Ну да, конечно, мы с ней близкие друзья, но только в горизонтальной плоскости. Какой уж тут брак? На ней пробу негде ставить.

– Пап, мне всего двадцать пять, рано думать о свадьбе! Тем более с Танькой! Она же мне совсем не подходит!

– Но почему-то ты частенько оказываешься в ее постели, – шипит отец, явно раздосадованный ситуацией. – Пока Роберт не втянул меня в сводничество, советую отлепиться от своих девиц и заняться домом, Гордей!

Понимающе кивнув, соглашаюсь:

– Хорошо, хорошо…

Отменяю все свои дела и рву когти в эти… Как их там… Верхние Прудищи? Что за дебильное название?! Интересно, кто это сочинил?

Да ладно, батя дважды не просит. Если хочу дальше жить припеваючи и управлять его медиа-холдингом, придётся терпеть. Всё равно давненько не был в отпуске!

Значит, еду в магазин, закупаюсь всякой вкуснятиной и напитками покрепче. Телефон заряжаю и трогаюсь в путь.

И вот тут начинается веселье: едва отъезжаю, как мой навигатор ломается, показывая, что я где-то в районе Чукотки. Следующий пункт программы – внезапная разрядка телефона прямо посреди дороги.

Пребываю, значит, в абсолютную глухомань, где ни одного знака! Совершенно непонятно, куда ехать и где эти Прудищи искать…

Еду, а впереди топает девушка в красном платье. Ее пышные бедра аппетитно перекатываются под тонкой тканью. Гипнотизирующее зрелище! Я так увлекаюсь созерцанием прекрасной попки, что не замечаю лужи и окатываю грязной водой эту пышную малышку.

Упс!

Девушка останавливается и опускает взгляд на заляпанное темными пятнами платье.

– Ну что же ты, пыш, не смотришь по сторонам? – улыбаюсь. – Где тут Верхние Прудищи? У меня навигатор сломался в этой глуши.

Ничего, если это Прудищи, я обязательно помогу ей сначала снять, а потом постирать это платье. Но сначала отжарю эту сладкую булочку во все щелочки.

Она не злится, это хорошо! Значит, есть вариант продолжить знакомство.

– А вы не туда едете, мужчина. Вам назад и на перекрестке направо.

Ох, блядь, только не это! Но надежда еще теплится.

– Но там другой знак…

– Ой, он там неправильно стоит, – говорит уверенно, – давно уже обещали поправить, но бюджетов нет, сами понимаете.

Естественно, понимаю! Бардак! Из-за их бюджетов я сегодня ночью не помну эти сладкие булочки!

– Ты прости, пыш, – подмигиваю ей, – и спасибо!

Девушка расплывается в очаровательной улыбке и показывает направление. Ох, красота какая! Прямо захотелось остаться в Прудищах навсегда, хотя, наверное, завтра же забуду дорогу обратно.

– Пыш! – зову ее, но она уже скрылась за поворотом. – Не судьба видимо мне взять твой номерок… ничего, обустроюсь, заеду в эту глухомань за тобой. Увезу и ууух!

Предаваясь сладким мечтам, еду туда, куда указала красавица. Но там тупик…

И огромный кирпич вдобавок. А еще это Нижние Прудищи, а не Верхние. И тут до меня доходит. Обманула меня! Видимо, обиделась за лужу…

– Да чтоб их, эти Прудищи! – чертыхаюсь, затем долго кружу по округе, пытаясь найти хоть одну живую душу.

И вот, когда солнце уже садится, нахожу одинокую старушку и узнаю дорогу. Так вот…

Это и были мои Верхние Прудищи! А пышечка с красном меня нагло обманула! Ну ничего! Я вернусь и заставлю ее как следует извиниться. На коленях.

Блядь, секса уже неделю не было.

А эти губы ее так манили! Алые, сочные, пухлые. Представляю, как бы эта булочка обхватила ими мой ствол и…

Стояк не заставляет себя ждать. Ладно, хватит, Гордей! Ты мужик молодой, но вроде сознательный. Утро вечера мудренее.

Подъезжаю, и тут под колеса мне бросается старушка.

– Э-эх, бабушка, осторожней! Куда несётесь-то?! – высовываюсь из машины.

Она смотрит строго и упрекает:

– Я Виола Гавриловна, соседка твоего почившего деда. Он мне фотографии твои показывал. Какой ты красавец вырос!

Я в Прудищах был еще тогда, когда макушкой до столешницы не доставал. А потом элитная школа, учеба за границей, бизнес-школа… не до того было.

