И тут меня накрыла новая, ещё более холодная волна ужаса, смывшая остатки ярости и оставившая после себя лишь ледяную пустоту.

Дарин.

Я отчётливо увидела его лицо в тот момент, когда он вошёл в покои принца. В его глазах был не просто гнев на брата. Там было нечто худшее. Тяжёлое, ледяное разочарование. И направлено оно было не только на Тариуса. Он смотрел и на меня. На меня, растрёпанную, прижатую к стене, с опухшими от поцелуев губами.

Он не мог знать о моём внутреннем бунте, о моей отчаянной попытке дать отпор. Он увидел лишь то, что лежало на поверхности. Девушку, которую он спас от унижения с платьем. Девушку, за которую он заступился перед леди Вейрис. Девушку, которую он вывел на первый танец, давая ей шанс. Он увидел, как эта девушка так легко оказалась в объятиях его брата.

В его глазах я перестала быть Эльвией, диковинной девчушкой из сарая, упрямой и гордой. В тот миг я стала для него одной из них. Одной из тех честолюбивых девиц, готовых на всё ради продвижения в Отборе. Одной из тех, кто с лёгкостью променяет собственное достоинство на мимолётное внимание принца. Он увидел во мне расчётливую интриганку.

И эта мысль оказалась больнее, чем унижение от поцелуя Тариуса.

Тариус видел во мне лишь тело, объект для удовлетворения своего желания и власти. Это было отвратительно, но по-своему честно, в его хищной манере. Но Дарин… он был первым, кто увидел во мне личность. Он говорил со мной, помогал мне. В его глазах я видела не просто снисхождение аристократа, а искренний интерес. И теперь я потеряла это. Потеряла его уважение, его доверие.

Я опустилась в кресло, чувствуя себя совершенно опустошённой. Какая разница, что подумают Сафира или Мелания? Их мнение ничего не стоит. Но мнение лорда Дарина… оно было для меня важнее, чем я смела себе признаться.

Ночь я провела без сна. Я сидела в кресле у окна, не зажигая огня, и смотрела, как луна медленно ползёт по бархатному небу, усыпанному незнакомыми, острыми, как осколки льда, звёздами. Мысли кружились в голове, как сухие осенние листья, подхваченные ветром. Под утро, когда небо начало светлеть, я наконец задремала, измученная и опустошённая.

Пробуждение было резким и неприятным. В дверь деликатно, но настойчиво постучали.

— Леди Эльвия, — голос Мейры за дверью был ровным, как всегда. — Пора вставать. Леди Вейрис ждёт всех кандидаток в Зале Древних Свитков на второе испытание.

Я с трудом поднялась с кресла. Тело ломило, голова была тяжёлой, как будто набитой мокрым песком. Второе испытание. После вчерашнего я даже не могла представить, какую ещё жестокую игру они для нас придумали.

Мейра вошла с подносом, на котором стоял лёгкий завтрак. Она окинула меня быстрым, оценивающим взглядом, задержавшись на моём помятом лице и тёмных кругах под глазами.

— Вы плохо спали, леди?

— Я спала прекрасно, Мейра. Спасибо за заботу, — отрезала я, направляясь умыться. Я не собиралась доставлять ей удовольствие, видеть мою слабость.

Платье, которое она приготовила, было на удивление скромным — простое, из плотного серого шёлка, с высоким воротником и длинными рукавами. Никаких украшений, никакой вышивки. Идеальный наряд для ученицы или послушницы.

Зал Древних Свитков оказался огромной библиотекой, стены которой от пола до высоченного сводчатого потолка были уставлены стеллажами с тысячами, если не миллионами, свитков и книг. Воздух был густым, пахло старой бумагой, кожей и пылью веков. Здесь было тихо и прохладно.

Кандидатки уже собрались. Сегодня они выглядели совсем иначе, чем в лесу. На них были строгие, элегантные платья, волосы уложены в безупречные причёски. Все они сидели за длинными полированными столами, перед каждой лежал чистый свиток пергамента и остро заточенное перо. Атмосфера была напряжённой, как перед экзаменом в самой строгой академии.

