Полковник Крайнов проснулся по своему обыкновению в начале шестого. Несмотря на то, что с инструктажа в штабе группировки, где располагался отдел, приехал лишь в первом часу ночи, спать не хотелось. Немного знобило. В комнате было прохладно.

Начало весны. В садах распустились почти все деревья. Это время года в Чечне он не любил. Не знаешь, какая будет погода. Оденешься легко – замерзнешь, натянешь зимний бушлат – спаришься.

Осталось несколько дней работы с делегацией, и все. Немцы уедут. Начнутся будни. Расследования, работа с агентурой, бумагами. Непонятно, где легче. Кататься по Чечне с бюргерами – занятие тоже не из приятных. Лезут куда ни попадя. Головой крутить приходится на триста шестьдесят градусов. Того и гляди кого-нибудь уволокут или пристрелят.

В принципе все это время находясь рядом с делегацией и став, по существу, ее тенью, Крайнов занимался и текучкой. Как и прежде, готовил отчеты и планы, проводил совещания с подчиненными. Благодаря немецкой педантичности и строго регламентированному графику работ во второй половине дня он обычно уже был свободен.

Ронни Фогль, высокий сухощавый мужчина с копной седых волос, как председатель комиссии ближе к вечеру собирал у себя в номере своего помощника Оливера Вольфа, молодого упитанного мужчину в очках, и Биргит Герг. Бальзаковского возраста рыжеволосая немка, кроме всего, выполняла функции переводчика. До ужина они работали с бумагами, что-то оживленно обсуждая и постоянно названивая в Берлин. Иногда к ним присоединялась Татьяна Тихонова. Журналистка со знанием немецкого была в командировке вместе с фоторепортером Ёзесом Павлусом. Невысокого роста тридцатилетний латыш словно тень преследовал Тихонову. Было заметно, что за время командировки у них сложились более чем деловые или даже дружеские отношения.

Только из-за этих пяти человек на протяжении месяца в поте лица трудятся почти пятьдесят солдат и офицеров во главе с Крайновым, обеспечивая их безопасность.

Задача немцев – примерно оценить масштабы разрушений, выбрать и осмотреть остатки предприятий, пригодных для инвестиций, собрать максимум информации о политической обстановке. Немцев интересовало буквально все. Возможно ли повторение крупномасштабных боевых действий, желает ли местное население жить в составе России, как относятся военные к чеченцам, имеются ли факты геноцида. Все это в полной мере может повлиять на принятие окончательных решений о помощи. Основной задачей этой тройки была подготовка почвы для приезда более крупной и наделенной большими правами делегации. К сегодняшнему дню Минпром Чечни должен был окончательно подготовить четыре инвестиционных проекта, варианты которых Ронни Фогль увезет через несколько дней с собой для ознакомления.

Еще немного полежав, Крайнов решительно встал. Несколько раз присел, вытянув перед собой руки, и, схватив висевшее на спинке кровати полотенце, направился в ванную, ломая голову, есть ли вода.

Гостиница была оборудована на территории бригады внутренних войск и сдана всего месяц назад. Она представляла собой четыре двухместных номера на втором этаже приспособленного под казарму здания. Пахло свежим цементом и краской. Мебель с грубо нанесенными инвентарными номерами выглядела почти новой.

Вода, к счастью, была. Ржавая и сильно воняющая хлоркой, она едва текла из никелированного крана, оставляя в раковине грязно-желтый след.

Приведя себя в порядок и одевшись, Крайнов направился на завтрак, после которого нужно было проинструктировать взвод сопровождения, а заодно проверить внешний вид и состояние бойцов.

Сегодня они выдвигаются в Бачи-Юрт. Но об этом он на инструктаже говорить, по своему обыкновению, не будет. О цели поездки и пункте назначения сообщит непосредственно перед выездом командиру взвода Машутину и его заместителю сержанту Тяжелкову. Этого достаточно.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – старший лейтенант чистил у входа ботинки и при появлении шефа выпрямился.

– Доброе утро, – особист протянул коренастому круглолицему офицеру руку.

