– Да опусти ты! – Продюсер легонько стукнул по его руке. – Люди пялиться начнут!

– Если ты меня зарежешь, они даже ахнут на средней громкости, – доверительно сообщил Гарик.

– Ты издеваешься надо мной? Я тебя порежу сейчас!

– Я об этом и говорю…

– Шагай давай!

Они могли бы взять машину Гарика, но такой вариант Давиду не понравился. Он заставил пленника перейти к его автомобилю, черной «Тойоте», припаркованной с нарушением всех возможных правил, явно впопыхах.

Гарик допускал, что ему снова предстоит отправиться в багажник, но нет, даже пьяный мозг Давида сообразил, что картина получится какая-то нетривиальная для буднего дня. Он распахнул перед Гариком дверцу водительского места.

– Давай за руль!

– Я водить не умею, – грустно сообщил Гарик.

Давид замер, явно растерянный, пытаясь понять, как же быть теперь. Потом до него все-таки дошло, что Гарик приехал один, на собственном автомобиле, а это что-то да значит, и продюсер снова выставил вперед нож:

– Не шути со мной!

– Ладно! – Гарик забрался в салон и демонстративно громко хлопнул дверцей.

Пока Давид спешил к пассажирскому месту, профайлер снова мог удрать – просто завести мотор и ехать, а мог бы запереться внутри. Но продюсер упустил и этот момент. Он нервничал все сильнее, обильно потел, то доставал телефон, то убирал: ему хотелось помощи, но он не знал, кому позвонить в такой ситуации.

И все равно он не отступал, он велел Гарику вести машину. Адрес не назвал, просто указывал направление. Он действовал спонтанно, решение принял слишком быстро, теперь пытался определить, что тут можно сделать, и понимал, что ничего.

– Надо было позволить мне уйти, – подсказал Гарик.

– Чего? – рассеянно переспросил Давид.

– Там, на парковке. Посмотреть, в какую машину я сяду, записать номер, пробить по базе. Выяснить, где я живу, и ночью перерезать горло, что-нибудь в таком готичном ключе. Неужели так сложно?

– Ты совсем идиот? – поразился продюсер, от удивления чуть не выпустивший нож.

– Говоришь как моя мать, – вздохнул Гарик. – Слушай, раз я все равно умру, может, расскажешь мне, что произошло?

– Да не умрешь ты, если будешь делать все как я скажу!

– Ага, конечно. Тебе выгодно, чтобы я верил в это и не рыпался там, где тебя сразу схватят. Для убийства требуется более уединенное место.

– Сказал же, что не буду убивать!

– А лицо зачем засветил? Я в суд пойти могу.

– Никуда ты не пойдешь! Почему ты вообще нарываешься?

– Да так, осенняя хандра на декабрь перекинулась.

На самом деле у Гарика была куда более прозаичная причина провоцировать своего похитителя. Он прекрасно понимал: пока он за рулем, Давид его не тронет. Поэтому он пользовался моментом, чтобы окончательно вывести продюсера из душевного равновесия, заставить совершить глупость и воспользоваться этим.

Так что Давид должен был укрепиться в понимании: Гарика обязательно нужно убить, договориться с ним не получится.

Нехитрый план сработал довольно быстро: Давид скомандовал ему перестроиться из крайней правой в крайнюю левую так резко, что водитель соседнего «БМВ» чуть рулем не подавился от такой наглости. Гарик неплохо знал этот район и без труда просчитал, что они направляются в промышленную зону. Тихую. Безлюдную. Такую, как надо.

На предсказуемость планов Давида указывало еще и то, что продюсера трясло все больше. Он уже держался за нож обеими руками, чтобы хоть как-то скрыть нервную дрожь. Потел он так, что, казалось, скоро и куртка намокнет, а дыхание участилось без причины. Ему бы успокоиться, а то в обморок хлопнется до того, как совершит преступное деяние… Кого тут убивать везут, в конце концов?

Гарик до последнего беспокоился, что Давид не справится, все-таки позовет на помощь кого-нибудь более адекватного, и тогда ситуация станет совсем уж неприятной. Но нет, продюсера уже захлестнула решимость покончить со всем своими руками. Он все-таки велел остановить машину в какой-то подворотне и выйти.

