– Но в школу прийти придётся, потому что в этот день мы решили устроить экзамены.

Приходите к восьми, как обычно, расписание будет вывешено. Экзаменов будет всего три. Проходить они будут в виде тестов. Вот и всё. А теперь занимайтесь, больше вас не отвлекаю.

– Капец, – помотала головой Грошева. – Ты же получается, прямо с самолёта на экзамены попадаешь.

– Ну, а что поделать, – пожал я плечами. – Ты про подарок случайно не подумала? А то завтра у меня последний день перед поездкой…

– В общем, – сказала Анна Рекс и, оттопырив губу, дунула наверх, сдувая чёлку. – Короче, Ангелина твоя занималась укулеле.

– Чем‑чем?

– Укулеле. Ну, такая гавайская гитарка, как игрушечная.

– Откуда знаешь? – нахмурился я.

– Так это все знают, вся школа. Она на каждом школьном мероприятии выходила со своей мандолиной и тренькала. Ты что, сам не помнишь?

– А, ну, да, что‑то такое было… – кивнул я.

– Грошева, Краснов, потише, – одёрнул нас химик.

– Ну вот, короче, – проговорила она шёпотом. – Я нашла антикварную укулеле на Авито. Смотри, какая красивая.

Она показала свой телефон, и на экране возникла маленькая четырёхструнная гитара. Действительно, выглядела она очень красиво. Инкрустированная перламутром, с тёмным матовым деревом и старинной формой грифа.

– Состояние прекрасное, – пояснила Грошева и глянула на химика

Он увлечённо исписывал интерактивную доску формулами.

– Так что я списалась с продавцом, – кивнула Аня. – Он готов подвезти в аэропорт и получить наличными.

– Отлично. А ещё какие‑то варианты есть?

– Были, – пожала она плечами, – но если честно, всякий скам. Я их все забраковала. А вот это считаю прям нормальный подарок. Оригинальный. Без выпендрёжа и явно недешёвый. Будешь королём гавайской вечеринки.

– А ты думаешь, что вечеринка будет гавайской?

– Ну а вдруг? – хмыкнула она. – Кстати, про вечеринку. А ты думаешь заявиться туда вот в этих джинсах, кроссовках и в этой куртке?

Я опустил голову и посмотрел на себя.

– А я, честно говоря, даже не думал про это, – пожал я плечами.

– А тебе там, типа в приглашении, не написали, какой будет дресс‑код?

– А что это такое дресс‑код? Да, там что‑то такое было. Дресс‑код… блин…

Я порылся в телефоне.

– А, вот… Смарт кэжуал. Это что значит? Я забыл загуглить.

– Ну, учитывая уровень праздника, я бы на твоём месте приобрела какой‑нибудь пиджачок, рубашечку и туфли. И джинсы тоже.

– А что, так сильно колхозно?

– Ну, если честно, да, – виновато кивнула она.

– Ёлки, – сказал я и задумался.

– Можно было бы, конечно, заказать что‑нибудь на ВБ, но уже не успеют доставить. Надо было тебе раньше сказать, но я сама только сейчас поняла. В принципе магазин приличный есть, напротив драмтеатра. Цены там космическо‑тропические но не самые. Но готовься раскошелится, если не собираешься становиться достопримечательностью вечеринки.

– А ты можешь со мной сходить, помочь мне выбрать что‑нибудь в тему?

Она удивлённо глянула на меня и сначала даже не нашлась, что сказать в ответ.

– Ага, я та ещё модница, – кивнула она, подумав, но по голосу мне показалось, что она обрадовалась этой просьбе.

– Пойдём сразу после уроков?

– Ну пойдём, ладно, – пожала она плечами – Попробуем в две головы что‑нибудь придумать.

Потом я уже подумал, что можно было бы обратиться к Алисе, но поскольку она оскорбилась моим отказом посетить её показ, скорее всего отказалась бы. Ну а Настю я даже и не рассматривал. Лучше всех и проще всего было бы пойти с ней, но мне не хотелось её огорчать и заставлять ещё больше ревновать, наряжая меня для отправки к Ангелине. Помню, их встреча в подъезде не была особо радостной.

В общем, мы пошли меня одевать. Правда, когда я увидел цены, у меня глаза на лоб полезли. Но деньги были, хотя выбрасывать их на барахло не входило в мои обычные привычки. Анька заставила меня перемерить дюжину джинсов, несколько рубашек и пиджаков, а также курток. В итоге у меня появились джинсы, туфли, пиджак, три рубашки и куртка.

