Я думал, что после увиденного меня больше ничего неприятно не впечатлит. Думал я так ровно до того момента, пока мы не прибыли в третий лагерь, в котором держали детей. Взяли его без особых проблем, тут было много охранников из числа женщин, не ожидали от детей какой-то угрозы. Очень плохо так говорить, но, наверное, тем детям, которых фашисты просто расстреляли, повезло. Повезло, что не попали в этот ад, советские пропагандисты далеко не всё говорили о зверствах фашистов, а может, о подобном лагере пока ещё просто не знали.

Издевались над этими детьми по-всякому: их тоже сжигали, причём даже грудничков, судя по крохотным черепам, круглосуточно проводили самые разные опыты. Когда мы сюда нагрянули, над несколькими детьми как раз проводили какие-то эксперименты. Вкололи непонятные препараты и следили, как дети медленно умирают. Я, как маг, видел, насколько им больно, но они даже не могли кричать с кляпами во рту. Наверное, чтобы не тревожили своими криками так называемых «учёных». На территории располагался медицинский бокс, где у детей почти полностью сливали кровь. Главное, чтобы они не умерли и их можно было использовать дальше. Разумеется, кровь была для фашистов, для их раненых и потерявших много крови солдат.

Майор всегда был стойким как скала, но даже его стойкость после увиденного дала трещину. Остальные бойцы выглядели не лучше, а ведь они много чего повидали за свою жизнь, но подобное даже их вогнало в ступор. Дети, которые могли ходить, обступили бойцов со всех сторон. Видно боялись, что их бросят и они снова окажутся в руках фашистов. Узников было очень много, часть не могли ходить самостоятельно. Было понятно, что на сегодня это последний лагерь, больше освободить не получится. Да и кому выносить отсюда всех немощных. Этих детишек не использовали в разных работах, а значит, не считали нужным их кормить.

Майор тут же приказал сооружать носилки, требовалось вывозить детей, мы не собирались тут никого оставлять.

– С этими что делать? – Спросил офицер почему-то у меня, кивнув на пленных.

Фашисты стояли с понуренными головами, всем своим видом изображая раскаивание. Не раскаивались они, видел я несколько злобных взглядов, брошенных в нашу сторону. Даже женщины считали, что ничего необычного тут нет. Всегда думал, что в женщинах с рождения заложена забота о детях, но ошибся. Фашисты каким-то образом смогли вытравить из себя эту заботу. Это даже не звери, это опасные твари, зараза, которую нужно искоренить. Воистину советские люди добрые. После всего, что фашисты сделали с этим народом, этих тварей нужно было вырезать как нацию, но этого не сделали. Может, и правильно, зачем уподобляться таким же тварям.

– Майор, представь, что твой ребёнок находится в этом лагере, – сухо бросил я. – Ну, а после сам прими решение. Не хочется женщин к стене ставить? Не ставь, наверняка у них ещё лагеря имеются, пойдут работать туда, дело привычное.

Едва я отвернулся, как позади меня раздалась длинная очередь. Наши бойцы притащили с собой фотоаппарат, фиксировали всё увиденное, правильно делали. Ещё бы кучу фотографий сделать и разослать солдатам на фронт, тогда они фашистов голыми руками рвать будут. Как оказалось, даже в этом страшном аду у меня нашёлся повод для радости.

Среди множества освобождённых детей я с удивлением увидел сразу трёх одарённых, даже рот открыл от удивления. В голове мелькнула мысль, что это такие же переселенцы из другого мира, как и я. Видно моё удивление было хорошо заметно окружающим.

– Что случилось? – Полюбопытствовал майор, который от меня не отходил и тоже окинул толпу взглядом. Само собой, он ничего не заметил.

– Нормально всё, – кивнул я. – У вас всё готово?

– Почти, – кивнул майор.

– Придётся проходить быстро, сил у меня почти не осталось, – предупредил я. – Всех бы успеть провести.