– Простите, не припоминаю никого с таким именем, – смущенно улыбаюсь.

– Дом твой вот тот, напротив моего, большой, бревенчатый, – махнула рукой Виола Гавриловна.

– А я думал, этот.

Показываю на бодрую избушку на правой стороне улицы.

– Нет, тут Машуня наша живет. Умница и красавица. Я вас завтра познакомлю. Вы, кстати, соседи. Дед твой домой занимался, хоть и алкаш был, прости Господи!

Гляжу на двухэтажный деревянный особнячок. И не скажешь, что мой дед спился. Бодренько все. И дом ухоженный, забор высокий.

– Спасибо, Виола Гавриловна, – благодарю, – пойду тогда разгружаться.

– Ужинать-то есть что или на полуфабрикатах? – качает головой. – Вы, городские, совсем здоровье не бережете. У меня вон и коровка своя, и курочки. Жаль, внученька давно не была. Учится. Но ничего. Надеюсь, зазову ее к себе.

– Все в порядке с ужином, – подмигиваю.

– Ты утром-то на варенички заходи, Гордей! Машенька придет, познакомлю вас.

Не знаю ничего ни про какую Машу, мой мини-Гордей жаждет вкусить сладкую булочку. Причем так настойчиво хочет, что аж зубы сводит у меня. Завтра займусь поисками своей красавицы.

– Спокойной ночи, – вежливо прощаюсь и направляюсь в дом.

Отпираю забор, загоняю тачку. В душе легкое чувство ностальгии. Словно часть меня помнит те беззаботные деньки, когда я был мелким и ни о чем не волновался.

Ладно.

Отпираю дом. Вдыхаю запах старых газет, пыли и высохшего дерева. Включаю свет. Посередине большая печь.

Несмотря на то, что сейчас лето, в доме достаточно прохладно.

Быстро ужинаю полуфабрикатами и ложусь спать. Ночью замерзаю, пиздец. Вот бы сейчас сладкая булочка согрела мою постель!

Встаю для себя неестественно рано.

Натягиваю спортивные штаны и отправляюсь рубить дрова. У деда есть еще баня, так что нужно освоить искусство мытья в чуде русской цивилизации.

А мысли раз за разом возвращаются к сладкой булочке в красном. Сейчас вот дело сделаю, найду ее и отшлепаю! А потом как следует трахну. Не могу уже, стояк замучил.

– Гордеюшка! – слышу скрипучий голос за воротами. – Ты уже встал?

– Да, Виола Гавриловна! – кричу, смахивая пот со лба.

– Я там вареничков наготовила! Со своим творожком домашним! Заходи на завтрак! Машенька уже у меня! Познакомитесь.

Блин! Я Машку не хочу… хочу свою булочку! Как бы отмазаться…

Просыпаюсь с первыми петухами. Вернее, с единственным петухом Виолы Гавриловны, который определенно взял на себя задачу перебудить всю деревню за час до рассвета.

– Да что ж ты так орешь-то… – бормочу, стекая с постели.

Чувствую себя паршивенько после вчерашних потрясений. Измена Ваньки, мой побег.

– Ну вот, теперь квартиру искать, – тяну, лезу в свой чемодан, достаю летний желтый сарафан в цветочек.

Бывший всегда его ненавидел. Называл колхозным. Надеваю наряд, открываю дверь бабушкиного шкафа и внимательно рассматриваю свое отражение.

Легкие складки струятся вдоль тела, добавляя образу легкость и воздушность. Бутончики и листочки вместе образуют изящный рисунок. Ярко-желтые, зеленые, бледно-розовые и голубые оттенки сочетаются очень естественно.

Сарафан не вульгарный, хотя он выгодно подчеркивает мою пышную грудь. Закрываю дверь и подхожу к окну.

Стою и наблюдаю, как новый день проникает в комнату первыми робкими лучами солнца. Рассвет окрашивает небо нежными розовато-золотистыми оттенками.

Сквозь прозрачную тюль я замечаю знакомую фигуру возле забора соседского участка.

Сначала вижу лишь силуэт, проходящий мимо густых зарослей сирени, увешанной сочными фиолетовыми гроздьями.

Затем все яснее вырисовывается его профиль: высокий рост, широкие плечи, крепко сжатые руки держат тяжёлый топор.

Низ живота обдает волной жара. Он же хамло! Испортил вчера мое платье! Облизываю губы, не переставая смотреть.