— Напрасно вы сюда пришли, путники, — басом сказало существо.

— Напрасно, напрасно… — подхватило эхо.

— Я уничтожу вас, — продолжал монстр, медленно поднимая руки.

— Что-то в нем знакомое есть, — заметила Дарк, крепко сжимая посох.

— Да. Я узнал его. Это геймер, с которым мы так ни разу и не справились, — кивнул Люмик.

— По ходу, у него теперь того… восьмидесятый левел, — упавшим голосом сказал Дворф. — И нам пиздец.

Геймер больше не скакал и не суетился. Он стоял, как неприступная скала, всем видом выражая полную уверенность в себе и воплощая пресловутый восьмидесятый левел. Позволив агентам немного полюбоваться его величием, геймер неторопливо произнес:

— Смертельная магия!

Между шипованными перчатками промелькнула зеленая искра. Она увеличивалась, взбухала, отращивая щупальца, которые жадно тянулись к ублюдкам.

— Всем ну… назад, — сказал Жига.

Он выступил навстречу геймеру, широко раскинул руки и замер. Переливаясь зловещими бликами, убийственное заклятие сорвалось с ладони геймера, устремилось было к каждому из ублюдков. Но вдруг, словно передумав, медленно повернуло к Жиге, охватило мальчишку зеленым мерцанием, и впиталось в него.

Из рук, ног, плеч парня ударили яркие зеленые лучи. Их становилось все больше, и вскоре весь Жига был охвачен свечением. Жуткое, потустороннее, оно было густым, словно осязаемым. Этот поток света поднял мальчишку в воздух, Жига повис над головой геймера, безвольно закинув голову, глядя вверх невидящими глазами.

— Он умер? — прошептала Дарк, лежа на холодном каменном полу коридора.

— Нет. Он экранирует, — непонятно ответил Дворф, и успокоительно обнял девушку.

Жига очнулся, с усилием опустил голову, посмотрел в глаза недоумевающего геймера. Потом усмехнулся. Густой свет выпустил его из липких объятий, парень упал на пол. А зеленый поток сделал петлю под потолком, и устремился на геймера. Тот завопил от боли, шипы на его доспехе плавились, стекая горячими каплями. Вскоре с мигранта сполз весь доспех, затем клочками истлела одежда, настала очередь плоти. Зеленый свет жадно пожирал тело несчастного.

— Game over, — успел простонать мигрант, и растворился в своем же заклятии.

Уничтожив геймера, световое покрывало помигало и распалось на мириады крошечных светлячков, которые просто безобидно погасли, усеяв пол точками пепла.

— Костюмчик-то сработал! — хмыкнул Дворф.

Патрон пересек зал, толкнул дверь, которая оказалась не заперта. Ублюдки вошли в святая святых…

Нидо Фолькерст, в обычном своем черном балахоне, стоял, прислонившись к стеклянной стене, за которой несся мерцающий поток. Алые, синие, зеленые всполохи озаряли комнату, придавая министру симпатичный новогодний вид.

— Не думал, что вы заберетесь так далеко, — сказал Фолькерст. — Признаю: я вас недооценил. Хотя это уже неважно.

— Заключительная речь главного злодея, — хмыкнул Дворф. — Вот интересно, почему злодей всегда, вместо того, чтобы молча творить свое злодейство, разражается под конец драматичным спичем?

— Потому что иначе мотивации злодея не будут ясны, — ответил Нидо. — Злодеи ведь подготавливают злодейство в обстановке полной конфиденциальности. Ну, а когда оно свершается, хочется публики. Чтобы оценили величие замысла. Или хоть знали, за что погибнут.

— Вот если бы злодеи меньше пиздели, то им бы чаще удавались злодейства, — заметила Дарк. — Замечали: пока злодей соловьем разливается, положительные герои выкручивают концовку к хэппи-энду?

— Так то положительные, — скривился министр. — А у нас тут все отрицательные. Вы серьезно возомнили, что мир могут спасти женоподобный эльф, убийца со шрамом на морде, тощий недоучка, гоблин-контрабандист, анекдотически блядовитая монашка и лысый жирдяй с бородой? Ах да, забыл: еще ваш убогий Патрон. Но ему не привыкать, его же все забывают. К тому же, эта история благополучно завершиться не может: вы опоздали. Магические частицы уже набрали нужную скорость, и магия начинает превращаться в антимагию. Этот мир потихоньку распадается. И ни у кого из вас нет возможности противодействовать процессу.