Покинуть лагерь мы смогли только когда наступил день. С детьми было труднее всех, слишком много было таких, кого нужно переносить, зато удалось восстановить немного сил. К лагерю кто-то прибыл, не знаю кто именно, потому что их встретили стрельбой из пулемётов, даже не стали разбираться, кто находится в легковом авто, возможно, очередной местный «доктор». Конечно, майор хотел взять с собой хоть кого-то из пленных для суда, но я отказался от такой затеи, вдруг как раз из-за пленника у меня потом просто не хватит сил на переброску. Придётся остаться тут, а потом бегать от немцев, чего хотелось избежать.

Разумеется, наша деятельность не могла остаться незамеченной для противника. Перед тем как уйти, мы специально сжигали лагеря, а учитывая, что почти все постройки были деревянными, горели они ярко. В общем, информация о нас уже начала расходиться по Германии. В детском мы задержались на несколько часов, так что вскоре немцы попытались нас выбить. Только проблема у них была в том, что в районе не было серьёзных сил. Жандармы собрались, даже попытались на нас напасть, получили несколько очередей, потеряли около десятка человек и откатились назад. Это не боевики, ничего они сделать не могли, а тех, кто мог бы устроить нам проблемы, были пока в пути.

Впрочем, нам тоже не стоило расслабляться, фашисты даже по своим учёным не стеснялись бить артиллерией, что уж говорить об этом лагере, наверняка как подтянут орудия, так и начнут долбить из всех стволов. Правда, мы им такой возможности не дали, ушли ещё до того, как подтянули боевые части.

Всё это время я старался не выпускать одарённых из поля своего зрения. Даже удалось с ними побеседовать, детей звали Мария, Михаил и Сергей, все родом из Советского Союза. Они не успели уйти от немцев, и были схвачены вместе с матерями и вывезены в Германию. Вскоре их забрали и о судьбе своих близких они ничего не знали.

Во время беседы с детьми я пытался понять, не пришлые ли они здесь из какого-нибудь другого мира. Вроде бы про родителей всё рассказывают, смогли запросто назвать, откуда они родом ну и прочее. Видно майор тоже был удивлён таким вниманием к детям с моей стороны.

– Что с ними не так? – Удивлённо спросил он.

– Всё в порядке, просто болеют сильно, – пожал я плечами. – Ага, сейчас всё тебе расскажу, потом их от меня спрячут.

– Тут все больные, – вздохнул офицер.

После того, как мы оказались в Москве, возвращаться в Аргентину я не стал, хотя давно там не был. Дела у меня там идут хорошо, информация шла Судоплатову исправно, он даже не скрывал, что следит за мной, иначе и быть не могло.

В Москве нас встречали, только никак не ожидали увидеть такое количество детей в тюремных полосатых робах, большинство из которых были сильно измучены. Некоторым пришлось оказывать помощь на месте, несмотря на то, что сил у меня почти не осталось. Они могли умереть, не дождавшись помощи медиков. Трёх одарённых я от себя даже не отпускал, сказал майору, что они сильно болеют и советские врачи им точно не помогут. Видно зря я так привлёк к ним внимание, забирать не стали, но напряглись, чего это я так ими озаботился. Тем более они выглядели намного бодрее, чем остальные. Магический дар небольшой, но помогал справляться с недугами, одарённые люди легче переносят невзгоды.

Павел Анатольевич тоже заинтересовался детьми, никак не мог понять, чего я их постоянно держу около себя.

– Хочу принять участие в их судьбе, – пожал я плечами. – Что тут удивительного? Может, вообще в Аргентину заберу как Ваську. Куда вы сирот отправите, в детские дома, думаете, им там будет лучше?

– Не будет, – проворчал Павел Анатольевич. – Но у этих детей могут быть родители и родственники. Что значит, я их заберу?

– Решим вопрос, – отмахнулся я. – Чего вы ко мне привязались?

– Константин Сергеевич, ты только не обижайся, – вздохнул Павел Анатольевич. – До нас дошли слухи, что у тебя имеется некая ведьма, которая помогает, только перед этим она проводит какие-то ритуалы, мы не можем допустить…

– Вы решили, что я отдам ей этих детей? – Возмутился я. – Даю вам слово, что подобного не будет, никто этих детишек и пальцем не тронет. Надеюсь, в том, что я всегда держу своё слово, вы не сомневаетесь?