– Да ладно, – успокоила меня она. – Не переживай, это же не на один раз. Будешь теперь модничать.

– Хо‑хо, – засмеялся я. – Это точно. Ладно, давай. Теперь ты.

– Что? – не поняла она.

– Выбирай себе.

– Ты чего, ку‑ку, что ли?

– Ну не зря же ты со мной мучилась. Хочу купить тебе платье красивое.

– Какое платье! – возмутилась она. – Я в платьях вообще не хожу.

– Девушка, – подозвал я продавца.

– Помогите мне для подруги платье выбрать, пожалуйста.

– Да не хочу я платье!

– Хочешь, хочешь, не знаешь просто пока. Давайте платье. Джинсы. И что ты любишь? Толстовку ей дайте. Но платье обязательно!

Впрочем, увидев на ней несколько платьев, я понял, почему она отказывалась. На её худющей фигуре они висели как на вешалке. И я сдался. Но широкие джинсы, кроссы и толстовку мы взяли. С деньгами у них в семье, похоже было не очень, если судить по тому, как она обычно одевалась…

– Слушай, мне так неудобно, – сказала она, когда мы вышли из магазина. – Кринж какой‑то. А что я матери скажу? Она подумает, что я на панель пошла.

– Прекращай. Никакая мать так не подумает.

– Ну да, это образно. Ладно. Спасибо.

– Не переживай, тебе придётся за это расплатиться.

Она испуганно уставилась на меня.

– Занятиями по физике.

– А, ну хорошо, – сказала Грошева серьёзно, не оценив шутку. – Это легко. Только зачем тебе теперь физика? Ведь в понедельник уже экзамен.

– А потом ведь ЕГЭ, – удивился я.

– Блин, ну ты далеко заглядываешь, молодец, – усмехнулась она.

– Ань, ты не рассказывай только никому про наш шоппинг, ладно?

– Что ж я, дура? – хмыкнула она. – Меня же все девочки нашей школы на куски разорвут.

– Да ладно, не придумывай.

– Знаешь что странно? Как это произошло так быстро, ты был изгоем, а теперь вдруг стал звездой, раньше тебя одни не замечали, а другие, типа Мэта, побивали, а сейчас ты чуть не замолотил бычка Рожкова.

– Да не сочиняй. Мы с ним практически на равных были.

– Даже если и так, – пожала она плечами, все девочки чуть не с первого класса на переменках шепчутся не о Рожкове, а о тебе.

– Да откуда ты знаешь? – нахмурился я, потому что разговоры обо мне неотразимом и желанном мне вообще не нравились. – Ты же ни с кем не общаешься.

– Чтобы слышать, необязательно говорить самой, так уж устроено, те, кто много молчит, много слушают.

– Логика в этом есть, да. А странно, Анют, что мы с тобой раньше не подружились. Два изгоя сидели каждый в своём углу, а могли бы объединиться и перестать быть изгоями.

Она пожала плечами.

– Изгои не могут дружить, в этом нет ничего странного.

– А мне кажется, ты ошибаешься, дружить все могут.

– Нет, изгои не могут дружить, потому что глядя друг на друга, они и на секунду не смогут забыться и перестать чувствовать себя изгоями… Ну, ты понимаешь. Так никогда не перестанешь быть тем, кто есть…

Мы помолчали.

– Ладно, – кивнула она. – Я пошла. Спасибо за подарок.

– И тебе спасибо, – подмигнул я. – Я тебя как‑нибудь позову в ресторан, где можно есть без ограничения. Ты какую кухню любишь?

– Что? – её губы втянулись в улыбке. – Посмотри на меня.

– Да, я смотрю и хочу тебя накормить.

Она фыркнула.

– Разве по мне не видно, какую я люблю кухню?

– Какую? Вегетарианскую, что ли?

– Не угадал.

– А какую тогда?

– В том‑то и дело, что никакую, – сказала она и, махнув мне рукой, пошла домой.

* * *

В пятницу я в школу не пошёл. В десять за нами заехал Кукуша. Он сказал, что тоже обязательно пойдёт на похороны к человеку, который оставил мне состояние.

– Знакомься, мам, это Вячеслав Олегович, – представил я ей дядю Славу. – Мой куратор от МВД.

Кукуша крякнул, но не возразил.