Рыжеволосая японка закружилась, шелковые рукава завертелись бешеным колесом, разметывая вокруг девушки рой запущенных в нее сюрикенов. Из-под прикрытия рукавов взметнулся шелковый пояс, вдруг ставший подвижным и гибким, как змея, и захлестнулся на горле врага, превращаясь в смертоносную удавку. Развязавшееся длинное кимоно спорхнуло с плеч и… накрыло второго нападавшего с головой, а сверху на него обрушился сокрушительный удар. Принцесса осталась в штанишках и кофточке. Не вполне подобает благородной даме, зато позволяет с легкостью вертеться на одной ноге, нанося круговые удары другой. Принцесса ушла винтом вниз, круговая подсечка… Врагов расшвыряло в разные стороны. Но их все еще было много, и сдаваться они не собирались. Принцесса замерла в стойке – игра гибких рук, блоки, способные отразить любой удар. Эффектный всплеск ладонями накрест, ломающий лезвие атакующего меча… Все, это уж слишком! Принцессе не удалось вразумить заблуждающихся, а потому время императорского милосердия для них миновало.

Это было прекрасно. Но это было и до тошноты, до кома в желудке страшно!

На кратчайшую долю мгновения девочка застыла в немыслимой позе.

Нукитэ, «рука-копье» – кончики пальцев врезаются в гортань одного из убийц, выставленная нога удерживает остальных на расстоянии. Смерть!

Нихонкэн – кулак с выставленными суставами пальцев бьет в переносицу. Смерть.

Пушечной силы удар ногой в печень. Смерть!

Пальцы, растопыренные когтями хищной птицы, бьют в грудь. Смерть! Складываются аккуратным клювиком… Смерть!

Последний из убийц пытался бежать. Это надо было делать раньше! Принцесса нагнала его немыслимым прыжком… удар пяткой в висок. Конец.

Музыка смолкла. Дыша так же ровно и спокойно, как и в начале выступления, Кисонька склонилась в каноническом поклоне и семенящим «лотосовым» шагом попятилась назад.

Сева судорожно перевел дух, только сейчас поняв, что все это время он просто не дышал. Невольно пошарил глазами, отыскивая валявшиеся на татами трупы… Ведь он же ясно, как наяву, видел… Но трупов не было. Была лишь девочка с прятавшимся под церемониальным макияжем лицом.

Над залом повисла долгая тишина… А потом все заорали. Здесь собрались настоящие профессионалы и знатоки, а потому они прекрасно понимали, какое высокое искусство только что предстало перед ними. Завороженные судьи потянулись к табличкам с оценками. Зал заорал снова – впервые на этом турнире каждый поднял высший из возможных баллов. Лицо маленькой принцессы не дрогнуло, она лишь поклонилось, приученная с равным достоинством принимать как победу, так и поражение, завернулась в свое кимоно и легкой тенью исчезла.

Зато тренер неистовствовал:

– Первая золотая! Где эта девчонка? Она хоть понимает, что стала чемпионкой Европы по ката без оружия?! – И за неимением Кисоньки он кинулся обнимать всех, кто ему под руки подвернулся. Его поздравляли и хлопали по плечам. Вадька окинул глазами зал – даже тренеры Кисонькиных соперников и те вроде рады. Но одного взгляда на трибуны хватило, чтобы понять – рады далеко не все. Девицы в вечерних туалетах сидели с кислыми физиономиями и, кажется, предъявляли какие-то претензии своим богатеньким спутникам. А те были просто в ярости – чуть ли не рычали, подсчитывая что-то на мобилках! И все время со злобой поглядывали на молодых людей при ноутбуках. Те сохраняли полное спокойствие, всем своим видом демонстрируя, что уж они-то тут ни при чем. Последнее, что Вадька видел, выходя из зала, – как состоятельные господа отдавали резкие приказы своим охранникам и те, вскочив, пробивались сквозь толпу, кого-то разыскивая.

– Я знал, что вы сможете, я верил… – расплываясь в блаженной улыбке, бормотал тренер, бредя рядом с ребятами по двору пансионата к спальному корпусу. Бои закончились, основательно стемнело, и он спотыкался на выбоинах плиток, так что ребятам пару раз приходилось его ловить, но это ничуть не сбавляло его энтузиазма. – Только не расслабляйся! – Он вдруг остановился, требовательно направив на Кисоньку палец. – Завтра должна взять золото на ката с оружием, а то будешь не чемпионка, а вроде как получемпионка! А для вас вообще еще все только начинается! – повернулся он к Ромке и Мурке. – Завтра финалы!

