— Говорю тебе, мана качественно улучшается, её не становится больше, — пытался я донести свою точку зрения соседу.

— А в учебнике пишут, что источник расширяет объём при тренировках, — флегматично ответил тот. — Не сильно, но всё же. И вообще, от опыта на техники тратится меньше маны!

— Да я вообще не об этом! Ты ещё скажи, что от самого дара зависит…

У меня слова застряли в горле из-за внезапного громкого скрежета в стороне, от которого натянулись нервы. Я обернулся, оказалось, что это прямо по плитке притянула стул к нашему столу Ксения Земская.

Она не спросила, не кивнула, не изобразила ложное удивление. Просто демонстративно подошла, притянув за собой стул, и бросила на него свою сумку. Сделала это с таким невозмутимым, естественным видом, будто это было предопределено самим расписанием вселенной. Так же молча и не смотря на нас, она пошла к раздаче еды.

— Не, ну ты видел? — я возмущённо посмотрел на друга.

— Представь себе, все видели, — усмехнулся он и продолжил есть свою гречку с гуляшом.

И не поспоришь ведь. Жужжание в столовой в тот момент притихло, будто напуганное скрежетом стула, и возобновилось лишь тогда, когда Земская отошла. До этого все присутствующие, чуть ли не открыв рты от любопытства, наблюдали за происходящим.

Я потерял нить разговора и так же вернулся к своей еде.

Вскоре вернулась Земская. Она даже не посмотрела на нас. Устремила взгляд куда-то в окно, будто любуясь видом на академический сквер. Деревья стояли почти голые, ещё немного, и вся листва упадёт. А за этим и первый снег появится.

— Слушай, а ты понял, как эти дурацкие логарифмы решать? — внезапно спросил Вася, и я скривился, будто он мне под нос нарезанный лимон пихнул. Спросил бы чего попроще!

— Да вроде бы… — нехотя признался я.

Мы вернулись к обсуждению учёбы, на этот раз не магического искусства, а высшей математики, будь она неладна.

Ксения не говорила ни слова, не пыталась вклиниться в разговор. Она просто… присутствовала. Как талисман или декор.

Моя рука сама сжалась в кулак под столом. В голове пронеслись фразы: «Графиня, вам не туда?», «Это место занято», а также грубое и короткое: «Свободно? Нет».

Но я молчал. Потому что она была графиней, пусть и приезжей. Этот дурацкий титул висел в воздухе невидимым щитом, отражая любую потенциальную грубость. А я лишь барон, которых здесь половина академии, наверное.

У Рожиновой была власть денег и связей, Земская могла похвастаться тем же. А так же обе они имели высокое происхождение, примагничивая к себе взгляды окружающих и вызывая желание стелиться ради того, чтобы их заметили. На мою же долю выпало внимание сразу обеих высокородных дам.

Отказываться от всего этого было бы высшей степенью глупости. Но и продолжаться так сколько будет? Хоть бы слово сказала, что ей нужно и зачем она это делает.

И ещё то событие в коридоре стояло перед глазами. Ее холодные, уверенные движения, наглость, с которой она действовала. То, как она встала между мной и той истеричной девчонкой, вызвав ее на дуэль за меня. За меня, кто в своей жизни никогда бы не поднял руку на женщину первым, даже если бы она наехала на меня. Это был поступок, который я не просил совершать, и который теперь висел на мне тяжким, будто бы неоплаченным долгом.

Ну что за чушь? Я ничего ей не должен! Но чувства будто кричали, что это не так. И что на самом деле всё же я испытываю благодарность. Разумеется, кидаться кланяться в ноги Ксении Земской за её поступок я не собирался.

Я изнывал от любопытства. Что ей нужно? Почему я? Была ли это игра? Снова история с ректорским креслом? Месть из-за случая в переулке? Но почему тогда только сейчас? Или это какой-то изощренный способ привлечь внимание? Да и не я один, весь поток наверняка тоже гадал о её мотивах.

Мой телефон завибрировал, замигав сообщениями из чата бывших подруг. Как ожидаемо!

«Алексей, она опять с тобой села?» от Виктории. Ну, капитан очевидность просто. А то я сам не вижу!

«Что она хочет?» от Татьяны. Да сам знать хочу, аж свербит!

