Все наперебой старались достать приглашение на прием у баронессы. С восьми часов вечера в ее салоне собиралась любопытствующая публика. Разговоры касались одного предмета, чрезвычайно всех занимавшего, и взгляды гостей неустанно обращались к часовой стрелке, которая на этот раз, казалось, двигалась с необычайной медлительностью. Все господа, прослывшие в городе людьми умными, присутствовали здесь. Интересно было послушать их суждения: одни спорили с нахальством невежд, другие — с самоуверенностью людей, склонных все отрицать, но почти все были единодушны в одном: доктор, прекрасный и очень веселый человек, выдумал довольно оригинальное средство, чтобы заставить свет подольше говорить о своей смерти. Если Серван желал этого, то он достиг цели.

Весь город был на ногах. Простой люд прознал, что доктор Серван должен явиться с того света, и толпа заполнила улицы от его дома до самого дома баронессы. Так же, как и в салоне госпожи Лансгер, повсюду велось бурное обсуждение. На приеме у баронессы недоставало только Генриха, оплакивавшего любовницу, Франциска, тяжело переживавшего смерть отца, и графа Доксена, утратившего жену. Один из присутствовавших на вечере сделал следующее замечание:

— Если доктор воскреснет, то мы будем иметь удовольствие присутствовать еще при одном зрелище.

— Каком же?

— Меня уверяли, что он обещал графу Доксену воскресить его жену.

— Это правда, если он сам способен воскреснуть, то сможет воскрешать и других.

— Что ж, будет очень занимательно.

— Есть, правда, одно препятствие.

— Какое?

— Доктор не воскреснет.

— Я с вами согласен.

— И я того же мнения.

— Как знать, господа, как знать!

— Во всяком случае, — заключила баронесса, — даже если доктор Серван не оживет, то нам нужно оставаться вежливыми и не расходиться до последнего. Я не хочу никого обидеть, но должна признать, что он все же самый главный гость на этом вечере.

— Разумеется, но в четверть первого мы будем свободны. Мы и так дарим ему четверть часа — этого более чем достаточно!

— Для живых, — заметила с улыбкой баронесса. — Но для мертвых, которые приходят к нам издалека…

— Это правда, давайте подождем до половины первого.

— До часу.

— До утра, если будет нужно.

— Послушайте, господа, я хочу предложить одну вещь.

— Какую?

— Пусть те, кто верит в воскресение доктора, напишут свои имена.

Записались только двое.

Это голосование вызвало настоящий взрыв смеха.

— А тех, кто не верит, — подытожила баронесса, — я не вижу смысла записывать.

— А вы сами-то, сударыня, верите?

— Я присоединяюсь к большинству.

— Итак, тех, кто верит, всего двое.

— Один из которых раскаивается, что находится в их числе, — заметил один из записавшихся.

— Тем хуже для него, — сказала баронесса, — он не должен был записываться. Итак, господа, чтобы занять время, потому что теперь еще только девять часов, вот что мы сделаем: каждый из вас положит по талеру для бедных. Если доктор придет на прием, который сам же просил устроить, то те, кто в это не верил, а число их довольно велико, потеряют свой заклад. Если же нет, то бедные так и останутся бедными, потому что те, кто верит в воскресение доктора, положат только десять талеров, с которыми, согласитесь, не разбогатеешь.

— Я готов поставить сто талеров, — сказал один из веривших в воскресение доктора.

— Откуда у вас такая уверенность? — удивилась баронесса.

— Я нотариус господина Сервана и знаю о его необыкновенной точности во всех делах.

— Ваши сто талеров принимаются, — произнесла баронесса, посмеиваясь над странным объяснением нотариуса.

— Однако, — заметил тот, расписываясь за добровольно предложенную сумму, — есть обстоятельство, которое дает моим противникам важное преимущество.

— Какое?

— Доктор не может воскреснуть без помощи Ивариуса.

— И что же?

— А то, что перед смертью он сделал Ивариуса своим наследником.

— Вот как!..

