В общеобразовательных классах тусовались дети интеллигенции, и не каждой семье было легко оплачивать обучение (плату все-таки ввели). Например, для Дуровых это были существенные деньги. По закону болливудских драм, столкновение Славы с гордыми детьми, занимающими унизительную вторую (если не третью) полку в социальном купе, должно было привести к неизбежному конфликту.

Однако сюжет развивался в колыбели интеллигенции, а не в Болливуде. Слава оказался вежлив, корректен, учился не хуже прочих. На переменах сын миллионера бегал в пышечную и влетал в класс, держа в руках замаслившийся пакет с выпечкой. Дуров оказался едва ли не единственным, с кем подружился Слава.

Жизнь в классе бурлила. Предводители Диевский и Паперно придумали свое государство и написали конституцию. Класс играл в демократию, избирал президента и т. д. Дурова, может быть, это и волновало, но виду он не показывал, лишь иронически улыбался, глядя на массовые развлечения. Его обуревали собственные идеи. Сидя у заброшенного аэродрома на крыше бункера, он штудировал Кастанеду и Наполеона Хилла: «Ты – то, что ты думаешь; думай и богатей».

Класс проходил «Обломова». Шла дискуссия на тему «Илья Ильич как зеркало русской души». Большинство соглашалось, что главный герой добр, безвреден, а Штольц вполне бездушный немчура, механизм и чужеродное тело на славянских просторах. Руководил обсуждением Николай Гуськов, учитель словесности, известный тем, что любил средневековую литературу. «Итальянцу» Дурову нравилось, что Гуськов фокусируется на малоизвестных течениях: например, прованских или ломбардских трубадурах. Правда, это не отменяло для Павла его идеи фикс: быть во всем contrarian, противоречить общепринятому взгляду на вещи.

Выслушав речи про нежную душу Обломова, Дуров поднял руку. Гуськов дал слово. «Я считаю, что произведение, поэтизирующее лень, следует исключить из школьной программы», – произнес Дуров. Класс вздрогнул и вышел из оцепенения. Дискуссия свернула на непредсказуемую дорожку.

«Лень упрятана глубоко у нас в культуре: "Работа не волк" и другие пословицы, но людская лень – это все же плохо для развития экономики, науки и искусства, – продолжал менторствовать Дуров. – Ничегонеделание ведет к регрессу и распаду. Поэтому для всей нашей страны, да и культуры, было бы лучше, если бы люди были по возможности менее ленивыми. А что делает Гончаров? Он поэтизирует лень. Заставляет сочувствовать ей в лице милого Обломова. Активную жизненную позицию он, напротив, дискредитирует с помощью механистичного Штольца. В итоге роман не мог не отразиться негативно на многих сферах человеческой деятельности в нашей чудной стране».

Гуськов не удивился. Он привык, что резонер не просто «гонит» против всех, а ищет аргументы и доказывает. Кроме Гончарова, бурной критике уже подвергся Достоевский: «Я считаю, что он ужасный писатель, потому что…» – дальше шло доказательство, что его книги страдают избыточным психологизмом, что есть неувязки в сюжете, а язык помпезный и все такое.

В другой раз класс едва не передрался из-за «Вишневого сада». Интеллигентные дети порицали купечество в лице Лопахина, влезшее сапогами в кружевную душу Раневской, а Дуров, наоборот, кричал, что Лопахин – человек дела, а помещики сами сгубили сад своей ленью и бездарностью.

С его слов, один из прадедов братьев Дуровых был дворянином и помещиком, а другой зажиточным земледельцем. Обоих лишили собственности большевики. Поэтому нелюбовь к низам общества, получающим все, была у Дурова в крови.

Позже, в университете, он вступит в дискуссионный клуб, где позицию оратора выбирает жребий и считается удачей защитить, к примеру, фашизм. Убеждения, с которыми большинство согласно, многие смогут доказывать искренне, но как насчет тех, что признаны преступными?..

Гуськов был доволен: спор заполыхал, одноклассники набросились на Дурова, доказывая, что Обломов хоть и слабый человек, но порядочный и добрый.

Директор привлекал на работу таких, как Гуськов, всеми правдами и неправдами. Сам Медников был опытным учителем математики, дети его обожали и называли за глаза и в школьном фольклоре Гризом (от медведя гризли). Он быстро все понял про Дурова и не давил на него, а лишь подбрасывал задачи посложнее. Когда удавалось заразить мальчика идеей, Дуров решал эти задачи в невиданных объемах. Но если он не испытывал интереса к задаче, то показывал весьма средние результаты.