«Может, она просто оказывает ему знаки внимания? Я вообще давно говорю, что пора вернуть всё как было! Правда-правда!» от Цветаевой.

А вот это уже интересно. Сколько ещё можно думать-то? Подвешенное состояние что с Земской, что с девчонками меня тяготило. Не люблю неопределённость.

«Может, она встречаться с ним хочет и ждёт, когда он заговорит первый» от Анны.

Я чуть не поперхнулся котлетой от такого заявления.

Телефон лежал так, что ни Вася, ни Ксения не могли видеть сообщения. Моего соседа туда так никто и не добавлял. Я не мог — не было прав, они только у создательницы чата, Татьяны.

«Вы о чём там опять треплетесь? — прислала Мария. — Опять Земская? Чушь только не неси, Анна, сдался он ей. Как рыбе зонтик. Дразнит, вот увидите. Пранк это».

Дальше читать я не стал и заблокировал экран, после чего отправил смартфон в карман пиджака. Достали своими гаданиями. Я им не отвечал, так как нечего было, и сам не понимал, что происходит.

Земская сделала последний глоток чая, и ее губы тронула едва уловимая, ничего не значащая улыбка. Она встала так же плавно, как и села, отодвинув стул, но на этот раз без того мерзкого скрипа.

— До встречи, — произнесла она тихим, но четким голосом. И ушла, оставив после себя вакуум и аромат дорогих духов, смешавшийся с запахом еды. А ещё — мучительное, неразрешимое молчание.

Мы с Васей угукнули, лишь когда она сделала пару шагов от нас. Не обернулась, так что даже не знаю, услышала ли.

Комната дуэлянта была просторна и светла. И пуста. Хоть я и стоял у панорамного бронированного стекла, скрестив руки на груди, но не видел ослепительно белого песка арены. Перед глазами стояла картина перед боем с Огневым. Здесь было столько людей! Жизнь бурлила!

А сейчас я совсем один. Вася опаздывал — досдавал тест по предмету. Потому меня окружали безмолвные скамьи и стеллажи с тренировочным оружием. Ну, и запах резины, которая была здесь повсюду натянута на металл.

Звук снаружи сюда не проникал, лишь жужжание ламп дневного света над головой. И одиночество. Словно я один против всего мира. Настоящий герой-одиночка, которому суждено покорить невообразимые вершины.

Вот только почему-то мне было не по себе. Одиночество и тишина давили.

Почти каждый день после пар — вот это. Времени на библиотеку не оставалось вовсе — вся жизнь свелась к монотонному ритму: занятия, физкультура, дуэль, сон.

Не то, чтобы меня это не устраивало, но прогресс развития будто остановился. Дуэли оказались куда предсказуемее и скучнее, чем я ожидал. Бойцовский клуб был гораздо полезнее.

Вот и сейчас какой-то кретин будет на пафосе толкать речь о своей мнимой победе надо мной. Главное, в это время челюсть не вывихнуть от зевка, а то смешно будет. И неудобно.

Дверь открылась без стука, раздался лишь скрип петель. Я даже немного удивился, так как Вася обычно топал громко. Неужели Щебнев пришёл пораньше?

Вот только в проёме стояла Ксения Земская. И кто её сюда пропустил, спрашивается?

Хотя, о чём это я? Она — графиня. А ещё околачивается возле меня последние дни, будто подруга закадычная. И об этом знают абсолютно все.

Ксения обвела комнату бесстрастным взглядом, не остановившись на мне, будто зашла в пустое помещение, и заняла место на дальней скамье у входа. Тут же уставилась за стекло, будто на арене сейчас что-то интересное происходит.

В коридоре раздались уже знакомые мне шаги. В проёме появился Вася, в его руках находились два стаканчика с крышками. Войдя, он широко улыбнулся, протягивая мне кофе:

— Не заскучал тут без меня?

Я взял стаканчик, а взгляд метнулся ему за спину. Он обернулся и замер, заметив Ксению.

— Ксения! — внезапно оживился он. И подошёл к ней, протягивая свой стаканчик. — Не ожидал и тебя здесь увидеть. Пришла поболеть за Алексея?

Земская медленно перевела на него взгляд, будто только сейчас заметив его присутствие. Она вежливо, но очень холодно покачала головой, аккуратно отводя кофе ладонью.