— Ладно, хватит уже твоей мании величия, — сказала Дарк, перемигнувшись с гномом. — Рассказывай, зачем ты решил уничтожить мир. Только не говори, что из любви к искусству. Это слишком даже для такого унылого мудака, как ты.

— Нет, конечно, — приосанился Фолькерст. — Просто мне понравилось путешествовать по мирам. С точки зрения философии, их может быть бесконечное количество, а я побывал всего в двух.

— И поэтому надо уничтожить хотя бы один?

— Побочный эффект перемещения, — отмахнулся министр. — Для этого нужна энергия, и я решил почерпнуть ее из волшебства. В тот момент, когда магия превратится в антимагию, я шагну в нее — и попаду в другой мир.

— А в какой, ты знаешь? — заинтересовался Дворф. — Расчеты какие-то делал?

— Нет, пусть это будет сюрпризом, — улыбнулся Нидо. — Этот мир ужасно мне наскучил. Особенно чужаки. Раздражают. Надеюсь попасть в реальность, где я буду единственным мигрантом.

— Даже если это будет реальность, населенная… ну, например, гигантскими червями-насильниками? — спросила Дарк.

— Не думаю, что такое может существовать. Концепция параллельных миров утверждает: они похожи между собой. По крайней мере, населены человекоподобными существами. Вот и все, что я хотел сказать. Видите, как угасают цветные искры в потоке магических частиц? Это означает, что магия преобразуется в антимагию. Когда поток станет совсем черным, я шагну в него и уйду. Дальше антимагия вырвется, и пожрет вас всех. Я сожалею. Хотя на самом деле, нет. Выживут только мигранты.

— Ты же их не любишь, — удивился Люмик.

— Да, но такова цена их службы мне. Я бы и рад, издохни они вместе с вами. Но мои инженеры вычислили: антимагия безопасна лишь для тех, кто пересекал границу миров. Это как прививка. Концентрированная антимагия перенесет меня в другую реальность. А выплеснувшись в мир, она уничтожит местных и преобразит мигрантов. Может, даже в гигантских червей-насильников, — хихикнул Нидо. — Строго говоря, я не уничтожаю мир, я его переделываю. Как демиург.

Ублюдки с тревогой смотрели за стекло, где несущийся по кругу поток быстро чернел. Вскоре погасли последние цветные искры.

— Ну, мне пора, — Фолькерст поклонился, нажал кнопку в стене. Стекло отъехало в сторону, министр смело занес ногу над чернотой.

— Не так быстро! — Патрон подскочил к коллайдеру, схватил Фолькерста, и оба ухнули в поток антимагии.

Ублюдки издали вопль ужаса. Малыш Ларс подскочил, задвинул стекло:

— Не знаю, что теперь будет, но на всякий случай.

Сотрудники бюро, не понимая, что делать, беспомощно наблюдали за происходящим в коллайдере. Тьма как будто поперхнулась, завихрилась, застыла на месте, вдруг исчезла, поглотив Фолькерста с Патроном. На их месте образовался седовласый благообразный незнакомец с трубкой в зубах. Он с улыбкой посмотрел на ублюдков, постучал в стекло:

— Впустите!

— Йоу, а это что за явление снежка народу? — удивился гоблин.

— Открой ему, — попросила Дарк.

— А надо ли? — с подозрением сказал Дворф. — Вдруг это и есть гигантский червь-насильник?

— Нет, — глаза монахини сияли счастьем. — Я чувствую. Это Он. Вы что, не понимаете?

Она подбежала к стеклу, оттолкнула Малыша Ларса, отодвинула прозрачную преграду, упала на колени:

— Неизвестный…

— Ну-ну, милая, зачем так? — добродушно сказал пожилой мужчина, — Встань.

— Но это ведь вы, Неизвестный?

— Это я. То есть, вполне известный в своем мире, конечно. Но ты права, девочка: я ваш создатель. И зовут меня профессор Джон Рональд Руэл Толкин.

— Второе пришествие, дождались… — прошептала Дарк.

— Блядь. А как же теперь мой атеизм? — задумчиво спросил Дворф, опускаясь на колени рядом с девушкой.

Ублюдки, переглядываясь, тоже один за другим преклоняли колени.

— Встаньте, дети мои, — сказал Толкин. — Позвольте рассказать вам, что же произошло. Хотя… можете присесть, и я сяду рядом.