— Таким образом, если этому человеку покажется приятнее, — и в этом не будет ничего удивительного, — унаследовать девять тысяч ливров ежегодного дохода, нежели воскресить своего господина, то нам останется только преспокойно лечь спать.

— Это правда, — согласились оппоненты нотариуса.

— Так и будет, — заметил один молодой человек.

— Теперь, когда я узнал все подробности, то ставлю двести талеров против, — заявил вольтерианец.

— В таком случае запишитесь.

В скором времени исписан был весь лист — все ставили довольно значительные суммы денег против воскресения доктора. Как видно, есть люди, делающие добро даже после своей смерти. Вдруг вошел лакей и что-то прошептал баронессе на ухо.

— Господа, послушайте! — воскликнула хозяйка.

— Что такое? — донеслось со всех сторон.

Забавно было в эту минуту смотреть на собравшихся вокруг баронессы гостей. Один, несмотря на размеры своего необъятного тела, держался не хуже любой танцовщицы на самых кончиках пальцев и изо всех сил вытягивал шею, чтобы не упустить ни единого слова. Другой, позабыв все правила приличия, взобрался на стул и облокотился на плечо своего соседа, который сердито что-то ворчал, вовсе не желая исполнять роль подставки.

— Что такое? — спрашивали гости друг у друга.

— Наше пари выиграно…

— Доктор придет раньше?..

— Нет, но Ивариус утверждает, что он будет точен.

— Мы торжествуем! — воскликнул нотариус.

— Нет еще.

— Я вам доверяю, — сказал один господин, подходя к нотариусу. — Вы считаете, что он вернется?

— Да.

— Но что за человек этот Ивариус?

— Он мне показался честным малым, и я уверен, что он исполнит приказание своего господина.

— Вот как! Вы в нем уверены? А не знаете ли вы, — продолжал собеседник нотариуса, — доктор Серван воспользуется тем же средством, которое применял и с Терезой?

— Не знаю.

— Первый опыт проводился при помощи гальванизма^[4].

— Теперь другое дело: какая-то коричневая жидкость должна вернуть доктора к жизни.

— Мне очень интересно увидеть результат.

— Через два часа у вас будет такая возможность.

— Итак, вы твердо уверены, что доктор оживет?

— Уверен.

— В таком случае я доволен, что держал пари только на пять талеров.

Читатель видит, что смерть доктора, вместо того чтобы вызвать сожаление, возбудила лишь любопытство, и многие гости баронессы, которые были обязаны жизнью его заботам, видели в этом происшествии только предлог для различных пари.

Время шло, и, по мере того как решительная минута приближалась, скептики оставляли прежний шутливый тон, насмешливые улыбки исчезали с лиц присутствующих. Каждый раз, когда отворялась дверь, невольный трепет охватывал гостей, и всякий посторонний шум заставлял содрогаться женщин. Большинство присутствовавших господ, отвергавших возможность воскресения, были очень довольны, что ожидают этого события в приятном обществе и в хорошо освещенной зале.

Гости разом перестали говорить о докторе, хотя их по-прежнему занимала одна и та же мысль. Так часто бывает, когда в жизни должны произойти какие-нибудь важные события. Если эти события, подобно тому, свидетелями которого должны были стать гости баронессы, кажутся совершенно нереальными, то когда о них впервые заходит разговор, он обычно носит несколько презрительный оттенок. Затем, по мере приближения рокового часа, думается, что эта фантастическая возможность не так уж и призрачна. Она чем-то напоминает черную точку, которую путешественник видит на горизонте и которая вблизи оказывается целой горой. Сначала люди отрицают то, о чем, казалось, даже не стоило спорить, а затем предполагаемое событие принимает в их глазах причудливые и невероятные образы. Все приходят в трепет, осознавая масштабность этого события. Наконец, к удивлению толпы, оно наступает. Люди считают, что это происшествие навсегда останется для них лишь предметом толков и спешат уйти. Но вот гора мало-помалу становится меньше, и, по мере того как путешественники от нее удаляются, она вновь становится черной точкой.