Обменявшись приветствиями, они направились через плац в сторону столовой, где уже вовсю шел завтрак.

– Немного осталось нам вместе работать, – Крайнов похлопал Машутина, который был на голову ниже его, по плечу.

– Что-то подозрительно гладко мы этот месяц прожили, – неожиданно сказал Машутин. – Как бы под конец чего не вышло…

– Брось, – Крайнов сплюнул через левое плечо. – Накаркаешь.

– Считайте, уже накаркал, – Машутин посмотрел на часы. – Вчера уже к КПП подъезжали, когда насос высокого давления на «триста седьмой» полетел. Тяжелков с механиками всю ночь менял.

– Почему мне ничего не сказали? – Они уже дошли до устроенной в нескольких лагерных палатках столовой, и Крайнов остановился.

– А смысл? – Машутин виновато развел руками. – Все равно пришлось бы ремонтировать. Других машин нет. Одни в ремонте, другие на блокпостах или ушли на сопровождение. Остались только назначенные в бронегруппу, но они в постоянной готовности…

Откинув полог, вошли в первую палатку. Здесь питались офицеры и прапорщики. Разницы между тем, что подавали к столу им и солдатам, не было. Завтрак, обед и ужин из одного котла. Просто скатерти были почище и вместо алюминиевых тарелок – фаянсовые.

Кроме дневального, стоящего рядом с установленной посередине палатки железной печкой, еще никого не было. Заняв место за самым дальним от входа столиком и дождавшись, когда перед ними выставят тарелки с овсянкой и чай, Крайнов продолжил начатый разговор:

– Я тебе устал напоминать, – он метнул настороженный взгляд в сторону дневального, – у нас нет мелочей. Доклад по любому поводу. У солдата прыщ вскочил, не может ехать, – ко мне. Я найду замену. Отвалилось что на машине – тем более. Но три бронетранспортера и определенное приказом командующего количество личного состава должно быть рядом с делегацией. Как это будет решаться – уже не твои проблемы. А ты вместо того, чтобы дать бойцам отдохнуть, заставил их всю ночь возиться с металлоломом. Тем более привлек к работе людей, от которых напрямую зависит боеготовность. Надо же, механики и замкомвзвода без отдыха! Они вчера намаялись…

– Виноват, – Машутин опустил глаза. – Больше не повторится.

Спустя час два джипа «Тойота» в сопровождении трех БТР выехали за ворота КПП. Медленно, переваливаясь с боку на бок, протиснулись между лежащими на дороге бетонными блоками и, набрав ход, двинулись к выезду из города. Первым ехал БТР внутренних войск, за ним милицейский «УАЗ», каждый день встречающий их у выезда с территории части, затем машины делегации и журналистов. Колонну замыкали еще два бронетранспортера с сидящими на броне бойцами.

Солнце едва приподнялось из-за горизонта, превратившись из алого в ослепительно серебристый диск. В низинах было свежо, на возвышенностях уже припекало. Мимо проносились сады и зеленеющие всходами поля. Однако весенние краски и тепло не особо радовали. Было во всем этом что-то настораживающее. Приход на эту землю весны означал начало нового этапа обострения обстановки. Боевики, словно черви, почувствовав тепло, начинали вылезать из своих нор.

Сразу после выезда из Грозного в направлении предгорья Крайнова постоянно охватывало волнение. Около получаса до Цоцен-Юрта им придется ехать по довольно враждебной местности. На большей части этого отрезка пути вплотную к проезжей части с двух сторон подступал густой кустарник, именуемый «зеленкой». Дальше маршрут не казался таким опасным. Гелдагена, Курчалой, Майртуп. На въезде и выезде из этих сел располагались блокпосты либо ОМОНа, либо армейцев. Сами села находились всего в нескольких километрах друг от друга. Нападение в таких местах на колонны стало большой редкостью. Кроме того, с рассветом дорогу проверяли саперы.

Наконец въехали в Бачи-Юрт. Довольно большое село почти не было тронуто войной. Утопающие в зелени кирпичные дома, высокие металлические заборы. Все было ухожено, сияло свежей краской.