьте все комнаты. Никого из мужчин в живых не оставлять!

Из дома теперь не выйти.

К Георгу не полезу, а то открою капсулу и не успею все вернуть на место, тогда погибнут все.

В панике понеслась по лестнице наверх к балкону, на котором Георг мне показывал атаку отбросов. Но здесь укрыться было негде, и я кинулась в техническую комнату через проход, с помощью которого меняли заряды пушек на стене, где за сеткой безопасности стояли большие ящики — трансформаторы для крупного электронного автоматического оружия, висевшего над входом.

Открыла защитную сетку и залезла внутрь, устроившись между большими ящиками, легла на пол. Кругом было полно мертвых мух, пыли и паутины.

Я четко услышала скрип обуви упыря, поднимающегося по лестнице…

У меня сразу похолодели руки, и сердце забилось так, будто готово выскочить из груди, его удары глухо отдавались в ушах. Вспотев от ужаса, я вжалась в стену, закрыв глаза…

Лежа на животе, между двумя большими ящиками-распределителями, смотрела на ботинки захватчика через сетку. Невольно приложив ухо к одному из них, слушала, как внутри гудит электричество. Благодаря напряжению, я наделась, что упырь моего дыхания не услышит.

Оглядев хозяйственное обустройство технической комнаты Георга, упырь заинтересованно присвистнул. И действительно, все оглядев, он крикнул своим:

— Здесь никого нет, — и пошел к лестнице. Оттуда я услышала разговор:

— Врет девка, кроме нее здесь никого! Нам и приказано взять ту, что в доме.

Послышался какой-то шум, потом раздался перепуганный вопль Красотки:

— Она там… да честно говорю! Я видела, как она поднималась к чердаку. Это она вам нужна! Не я! — После этого послышался топот нескольких пар ног.

«Вот сволочь!» — ругнулась я про себя, перекатываясь на спину и отползая в промежуток между большими железными ящиками.

Они шли сюда.

Меня обуял страх… Напуганная до полусмерти, я вжалась в стену и не сводила глаз с ворвавшихся упырей, чувствуя, как бешено колотится мое сердце…

Лицо покрылось холодным потом, руки дрожали. Упыри подошли к тому месту, где пряталась я.

Тут увидела их глаза. Даже раньше стоило мне о них просто вспомнить, как внутри все сжималось от ненависти и страха. Эти были голодными. Бесцветными и потому страшными. Давно таких не видела. Именно поэтому, общаясь с Георгом и Корбаном и их бойцами, я постоянно забывала, что они не люди. У упырей, которые не голодали, радужки глаз не теряли цвет. Здесь же были лютые звери. Голодные лютые звери.

Тот, что стоял ближе всех увидел меня. Я словно со стороны наблюдала, как его губы растягиваются в хищной улыбке, а мои глаза то и дело трусливо перебегают на большой нож в его руке.

Закрыла глаза, с усилием пытаясь сделать вздох, стараясь не паниковать.

Упырь резко распахнул сетку. Грубая рука в пластиковой перчатке схватила меня за волосы, от резкой боли я завизжала, брызнули слезы и, отталкивая его руками, пыталась зацепиться ногами за выступ ограды. Но он выдернул меня наружу. В гневе попыталась воткнуть ему в шею лекарство от вируса, но он грубо выкрутил мне руку за спину, вырвал и выкинул инъектор.

Я закричала от боли, вырываясь.

— Не думаю, что принц требовал найти эту чушку… — задумчиво произнес лысый упырь, стоявший рядом с тем, что схватил меня. — Та, первая, больше подходит. Может, ну ее… привезем ему ту, а эту оставим себе?

Вот этого момента я боялась больше смерти.

Я незаметно потянулась к ножу, мне неважно как, но живой я им не дамся!

Тот, что держал за волосы, в последний момент резко встряхнул меня в воздухе, так что я чуть не осталась без головы. Но, придя в себя, я вновь забарахталась, стараясь вырваться.

