Сейчас я попробую вам его описать. Свалка будто снова преобразилась. Стала ещё более зловещей и похожей на тело человека, которое уже давно начало разлагаться.

Здесь даже стало меньше света, а все цвета приобрели более мрачный оттенок.

Вокруг меня высятся гигантские костяки, оставшиеся от непонятно, каких существ, сплетённых в совершенно ирреальные формы.

Небо, или свод помещения, не понять, что надо мной находится на самом деле, затянуто фиолетово-синюшными разводами с коричневыми вкраплениями, так похожими на трупные пятна.

Под ногами вездесущая грязь, а вокруг механизмы. Странные, запредельные в своей чужеродности и асимметрии даже для Сотканного мира. Мешанина из проржавевшего металла, мышц, костей и плоти, которая, медленно, как улитка, наползает на всю эту машинерию, заполняя собой каждую полость и щель, стремясь поглотить всё, что я вижу. И, что самое неприятное, — эта плоть настолько туго натянута, что она просвечивает, будто ты смотришь сквозь мутное стекло на внутренности.

Механизмы находятся на ложементах — подиумах из хрящей, похожих на напластования застывшего воска грязно-белого цвета, с проёмами в основании, в виде неравномерных сот и ромбовидных отверстий, из которых сочится чёрная жижа.

Но больше всего моё внимание привлекают тут и там разбросанные по грязи объекты. Они напоминают мне причудливого вида инопланетных насекомых со сложенными лапками, что-то вроде пауков, только размером от небольшой собаки до быка, лежащих на спине, и, будто вырезанных из кости, и собранных из множества деталей, уже окаменевших от времени.

От каждого из этих, как мне кажется мёртвых существ, в грязь тянутся щупальца — сегментированные пищеводы с присосками и с острыми шипами на концах.

Чем больше существо, тем больше у него щупалец. Твари лежат и не подают признаков жизни. Я надеюсь, что все они уже давным-давно сдохли. Мне вовсе не улыбается схватиться с такой тварью, держа в руке только ржавый ножик.

— Что это такое? — спрашиваю я у девушки.

— Биопринтеры, — отвечает она мне, — большая часть из них уже тысячи лет, как сломана, забыта, заброшена и не функционирует, как надо, но, попадаются и вполне рабочие экземпляры. Главное — их накормить!

— Чем? — задаю я вопрос, сразу же вспомнив, как здесь питаются другие твари.

— Любой биологической массой, — девушка мне улыбается, — кровью, мясом, даже протухшим, внутренними органами, костным мозгом, костями, суставами, хрящами, да хоть… блевотиной! Эти твари жрут всё! Показать?

— Валяй! — я киваю.

Айя проходит вперёд, смачно шлёпая по грязи в своих интегрированных в ноги сапожках.

Она обходит здоровенные туши. Туши, чуть поменьше, и останавливается перед биопринтером, размером с небольшую собаку.

— Этот подойдёт, — сама себе говорит девушка.

— А большие, — кричу я ей, — совсем того?

— Даже если бы они работали, — Айя поворачивает голову, — то лучше их не трогать!

— Почему? — я чувствую себя школьником на уроке математики или химии, которую я люто ненавидел в школе.

— Если ты его не прокормишь, — девушка чуть усмехается, — то ты станешь для него кормом!

— А этот, маленький, — я перевожу взгляд на устройство, лежащее в грязи, — что, не рыпнется на тебя?

— Мы с ним договоримся, — загадочно отвечает мне Айя, а дальше происходит то, чего я совсем не ожидал.

Девушка кладёт руку себе на живот. Примерно на область, где находится пупок. Затем, делает практически неуловимое движение, и… я даже не рассмотрел, как это произошло, Айя засовывает пальцы себе в живот, прямо сквозь броню. Раздвигает внутренние ткани точно заправский хилер, и ловким движением извлекает наружу щупальце чёрного цвета в виде змеи, будто это часть её кишок или пуповина.

Она вытаскивает из себя эту хреновину примерно на полметра, и кишка повисает вдоль её бедра.

Далее, девушка наклоняется. Достаёт щупальце, которое выходит из биопринтера и валяется в грязи, а затем подсоединяет его к своему щупальцу, воткнув шип в небольшое отверстие в этой пуповине.