Гарик послушно покинул автомобиль и замер с поднятыми руками. Давид приблизился к нему на дрожащих ногах и зачем-то нацепил нервную улыбку, больше похожую на лицевой спазм.

– Я все-таки решил объяснить тебе, что случилось, – объявил он, явно надеясь заболтать жертву, как показывают в кино, чтобы сопротивления не было до последнего.

Профайлер не стал намекать, что истину возле мусорных баков не открывают. Он, уже приучивший Давида к своему смирению, на сей раз напал первым. Даже если бы они оба были трезвы, Гарик все равно двигался бы быстрее, а у соперника, который и стоит-то нетвердо, шансов не было вообще.

Давид, похоже, не успел до конца осознать, что произошло. Вот у него было оружие – а вот нет, и он обиженно смотрит на свою руку. Он даже собирался возмутиться, да не получилось: удар рукоятью ножа в висок этому не способствует. Продюсер грузным кулем рухнул на асфальт, и Гарик тут же проверил пульс, осмотрел место удара. Он знал, что Давид отключится, боялся скорее причинить слишком серьезный вред. Но, вроде, обошлось: пульс стабильный, дыхание даже выровнялось немного, ссадины нет, хотя синяк продюсер в качестве сувенира получит, может, даже легкое сотрясение… Ничего, будет потом сокамерникам рассказывать, как целый отряд спецназовцев почти победил!

Однако, чтобы он оказался в камере и задержался там, Гарику предстояло постараться, ничего еще не закончилось.

Он кое-как запихал грузного продюсера на пассажирское кресло и пристегнул ремнем. После этого Гарик вплотную занялся телефоном похитителя: ему нужно было вычислить адрес Давида. Это оказалось несложно – просто проверить данные, вбитые в приложения доставки. Элитный жилой комплекс, конечно же, наверняка хватает и камер, и охраны… Ну да и ладно, план Гарика учитывал это с самого начала.

Дорога отняла всего полчаса, за это время профайлер как раз проработал детали, поэтому дальше мог действовать уверенно, без единой паузы. Он аккуратно припарковал автомобиль, соседи должны были увидеть, что он не спешит и не нервничает. После этого он вытащил Давида и взвалил на плечо, предварительно переложив его ключи в свой карман.

Людей во дворе хватало, на Гарика косились с нескрываемым любопытством, а он невозмутимо шел вперед, не стараясь ни спрятаться, ни ускориться. Он кое-как протащил своего пухлого спутника в подъезд, готовился отчитаться перед охраной, но тут охраны как раз не было. Этот момент судьба решила уравновесить соседкой с активной гражданской позицией – женщиной неопределенного возраста, которая, казалось, ждала своего часа под почтовыми ящиками.

– Вы еще кто? – подозрительно прищурилась она. – И что с Давидом?!

– Принял слишком много, – сообщил Гарик.

Продюсер невольно помог ему, постепенно заполняя подъезд ароматом перебродившего пойла. В остальном же он выглядел невредимым, ну а что вывалялся в грязи, любезно предоставленной подворотней, так это для пьяного еще предсказуемый минимум.

Похоже, такое Давид проделывал не раз, потому что женщина презрительно поморщилась:

– Что-то он зачастил в последнее время! Так, а вы ему кто?

– Я ему, к счастью, никто. Я работаю в сервисе «Трезвый водитель», меня по просьбе клиента вызвал администратор бара.

– Как-то это подозрительно!

– Откуда бы я еще узнал адрес?

Этот нехитрый аргумент все-таки успокоил женщину: действительно, преступнику ведь адрес никто не скажет! Она лишь бросила:

– Проследите, чтобы он не заблевал лифт!

– Обязательно. У меня для таких случаев есть целый пакет с пакетами.

– Рада, что вам смешно, а нам тут жить!

Гарик начинал опасаться, что она потянется за ними в лифт, чтобы лично убедиться в неприкосновенности кабины, но нет, женщина все-таки вспомнила, что у нее своя жизнь и свои дела.

Встреча с ней подкинула еще одну интересную деталь: похоже, Давид начал прикладываться к бутылке недавно, как раз совпадает с моментом гибели Никиты. Еще одно доказательство, что убийство было спонтанным и нежеланным. Тем не менее, Никита перед смертью чего-то боялся, так что та встреча изначально не могла быть мирной.