Медников приглашал ученых, рассказывающих детям всякие занимательные истории. Так в классах появился Евгений Нинбург – известный гидробиолог, который при этом не был кабинетным теоретиком и увлекал школьников рассказами о Белом море, где пропадал месяцами и куда возил в экспедиции таких же, как они, недорослей. Нинбург читал Дурову теорию популяции и эволюции.

Как-то раз в ресторане «Терраса» с видом на Казанский собор, разламывая ржаной хлеб и скатывая из него шарики, Дуров рассказал, как эти теории взорвали ему мозг. Он охладел к Наполеону Хиллу и стал воспринимать людей как продукт среды, естественного отбора. Если дать человеку выбор, он выберет что хочет, и результат будет достойным вознаграждением. Да, есть вопрос, стоит ли доверить людям делать выбор, ведь они ведутся на манипуляции, голосуют иррационально. Но и маркетологическое зомбирование, и политика – это тоже поле интеллектуальной конкуренции, а конкуренция была одной из главных святынь Дурова.

Еще одно знание, приобретенное через Нинбурга и сыгравшее роль во всем, что происходило с «ВКонтакте», – о поведении человека. Однажды, спускаясь из штаба в доме Зингера по лестнице, устланной ковровыми дорожками, Дуров рассказал мне своими словами об известном эксперименте с обезьянами и электричеством.

Обезьян посадили в клетку и регулярно подбрасывали им бананы. Но как только кто-то из них брал эти бананы, группа получала удар током. Вскоре тех, кто тянулся за бананом, другие стали бить. Затем старожилов по одному начали менять на новых особей и в какой-то момент отключили электричество. Но все равно группа саморегулировалась, так что новоприбывшим запрещали касаться бананов. В итоге клетка оказалась полна приматов, которые ни разу не получали удар током и даже не общались с теми, кто его получал, и тем не менее испытывали иррациональный ужас перед желанной и безопасной едой.

Когда мы вышли через крутящиеся двери на ночной Невский, я спросил: «И зачем вы это рассказали?» «Да так, размышляя об этом эксперименте, я лучше стал понимать суть человека», – пожал своими узкими плечами Дуров.

Алексей Руткевич вел у гимназистов спецкурс по психоанализу и рассказывал, как психика может влиять на вербальное и визуальное творчество. Юнг, Фрэзер, развитие мозга человека с внутриутробного периода, как определить психотип. Руткевич учил школьников рассчитывать размер своего мозга, а потом уточнял, что у кроманьонцев при большем объеме мозга извилин было меньше.

Руткевич навел Дурова на тексты изобретателя IQ-тестов Ганса Айзенка. Айзенка называли расистом за утверждение, что у черной расы пространственная и вербальная логика хуже. Дуров заявил мне, что уже тогда его бесила политкорректность.

Тогда же, в девятом классе, он прочитал Фрейда и позже, когда выбирал цвета и логотип для «ВКонтакте», мысленно слал ему поклон. Выпуклая феминная буква «В», набранная обычным шрифтом без засечек, Tahoma. Красный огонечек оповещений, загоравшийся в Facebook, Дуров копировать не стал, и третий цвет, черный, ввел только вместе со всплывающими окнами оповещений.

Когда он выбирал нейтральные цвета, синий и серый, вспоминал уроки, на которые приходил художник, друг Медникова, иногда пьяный, и рассказывал про Рафаэля, Микеланджело, пропорции, свет. Раз в неделю он водил класс в Эрмитаж…

Короче, Дуров учился у людей, истосковавшихся по свободе преподавания и любящих делиться. Однако их педагогическая синекура цвела на фоне закручивающейся истории гонений на школу.

Когда Славу Мирилашвили отдавали в это заведение, педагоги еще как-то выкручивались с арендой, но, после того как их выгнали из Дома культуры с «пляшущими алкоголиками», его отец Михаил Мирилашвили фактически спас учителей, взявшись помочь им с арендой нового помещения. Впрочем, союз педагогов и хозяина «одноруких бандитов», чей офис квартировал в особняке с бронированными дверями, просуществовал недолго.