Несколько секунд ничего не происходит, а затем…

Кажущееся мне мёртвым существо оживает. Тварь дёргается, будто по нему пропустили сильный электрический ток.

У него дрожат лапки — эти многосуставчатые приводы. Они, неожиданно, как при судороге, резко сокращаются, выпрямляются, и я замечаю небольшие металлические коготки на их концах.

Затем, существо проворачивает лапки, как на шарнирах, на сто восемьдесят градусов. Упирается им в грязь и поднимается над этой жижей, как на ходулях.

У него, странное тело. Нет головы, глаз. Сразу и не понять, где перед, а где зад, где верх, а где низ.

Всё ассиметричное, как бы размытое, с плавными переходами между деталями.

Если вы представите себе, что-то среднее, между безголовым насекомым, освежёванной тушей псины, с которой содрали кожу, и медведкой в сегментированном хитиновом панцире с причудливым узором на спине, то вы, очень отдалённо, поймёте, на что похож биопринтер.

— Оно, живое? — спрашиваю я у девушки.

— Нет, — отвечает она мне, — оно — функционирует. Это — биомех — биомеханическое устройство. Робот этого мира, чтобы тебе было проще понять. Только у него нет аккумуляторов, процессора, мотора и источника питания в привычном для тебя смысле. Оно работает на биотоках, которые вырабатывают живые ткани на клеточном уровне.

Биомех топчется на месте. Быстро разворачивается, перебирая своими лапками. Резко поднимает вверх остальные щупальца, словно это змеи на голове Медузы Горгоны, и вскидывает две передних лапы, которые, как я теперь заметил, немного отличаются от остальных размером и дополнительными клешнями, как у краба.

— Он может на тебя напасть? — я быстро делаю шаг к Айе, и держу наготове нож.

— Нет! — резко отвечает она. — Замри! Я прохожу через синхронизацию! Жди!

Я останавливаюсь, где стою, и наблюдаю за этим действом дальше.

Судя по искажённому гримасой лицу девушки, и её полураскрытому рту, ей больно. Очень больно.

Щупальце твари и щупальце девушки едва заметно вибрируют, и по ним, толчками, что-то прокачивается. От Айи в тварь.

«Питательная жижа? — предполагаю я. — Кровь? Или, что-то другое? Узнаю потом!»

Секунд через тридцать это прекращается. Щупальца отсоединяются. Щупальце девушки вползает обратно ей в живот, и рана тут же зарастает, а щупальце твари сворачивается клубком и замирает под животом биомеха.

— Готово! — Айя смотрит мне в глаза. — Хочешь посмотреть, на что он способен?

— Давай! — отвечаю я.

— Вытяни порезанную руку! — говорит мне девушка.

Я это делаю.

— Теперь стой и, не шевелись!

Айя подходит ко мне. Биомех следует за ней, семеня по грязи на своих лапках.

Девушка берёт меня за руку. Быстро пробегает пальцами по моей ране. Далее, неожиданно для меня, подносит мою ладонь к своим губам и слизывает с неё кровь, высунув очень длинный и шершавый язык, при этом, чуть улыбаясь, и пристально глядя мне в глаза. После этого она переводит взгляд на тварь, и, едва различимо, произносит:

— Почини это! — а затем добавляет, уже смотря на меня:

— Опусти руку вниз и смотри, что произойдёт!

Я опускаю руку. Биомех приподнимается, как бы на цыпочки, на своих лапках. Берёт мою ладонь в свои клешни. А хватка у него, скажу я вам, что надо!

Одновременно с этим он приближает ко мне пару щупалец с иглами, и… к моему удивлению, вонзает одну из них в мою ладонь, одновременно, как бы начиная сшивать края раны второй иглой, с острия которой вытягивается клейкая жидкость, точно паук плетёт свою паутину.

Игла так и мелькает в воздухе. Быстро-быстро. Вторая игла на самом деле не проникает в плоть. Она только слегка тычет зигзагом по краям пореза, и он стягивается, одновременно залепляясь этой клейкой массой.

Боли нет. Совершенно. Проходит несколько секунд, и от раны на ладони остаётся только слабое напоминание в виде длинной и узкой полосы. Ещё не застарелого шрама, но уже зарубцевавшейся поверхности.