Тот, что держал меня, довольно отозвался:

— У него таких, как та дылда, как грязи под ногами. Эта поинтересней будет. Принц приказал ту, что в доме, значит, привезем обеих. Ясно? Я не хочу за нарушение приказа идти на корм каннибалам.

— Ну ты зануда… я же добра нам хотел… — Второй прозрачноглазый с ненавистью на меня посмотрел. И с алчностью. Не знаю, как ему удавалось это совмещать, но выглядело именно так.

Я замерла, не понимая, что за принц и зачем ему кто-то из дома Георга?

Вывернув руки за спину, толкая, меня почти снесли по лестнице вниз. Двигаться было невыносимо, вывернутое сочленение плеч ломило безумно.

Заплаканная Красотка стояла внизу под охраной трех бойцов.

Я прошипела ей гневное: «Дура!» и прошла мимо.

Нас повели через подвалы.

В конце, у самых ворот все было в крови, но трупов уже не было.

Наших охранников они добили. Лекку убили раньше. Стариков уничтожили. Никого кроме тех, кто сейчас спит в убежище, в живых не осталось.

Нас вывели наружу. Здесь у площадки перед воротами стояло много больших машин. Боевых, и просто для перевозок.

Связав нам руки, Красотку и меня закинули в багажник большого вездехода, похожего на тот, что был у Георга. Группа из пятнадцати бойцов погрузилась в него, другая группа села во второй вездеход, и мы поехали.

Чтобы не плакать, радуя упырей, я вдавливала ногти в кожу ладоней, физической болью отвлекаясь от боли куда более сильной. Той, что рвала грудь хуже медвежьих когтей.

Мы ехали долго.

Упыри всю дорогу веселились, вот только шутки у них были злые, они издевались друг над другом, а потом смеялись над тем, кому больно.

Красотка громко стонала, рыдая и сожалея, зачем она убежала с корабля, вызывая у меня дикое раздражение. Единственная радость — ее никто не слушал, видимо считая, что это нормально, что она просто ноет и жалуется.

Мы ехали уже сутки. Связанные руки совсем затекли и вызывали сильную боль. Губы полопались. За это время нас только раз выпускали в туалет. О еде или воде для пленниц никто не думал, хотя сомневаюсь, что в меня могло что-то влезть.

Я полностью ушла в себя, больше не в состоянии выносить упыриного гогота. Если это продлится еще немного, просто сойду с ума. И это будет освобождение! Потому, что как жить в этом мире после фермы Георга я не знала.

Весь этот период моей жизни на Сронтавской ферме, теперь казался мне частью какого-то безумного сна. Невероятного, странного, доброго и интересного настолько, что просыпаться не хотелось.

Георг, несмотря на все наши споры, показал мне, как это, быть человеком с чувствами и достоинством. Корбан, продемонстрировал, что вокруг много добрых людей, кем бы они изначально не казались. Марина — как можно быть по-настоящему сильной, среди тех, кто гораздо сильнее тебя, а Милана окружила опекой, научив заботиться о других. Лекка продемонстрировал благородство, показав, главное — уважать себя, не позволяя себе опуститься до трусости, подлости и самосожаления...

Они одарили меня бесценными дарами. Тем, что нужно, чтобы остаться человеком и не стать скотом. С одной стороны мне хотелось жить, с другой стороны малодушно сбежать в безумие или даже смерть, чтобы не чувствовать боли и забыть о страданиях.

Наконец к вечеру второго дня поездка закончилась. Из крошечного окошка багажника можно было видеть только бетон и кирпичную кладку большого здания, перед которыми остановились машины.

— Ну вот, мы и дома… — отозвался один из упырей, открывая дверь. Это был лысый, что предлагал меня взять себе, вручив принцу Красотку. Он выскочил из машины, открыл ключом ворота и распахнул створки, после чего машины въехали на территорию.

Там, в окружении охраны с каменными лицами, будто их кто-то слепил из неживой голубой глины, стоял уже известный мне упырь, беловолосый с мутными глазами. Старый знакомый Георга.

Они охотились за фермой почти год, пока не получили желаемого. Тот упырь, что меня поймал, вышел и отчитался перед мутноглазым: