Я в это время смотрела на море с террасы, я к ней привыкла больше, чем к берегу, на который у меня ни сразу появилось право выхода. Душа художницы впитывала море, как губка, в свои мысли над новыми картинами. С появлением компьютера мое рвение к записям ослабло, рисовать мне хотелось больше, чем писать тексты из своей головы.
Я следила за порядком и частью расходов во дворце Павлина и остальное время рисовала новые картины, с птичками павлинами на полотне, чтобы они были угодны картинной галерее князя. Мысли о мужчинах были отрывочны, я на них не надеялась, и решила, что если я им нужна, то они сами появятся, а нет, я – не позову.
На телеэкране мелькнула женщина, очень похожая на Лиану. Юлий Ильич вскочил с кровати и стал быстро одеваться. Зачем? У него не было мысли 'зачем', он решил навестить Лиану и свой любимый дворец Павлина с челядью. Машина завелась с пол оборота и ринулась к Лиане.
Вечер был тихий, ясный. Машин в столь поздний час было мало. Дорога радовала своими очертаниями. Юлий Ильич быстро приехал к воротам своей основной обители.
Лиану он заметил на террасе, и был рад этому. Он позвонил на ее мобильный телефон, и сказал, что через десять минут будет у нее в художественной мастерской, он заметил, как она вскочила и ушла с террасы в здание, а он сразу пошел под душ, переоделся, и сказал прислуге, чтобы еду принесли в картинную галерею, минут через двадцать.
Юлий Ильич с удовольствием смотрел на новые творения Лианы, он понял прекрасно, что она работает на его галерею, и одобрил ее творчество, потом сказал, что поздний ужин их ждет в компании павлинов на полотнах. Они спустились в галерею на первый этаж.
Он был приятно удивлен красотой залы с картинами, вроде и картины те, что были, но все значительно красивей, чувствовалась рука Лианы в оформлении его любимого зала. Он чуть не воскликнул от радости, но сдержался и спокойно похвалил Лиану за прекрасное содержание его дворца.
Забавно, но Юлий Ильич опять ощутил себя дома, ему было хорошо в обществе спокойной Лианы, все дела исчезли из его головы. Он ел, смотрел на нее и картины, и был счастлив. Ему не приходило в голову, что можно женщину, сидящую рядом с ним, использовать, как женщину. Впервые на него в этом плане находил стопор, и он не хотел торопить события.
Не хотел спешить…
Мне приятно было общество Юлия Ильича, он на меня не нападал, не бил головой об пол, для достижения мужских амбиций, как Павел, он был мой единомышленник в области картин, и это было приятно. К Павлу я всегда испытывала страх, который был в подсознании, я ему об этом не говорила, но и сама к себе не звала. Миша вызывал симпатию, с ним было хорошо, хоть не надолго, но что-то в этом меня радовало. И, по сути, я оставалась одна.
Князь понимал Лиану и после позднего ужина отпустил ее, а сам пошел к себе, в спальню с телеэкраном, несколько иную, чем в городе, но с тем же набором предметов, необходимых ему для отдыха, развлечения и слежки за сотрудниками, через прослушивающие устройства. Лежа на постели, к нему приходили мудрые мысли, он не был злым по природе, но иногда его развлекали развороты чужих судеб.
Компьютеры его лично не особо пленили, хотя он их внедрил везде, где можно и нужно, а теперь они его не волновали, сам он в Интернете еще не нашел свое место, и спокойно к нему относился, ночью не вставал, не бежал к экрану. Давно он шуток не совершал, а надо бы, хотя приезд четырех молодых людей, можно вполне принять за шутку, но серьезную. О, а как там хозяйка и пять девочек? Вот куда ему надо съездить, но это завтра, и князь уснул.
Утром появилось новое дело. Приехал певец с длинными волосами и попросил аудиенции с князем по поводу оплаты концертов. Сам Юлий Ильич в руки деньги старался не брать, и перемещал их в пространстве чужими руками. Певец поселился в пансионате, вот князь и вызвал Мишу, но по телефону.
– Миша, чем там певец не доволен? Помнишь шутки со снотворным? Ты в них неплохо разобрался, не надо ли певца немного успокоить? Шумный он, поспит, человеком станет, нашим человеком, а так все как чужой. Певицу Алину помнишь? Больше не появлялась? Нет, значит. Пошли ты, его Миша к Лидии Ивановне, у нее там пять девочек есть в соседнем доме, пусть зайдет. Порошок в твоем кабинете, передашь хозяйке, она в курсе, и девочки и певец пройдут крещение на спокойствие, не люблю криков. Все, бывай, – и он повесил трубку телефона.
Немного полежал Юлий Ильич и вызвал яхту.
– Хлыст, ты, где сейчас? Когда будешь у причала дворца? Через час?
Жду. Покатаете меня и Лиану.
Он встал, пошел бродить по дворцу, у него дела были в бассейне, забрел в сауну, на птичник, потрепал любимого павлина, поднялся на балкон Лианы.
– Лиана, минут через десять прибудет яхта, жду тебя на берегу. Возьми еду и купальник. На пару часиков уйдем в море.
– Я приду, – сказала я и исчезла выполнять задание.
Через пятнадцать минут Юлий Ильич, весь в белом вышел из дворца на причал. Я его уже ждала в бело-голубой одежде, с корзинкой в руках. Яхта стояла у причала.
Охранник помог нам подняться по трапу и оттолкнул яхту от причала. Я отнесла корзинку на камбуз и села на корму.
Для Юлия Ильича на палубе стояло увесистое соломенное кресло, закрепленное за ножки, дабы его ветром не унесло. Яхта вышла в открытое море, ветер дул в паруса.
Мужчина вышел на палубу в шортах, сел в соломенное кресло. Женщина в купальнике сидела на корме. Оба они молча изучали друг друга, то, что они увидели, сильно не расстроило. Лиана была несколько толще моделей, Юлий Ильич был чуть лучше мужчин своего возраста. Они были слегка в теле, одной весовой категории. На палубе появился матрос Хлыст, он из шланга облил их морской водой. Бассейна на яхте не было, но был моторчик, который в нужном месте качал воду для шланга, иначе бы было слишком жарко. Вода из шланга, облив людей, скатывалась за борт.
Все были довольны.
Яхта шла в сторону моря, до тех пор, пока ее видно было с причала, из дворца, после этого курс резко изменился, и она пошла к берегу, но совсем в другое место.
В море выходила скала, при приближении яхты, из скалы выдвинулся причал. Юлий Ильич в белом костюм и Лиана в бело-голубое платье, вошли в скалу, так это выглядело со стороны.
В скале находилась пещера. Прохлада охватила клиентов со всех сторон. В пещере было несколько дверей, похожих на двери грузового лифта, но завуалированных под своды пещеры. Лифт доставил их в глубокую пещеру, с одной стороны помещения находилось толстое стекло, сквозь которое можно быть видеть глубины моря. Лиана разглядела рыб за стеклом, и шесть столиков, за которыми сидели пары и ели!
Просто ели и все. Один столик был свободен, к нему они и подошли. К ним выскочил из серого проема пещеры официант, положил перед нами серую книгу с меню.
– Подай, мое любимое блюдо, – сказал Юлий Ильич, и не стал открывать серую книгу, с меню.
Я осмотрела подводный ресторанчик, все оказалось просто, только цены здесь под водой были заоблачные. Юлий Ильич ободряюще улыбнулся. На стол поставили салаты с морской капустой и морскими моллюсками, второе было вполне съедобно, кета под крабами с обычным картофелем, вода в высоких голубых стаканах. Ничего запредельного, если не считать, что это все под водой.
Полчаса в глубинном ресторане пролетели быстро. Экзотика, всегда приятна для гурманов. Мы поднялись на лифте в верхнюю пещеру, вышли на солнышко. Матросы яхты поели, попили, анекдоты потравили, и теперь ждали возвращения хозяина.
Только яхта отошла от скалы, как с другой стороны к ней уже подплыла вторая яхта.
Я была удивлена всему, что увидела, но вида не показала, я давно заметила, что князь любит в людях сдержанность, даже внешнюю холодность. Яхта взяла курс в море, потом резко повернула к своему берегу. И вот, когда, казалось бы, все было хорошо, я осела на берегу перед Юлием Ильичем на колени.
– Юлий Ильич, я все выполнила, что вы просили, три картины с птицами и морем написала, но больше я не могу здесь находиться! Я не могу здесь больше жить!