– Всего один бой – и все решится, – с грустной задумчивостью сказал Ромка.

– Ну, второе-то место вы себе уже по-любому отыграли, – попытался подбодрить спортсменов Сева.

– Никаких вторых! – немедленно взвился тренер. – Я сказал, что привезу домой чемпионов Европы – так и будет, а кто посмеет им не стать, того… из поезда выкину!

Ребят невольно передернуло – вот о выкидывании из поезда лучше не надо! Тренер и сам вспомнил о недавних событиях и неловко замолчал.

– Спорим, тренер ваших соперников сейчас своим то же самое говорит, – стараясь развеять неприятное молчание, вставил Вадька.

– Да уж, соперники у вас – не дай бог, – поморщился тренер. – Все те же «интернатские». Их девочку Кисонька на ката обошла – у той второе место. Одного из ребят Ромка в первом бою выбил, второй на полуфиналах вылетел, но у белорусской команды себе третье место отыграл, – принялся перечислять Карташов. – Оставшиеся двое вышли с вами в финалы. Так что готовьтесь, легкой победы не будет! Сейчас перекусим – и спать! – бодро закончил тренер и вместе с Ромкой двинулся к корпусу. Пройдя несколько шагов, остановился, обнаружив, что остальные ребята не следуют за ними.

– Вы идите, – в ответ на его вопросительный взгляд сказала Кисонька. – А мы пройдемся, а то не заснем.

К удивлению Вадьки, спорить тренер не стал. И задавать вопросы – тоже. Вадька уже понял, что вопросов тот вообще старается избегать. На них ведь и ответить могут, а на ответ надо реагировать, а тут, несмотря на все творящиеся вокруг странности, бойцы дерутся, как проклятые, и желанное чемпионство с каждым боем становится все более реальным… Нет, с вопросами лучше подождать.

– Я за Ромкой пригляжу, а вы за девчонками присматривайте, – только и велел тренер.

– За тем и поехали, – буркнул Сева.

– Да я уж понял, – вздохнул тренер и, положив руку на плечо Ромке, увел его в здание.

– Мобилки, у тебя, значит, больше нет, – после недолгого молчания заключил Сева.

Мурка печально кивнула:

– Выронила, наверное, когда за той девчонкой гонялась.

– Или у тебя ее вытащили, – предположил Вадька. – Если у них хватило мозгов додуматься, как тебя из зала выманить, так уж вытащить-то мобилку могли сообразить.

Из дверей пансионата выскочил Ромка, крепко прижимая к груди Евлампия Харлампиевича.

– Вот! – протягивая гуся Катьке, выпалил он. – Тренер велел его выгулять, раз вы все равно на улице болтаетесь. И еще, он чуть не забыл вам сказать – последними в пансионат приехали немцы, «интернатские» и белорусы. – Он сделал паузу, явно пытаясь разглядеть реакцию на лицах ребят. Те каменно молчали. Ромка потоптался, потом вздохнул. – Ладно, пошел, не буду я вам мешать. Думаете, я не понимаю, чего вы тут ждете? У вас встреча с сыщиком из «Белого гуся» назначена, верно? – И он снова пристально поглядел на друзей.

– Ну… Вроде того… – промямлил Сева.

– Это ведь он не дал нас из поезда выкинуть? И Мурке помог выбраться, так? – продолжал жадно спрашивать Ромка. – «Белый гусь»?

– Он, – согласно кивнула Катька, прижимая к себе Евлампия Харлампиевича. Что «Белый гусь» принимал во всех событиях непосредственное участие, она могла ручаться.

– Везет вам, – с искренней завистью сказал Ромка. – Такой человек вам доверяет! – И он печально, нога за ногу, поплелся обратно в пансионат. Видно было, как ему хочется, чтобы ребята окликнули его и предложили поучаствовать во встрече с великим сыщиком, но гордость не позволяет напроситься самому.

– Даже неловко как-то, – поежилась Кисонька, глядя ему вслед. – Но мы же не можем сказать ему правду?

– Еще не хватало, – возмутился Вадька. – И вообще, давайте-ка отойдем подальше – спорим, Ромка сейчас из окна примется своего «великого сыщика» высматривать!