— Да, пойду. И прекрати грязно выражаться. А еще мне понадобится омовение росой с лепестков диких орхидей, растирание ароматическими маслами, маникюр, педикюр, — со вкусом перечислил эльф. — Затем надо будет купить одежду, обувь, посетить ювелира, заводчика лошадей. Закончу в эльфийском театре оперы и балета.
Джо покрутил пальцем у виска.
— У всех романтичек одна цель: влюбиться во влиятельного мужчину, — снизошел Люмик. — Принцы, короли, темные властелины — вот их мишень. На обычных людей романтички внимания не обращают. Вернее, просто используют их, как нужно. Теперь понимаешь степень опасности? Что произойдет, если дамочка действительно окрутит принца или короля?
— Безмозглая королева это пиздец, — кивнул Джо.
— Вот именно. Теперь понял?
— Нет.
Люмик закатил глаза:
— Чтобы выманить романтичку из дома министра, нужен прекрасный принц. Дошло?
— Так ты принца изображать будешь?
— Наконец-то. С интеллектом у тебя не очень.
— А мне кого играть? Темного властелина?
— Не смеши. Будешь моим личным телохранителем. Причем немым. С романтичками надо беседовать особенным образом. Говорил же, каждое неверное слово может стать для тебя последним. Так что уж помалкивай лучше.
— Переодеваться нужно? — уточнил Джо, решив пропускать шпильки эльфа мимо ушей.
— Дай-ка посмотрю, — Люмик обошел убийцу, оглядел со всех сторон. — Высокий, здоровый, небритый, в пыльной помятой одежде, рожа со шрамом, зверская, не обезображенная работой мысли. Нет, все в порядке. Ты весьма убедителен. Даже слишком. Поэтому пойдешь на разведку в дом Фолькерста. Задача: не попадаясь никому на глаза, посмотреть, что там происходит. Встречаемся возле эльфийского театра, ровно в семь вечера.
Люмик распахнул дверь цирюльни, и царственно удалился, не попрощавшись. Сквозь стеклянную витрину видно было, как эльф уселся в кресло, и вокруг него принялись хлопотать три томных юноши. Джо скривился, и отправился на разведку.
Особняк министра Фолькерста знал весь Эстаргот. В народе здание прозывалось «Черным домом». Построенный из черного камня, с крошечными окнами-бойницами, он мрачным утесом возвышался над городом. Разбитый за кованым забором сад лишь усиливал зловещее впечатление: здесь были густые, темные аллеи, экзотические деревья с корнями, подобно паукам, вылезавшими на дорожки. Колючие кустарники цепляли гуляющих за одежду, яркие цветы из дальних земель тревожно благоухали, вызывая головную боль.
Сегодня над домом будто сгустилось облако тоски, страха и тишины. Не суетились во дворе служанки с лакеями, не прохаживались охранники в пышной форме. Резиденция Фолькерста словно вымерла. Джо обошел забор, отыскал неплотно прилегающий металлический прут, отогнул его и влез в сад. Никем не замеченный, проскользнул по аллеям, миновал парк, прошел мимо хозяйственных построек, и вышел на безлюдный задний двор. Опыт подсказывал убийце: хочешь узнать о господине — послушай, что говорят слуги.
Возле двери в кухню стояло несколько больших пустых бочек. Джо спрятался в одной из них, прикрывшись крышкой, рассудив: слуги — народ подневольный, их работу никто не отменял, рано или поздно появятся. Ждать долго не пришлось.
— Ой, да что же делать? Как жить-то дальше, тетка Полли? — затянул молодой женский голос.
— Что она опять утворила, пакостница эта? — второй голос, уже старушечий.
— Разбила парадный чайный сервиз. Прямо так хватала, и об стенку шарахала. А потом сказала, что это я сделала.
— И господин Фолькерст поверил? — ахнула старушка.
— Да как же ему не поверить, тетка? Ты же видела, какая она красавица, чужачка эта. Только глянет своими черными глазищами, и господин словно в мороке…
— Ох, не знаю, милая, не знаю, как выжить теперь.
— У меня из жалования вычтут. Мне за эти чашечки год работать. Может, сбежать, а, тётка? Уж десять человек в бега пустились, скоро прислуживать некому будет…
Джо просидел в бочке несколько часов, за это время обогатившись ценными сведениями. Мигрантка действительно вела себя дико. Из разговоров слуг выяснилось: за два дня дамочка успела избить трех охранников, расколотить груду дорогой посуды, скинуть с балкона лакея, насмерть отравить домашнего лекаря, устроить локальный пожар в алхимической лаборатории Фолькерста, довести до обморока жену министра, зачем-то подпалив хвост ее любимому попугаю. Также мигрантка почему-то называла министра «мой Темный властелин», и требовала подготовки к пышной свадьбе, не обращая внимания на то, что несчастный женат. Супруга Фолькерста, опасаясь за свою жизнь, решилась на развод.
«Точно, — сообразил Джо, — Люмик говорил, романтичкам нужны только принцы и великие властители. Видно, дурища приняла Фолькерста за Темного властелина. Смешно, ей-Неизвестный. Станет Темный властелин жить в центре города и служить министром…»
Он досидел до вечера, выбрал момент, когда на заднем дворе никого не было, вылез из бочки и, выбравшись за ограду, зашагал к эльфийскому театру оперы и балета с одной мыслью: «Пожалуй, Люмик прав: выманить эту гадину — опасная и трудная операция…»
Глава 5. Психи и романтика (часть 2)
Бал в особняке Нидо Фолькерста был в самом разгаре. Огромный зал, украшенный гирляндами цветов, полнился аристократической публикой. Сверкали под светом магических фонарей хрустальные бокалы с вином и бриллианты на дамах, переливались яркие шелка. Сновали лакеи, разнося напитки и закуски. Играл оркестр, кружились элегантные пары.
Хозяин всего этого великолепия, высокий, монументальный брюнет, одетый, как всегда в черную хламиду, стоял возле буфета со сладостями. Лицо Нидо выражало отчаяние и грусть. На его правой руке висела прекрасная мигрантка по имени Настя. Беспрерывно поедая пирожные, она трещала:
— Пусик, это же предсвадебный бал в мою честь, да? Ты такой милый, котик мой, черный властелинчик…
Фолькерст до сих пор с ужасом вспоминал параллельное измерение, где без конца происходили войны во имя мира, и люди убивали друг друга во славу гуманизма. По ночам часто просыпался в холодном поту от кошмаров. А Настя была жутковатым приветом из прошлого, которое хотелось забыть. Но ее идеальной красоты лицо, пышные волосы, точеная изящная фигурка завораживали министра. Нидо ни в чем не мог отказать мигрантке. Да что там, даже возразить боялся. Этот волшебный голосок, плавная походка, грация нежной лани… никогда не видел он более очаровательного существа.
Когда Настя исчезала из виду, Фолькерст вспоминал о жене, семейных обязанностях, государственной должности, и приходил в отчаяние. В один из моментов просветления он и написал в Бюро, умоляя освободить от захватчицы. Но стоило мигрантке появиться рядом, как Нидо обо всем забывал, и горел желанием жениться заново.
Сегодня Фолькерсту необходимо было сохранять присутствие духа. С минуты на минуту должна была начаться обещанная операция Бюро. Поэтому, собравшись с силами, министр ответил:
— Нет, дорогая, этот бал в честь высокого гостя.
— А где он? И кто он? — Настя завертела головой.
— Еще не прибыл. Это эльфийский принц из Страхолесья, его высочество Драндуил Великолепный. Он собирается просить у его величества Герберта Второго руки нашей принцессы, ее высочества Аделины. Но аудиенция его величества для его высочества и знакомство с ее высочеством только завтра. А сегодня его высочество имею честь принимать я.
Настя явно запуталась в высочествах с величествами — министр имел привычку выражаться пафосно и пространно. Но главные слова — «эльфийский принц» и «просить руки принцессы» — она уловила, ревниво поинтересовалась:
— А принцесса эта красивая?
— Ее высочество Аделина по праву считается одной из прекраснейших девиц королевства, — кивнул Фолькерст, и, заметив бешенство в глазах мигратнки, поспешно добавил: — Но конечно, ей не сравниться с вами, мое счастье.
Настя хотела задать еще сотню вопросов, но тут пестрый, словно павлин, мажордом, стукнул булавой и возвестил:
