Он знал, что пробудить его мог только подъем температуры.

Какое-то солнце?

Или сама Великая Двоица?

Это было невозможно.

Возблагодарив Создателя за то, что компьютеры управляются не с приборной панели, он велел им дать в корпус энзимы зрения и через секунду глядел на маленькое желтое солнце посреди переднего поля.

Значит, Создатель играет… Он не стал тратить время на пустые мысли, подумал только, что все когда-нибудь случается во вселенной, и с ним это может случиться не меньше, чем с другим.

Ферникс запросил у навигационного компьютера подробности: расстояние, размер, светимость. Медленно, потому что растительные процессы не поторопить, прибор произвел наблюдения и расчеты, послушно развернул звездную карту и альманах - и Ферникс узнал, где он.

И подумал, что толку ему с этого мало.

Эта звезда не была видна невооруженным глазом с Родного Мира, но астрономы давно обнаружили ее и ее невидимые планеты. До дома было сорок семь световых лет (разум это принял, не понимая, какая прошла бездна времени), и он шел курсом, вводящим в гравитационный колодец слишком уж настойчиво зовущей звезды со скоростью тридцать две мили в секунду. Компьютер сообщил, что на этом курсе это желтое солнце, карлик по сравнению с Великой Двоицей, может его захватить и втянуть в свою атмосферу из пламени.

Но не для того он так далеко ушел во времени и пространстве, чтобы тихо сидеть, пока его съест заживо эта звезда-пигмей.

Надо было выиграть время, чтобы подумать. От одного торможения пользы мало.

Есть, как сообщил атлас, сине-зеленая планета, на которой, возможно, существуют пригодные для жизни условия. Надежда была призрачной во вселенной, где неуловимые изменения температуры, орбиты или состава атмосферы делали планету пригодной или непригодной для жизни, но Создатель, приведший его столь далеко, наверняка может завершить это чудо еще большим чудом…

Если бы только можно было рулить…

Очень подмывало взломать крышку панели управления и открыть связи, но здравый смысл подсказывал, что так он только усилит повреждения. Он не сомневался в своем невежестве и отсутствии таланта механиками для него лабиринт связей будет именно лабиринтом, непроходимым.

Поскольку его этому не учили, Ферникс несколько часов потратил на поиск возможности, чтобы компьютер, запрограммированный действовать, а не информировать пилота, работал прямо со структурами двигателей, обходя связи. Развлекательные программы впечатали ему и всем, кто водит космические корабли, мысленный образ пилота, склонившегося над ручным управлением, хотя, быть может, надо всего-то сказать компьютеру, чего ты хочешь.

Но это оказалось очень не просто. Как офицер-артиллерист, Ферникс считал, что разбирается в компьютерах, но пришлось несколько раз поспать, пока он разобрался в символах, информационных потребностях й связях этой высокоспециализированной машины. Как многие младшие офицеры, он получил лишь недостаточные базовые знания на краткосрочных курсах и был выпущен в космос, понятия не имея о тех сложных вещах, которым офицеров учили в мирное время, а имея только опьгг визуальной навигации.

Но наконец рулевые сопла повернули капсулу, главный двигатель победно взревел, и суденышко стало тормозить с таким ускорением, какое только можно было выдержать, не теряя сознания. Крепко держась за привязь рукой твердой, как каменное дерево, он запросил у компьютера траектории и скорости убегания, и как подойти к третьей планете желтой звезды.

Компьютер учел запас горючего и расстояние и рассчитал орбиту вокруг центрального светила, которая экономично доставит капсулу к цели, к судьбе. Ферникс знал, что ему предоставлен единственный шанс.

Напарник Шахтера - это, если его правильно называть, Навигационный и масс-детекторный буй астероидных шахт. Один такой буй спокойно болтался над довольно приличного размера группой содержащих иридий «камней» в Поясе, подавая сигналы случайным приходящим или уходящим плашкоутам и оповещая о нежелательных бродягах - метеоритах или мелких астероидах с сильно вытянутыми орбитами. На буе стояло достаточное вооружение, в том числе две термоядерные бомбы, способные раздробить массу в десять миллионов тонн, но большие бродяги забредали редко, а орбиты столкновений встречались еще реже. Обычно при его предупреждениях шахтеры просто переходили на другую сторону своего камня, пока опасность не проходила.

Поскольку скорость космических осколков измеряется милями в секунду, радар и система визуального обнаружения у Напарника были по необходимости большими. Приближающуюся капсулу он засек за миллион километров. Полностью автоматизированный буй ничего не нашел странного в том, что увидел предмет раньше, чем масс-детекторы отметили его присутствие; он просто передал на шахты предупреждение и продолжал добросовестно вести объект.

Инженер вахты безопасности в своей рубке связи увидел крошечную блестящую точку на экране и подумал мельком, что это за судно может переть сюда с внешних орбит. Исследовательские зонды все время регистрировались, и сейчас в этой зоне Системы ни один из них не ожидался. Кто-то возвращается домой в аварийной ситуации? Монитор снова посмотрел на показания масс-детектора - ноль. Какого черта творит этот Напарник? Масса металла, дающая такую отметку, должна быть легко определима.

Имя инженера было Джон Такаматта, он был мурри из Западного Квинсленда. Эта группа шахт принадлежала муррийскому предприятию, а он сам был обученный шахтер и пилот для аварийных ситуаций, и сейчас была его очередь нести эту скучнейшую вахту безопасности. Как и все люди его народа, Такаматта редко действовал, не осмотревшись тщательно для начала. Сейчас он ждал, чтобы Напарник доложил о своих затруднениях или сам с ними справился.

А затруднения состояли в том, что Напарник не мог распознать древесину или вообще вещество, которое пропускало его лучи насквозь, только рассеивая при проходе. Присутствие металла отмечалось, но не в таких количествах, как требовали бы сопла двигателя подобной мощности, и керамика тоже была, возможно, как облицовка, но об аморфной массе, окружающей все это, можно было лишь догадываться. Догадки же выходили за область возможностей Напарника.

Однако он попытался и передал компьютеру Шахт серию цифр, говоривших о состоянии, которое можно было бы назвать полной неуверенностью. Они изображали что-то размытое, с неопределенными контурами, содержащее небольшие кусочки металла и керамическую оболочку труб.

Такаматта попытался увеличить изображение, но размеры световой точки не изменились. То ли она была мала, то ли далеко, а может быть, и то и другое.

Неуверенные цифры Напарника колебались около тонны, но столь малая масса никак не могла бы содержать что-нибудь настолько яркое. Однако это мог быть только корабль, а кораблей таких игрушечных размеров не существует. Такаматта позвонил в дормиторий спящему и свободному от вахты компьютерному технику. Альберт Тьикамати его обругает, но они в родстве, люди одного Сна, и потому ругательства будут дружелюбными.

Альберт пришел, обругал, посмотрел, послал Напарнику несколько проверочных команд и решил, что он исправен, но колеблющиеся и осторожные цифры были похожи на то, как если бы оператор-человек пытался разобраться .в том, чего не знает. Как только эта аналогия пришла ему в голову, Тьикамати понял, насколько она точна.

- Это что-то, чего он не может узнать, Джон. Его луч рассеивается от внутренних поверхностей - как свет в тумане. Рецепторы не могут понять. Слушай, Джон, он нашел в космосе что-то новое! Мы с тобой попадем в заголовки.

Он вызвал передовую поисково-спасательную базу Пояса.

Вахтенный офицер поисково-спасательной базы был знаком с Тьикамати. Если этот человек говорит о «странном» и

«необычном»; значит, предмет действительно странный и необычный.

- Ладно, Альберт, пошлю к нему зонд. Потом тебе перезвоню.