Когда я вошла, все взгляды обратились на меня. Сафира и её подруги обменялись ядовитыми усмешками. Мелания демонстративно отвернулась, скривив губы. Даже доброжелательная Нарис, смотрела на меня с прохладным интересом.

Леди Вейрис, стоявшая у кафедры в центре зала, смерила меня ледяным взглядом.

— Рада, что вы соизволили к нам присоединиться, леди Эльвия. Присаживайтесь.

Она указала на единственное свободное место в самом конце стола. Я молча прошла и села, чувствуя на своей спине десятки колючих взглядов.

— Сегодняшнее испытание, — начала леди Вейрис, когда я устроилась, — проверит ваши знания истории и законов Огненного Предела. Но не только их. Оно проверит вашу способность к анализу, вашу интуицию и ваше понимание самой сути драконьего права.

Она сделала паузу, обводя нас своим пронзительным взглядом.

— Перед вами — описание одного из самых сложных судебных прецедентов в истории нашего королевства. Дело о «Драконьем Наследии». Вам предстоит изучить представленные факты и вынести свой вердикт. У вас есть три часа.

Слуги раздали нам толстые папки, перевязанные лентами. Я открыла свою и погрузилась в чтение.

Дело было действительно трагичным и запутанным. Много лет назад один знатный дракон из древнего, но не самого богатого рода, искренне полюбил человеческую женщину. Он открыл ей свою тайну, и она, полюбив его в ответ, приняла его таким, какой он был. Они жили уединённо, в небольшом поместье на границе драконьих и человеческих земель, и были счастливы. У них родился сын, в котором текла кровь обоих народов. Дракон любил свою семью и делал всё, чтобы их защитить. Но однажды, во время охоты, он трагически погиб в результате несчастного случая.

И тут же, словно стервятники, слетелись его чистокровные родственники. Пока жена оплакивала мужа, они, прикрываясь статьями Драконьего Кодекса, объявили её сына-полукровку незаконнорожденным. Они заявили, что, поскольку брак не был официально зарегистрирован по всем канонам драконьих традиций (что было правдой, так как дракон оберегал свою семью от внимания двора), то ни его жена, ни тем более ее «нечистокровный» ребёнок не имеют никаких прав на наследие. Женщину с ребёнком на руках просто выставили за дверь, оставив без гроша. Она обратилась в суд, но дело затянулось на годы, став символом столкновения традиций и человеческих чувств.

Я читала показания свидетелей, которые описывали счастливую жизнь этой семьи, трогательные письма дракона к своей жене, где он называл её «светом своего сердца», а сына — «своим главным сокровищем». А рядом с этим — сухие, безжалостные выдержки из законов и показания родственников, которые с холодным презрением говорили о «человеческой приживалке» и «запятнанной крови».

Чем глубже я погружалась в эту историю, тем сильнее она отзывалась болью в моём собственном сердце. Полукровка, презрение знати, несправедливость закона…

Я подняла глаза и оглядела других кандидаток. Сафира быстро и уверенно строчила что-то на своём пергаменте, её лицо было сосредоточенным и надменным. Она, несомненно, знала это дело наизусть и знала «правильный» ответ. Другие девушки тоже что-то писали, хмуря брови и сверяясь с текстом.

Время шло. Я перечитала документы несколько раз, пытаясь найти лазейку. С точки зрения драконьих законов, которые были изложены в деле, всё было однозначно: несоблюдение формальностей брака и «нечистая» кровь ребёнка лишали их прав. Это было жестоко, несправедливо, но это был закон. Я знала, что именно такого ответа от нас и ждут. Подтвердить незыблемость традиций, чистоту крови и главенство драконьих законов. Любой другой ответ будет сочтён ересью.

Но я не могла. Я не могла написать, что ребёнок, рождённый в любви, должен быть лишён всего из-за юридической формальности. Я видела в этой истории не сухие факты, а трагедию женщины, потерявшей мужа, и ребёнка, у которого отняли не только отца, но и дом.

Когда до конца испытания оставалось меньше получаса, в зал вошли принцы. Тариус и Дарин. Они встали в тени у стены, молча наблюдая за нами. Присутствие Тариуса заставило моё сердце замереть. Я старалась не смотреть в его сторону, но чувствовала его взгляд на себе, тяжёлый и пристальный.