Старый немецкий партизан с извиняющейся улыбкой повернулся к остальным:

– Я один спускаться! Все-таки есть секретность! – Он прижал пальцы к стальной двери. Та отодвинулась в сторону, открывая узкую кабинку лифта. Старик ступил внутрь. Лязгая и громыхая, кабина поползла вниз, оставляя за собой выдолбленную в каменной кладке темную шахту.

– Что… что это? – глядя в опустевшую шахту, выдавила Инга.

– Если я не ошибаюсь, это и есть тот клад, что остался здесь от немцев, – ответил Пауль. – Тот самый, который охраняла немецкая воинская часть и к которому прилагается целая библиотека расчетов.

– А может, это ты из НКВД, а не девчонка? – пробормотал бородатый. – Догадливый больно.

Автоматные очереди, наконец, стихли, и стали четко слышны яростные вопли тети Оли:

– Да лезьте же, наконец! Лезьте!

Поблескивая в лучах холодного зимнего солнца, над стеной поднялось черное дуло автомата… Последний выстрел шарахнул из бойницы. Дуло спряталось и тут же вынырнуло снова – трескучая очередь рассыпалась в морозном воздухе, полосуя арочный проход в башню.

– Все, у Вити больше нет патронов, – в отчаянии пробормотала Инга.

В этот момент земля задрожала. Круглые булыжники выскакивали из кладки, подпрыгивали, будто мячики, с грохотом падали. Сооружение вокруг старого замкового колодца ходило ходуном… Каменный колпак над колодцем расчертили ровные, как по линейке проведенные, трещины… и он со скрежетом раскрылся, разделяясь на ровные лепестки, будто большой каменный цветок. Словно гигантский пестик, из его каменной чашечки поднялась округлая стальная морда снаряда. Инга задохнулась. Она поняла, что перед ней. Знаменитый немецкий «последний шанс», «оружие возмездия», на которое Гитлер надеялся, даже когда войска союзников уже стояли под Берлином. Радиоуправляемый снаряд, невесть как очутившийся в карпатских горах.

– А ну все, быстро в укрытие! – заорал бородатый.

Пауль, ухватив Ингу за руку, поволок ее прочь от шахты.

– Это «Фау-1»? – на бегу кричала она, пытаясь перекричать нарастающий гул, исходящий от замкового колодца.

– Нет! Это просто – «Фау». Прототип, – падая под прикрытие сарая, прокричал в ответ бородатый. – Ее должны были опробовать, когда наши к границе с Польшей подошли. Но мы им кой-чего поломали, вот и пришлось немецкому военному начальству драпать отсюда, а охрану ракеты смертникам поручить. А те помирать не захотели, в леса ушли. А за ними и нам пришлось – НКВД нас в расход сразу бы вывел, чтоб никому про снаряд не рассказали. Наши-то тогда уже начали такие же разрабатывать.

В этот момент рокот стал совершенно нестерпимым. Земля затряслась так, что удержаться на ногах стало почти невозможно. От расположенной рядом часовни с грохотом отвалился один кусок, второй… Стена зашаталась и пошла трещинами… Оттуда послышался пронзительный женский вопль, но Инга уже не обратила на него внимания – она сама орала.

Предок баллистической ракеты, опираясь на огненный столб, восставал над устроенной в старом замковом колодце пусковой шахтой. Вибрация накрыла замковую стену. Инга видела, как удерживаемые только засовом створки ворот колотятся друг о друга. Вымахнувший на замковую стену браток бросил быстрый взгляд во двор, издал короткий вопль ужаса и уже хотел сигануть обратно… Не успел. Обломившийся под ним зубец увлек его за собой… Оглянувшись, Инга увидела, как из угловой башни выскакивает шофер.

Огненный столб под «Фау» словно бы присел и тут же пыхнул, наподдавая снаряду под снабженный куцыми крылышками зад. Земля качалась, будто лодка в шторм. Из замкового колодца, казалось, бил фонтан огня. «Фау» подпрыгнул, взмыл серебристо-черной сигарой – и по невысокой, не выше замковых башен, дуге пошел вверх – точно над воротами и стеной. Танцующий вокруг его вытянутого и округлого, как у акулы, тела огненный шлейф облизал каменную кладку. Из-за стены послышались пронзительные, полные ужаса вопли. С глухим чмоканьем обрывались тлеющие тросы.

Пауль вдруг выскочил из укрытия и понесся на стену. Не понимая, зачем и куда он бежит, но привыкшая в этот безумный Новый год быть рядом с ним, Инга бросилась следом. Они одним духом снова взлетели по винтовой лестнице…

И не думая снижаться, радиоуправляемый снаряд пролетел над отступающими от замка братками, над стоянкой «Хаммеров» и скорчившейся у колеса фигуркой в кожаной куртке… со свистом понесся над лесом, задевая верхушки деревьев и удаляясь все дальше и дальше. Но прежде, чем Инга успела осознать, что их собственный «последний шанс» только что гордо улетел в белый свет, как в копеечку, и третий штурм братков им отражать нечем, стоящий на стене Пауль восторженно заорал, размахивая подобранным трофейным автоматом:

– Перелет, перелет!

Будто боялся, что барахтающиеся в кустах расщелины братки этого не поняли!

Пауль, подпрыгивая, издал новый вопль:

– Готовь вторую!

– Но… там же только одна, – потерянно пробормотала Инга.

– Но они-то об этом не знают, – тихо фыркнул Пауль и снова в полный голос закричал: – Уточняю прицел! По бандитским машинам! Направление на двенадцать часов! Высота – двадцать пять метров! Целься! Огонь!

Эффект от этих слов был многообразный. В пусковой шахте что-то взорвалось, и изнутри повалил густой черный дым. Братки, заслышав гул взрыва, галопом рванули в лес, под прикрытие деревьев. Следом за ними с криками: «Подождите меня! Подождите!» – спотыкаясь и падая, бежала тетя Оля. В шахте рвануло во второй раз… Один из «лепестков» раскрывшегося колпака над колодцем отчаянно заскрипел и обвалился, вызвав очередное содрогание земли. Растрескавшаяся стена замковой часовни шумно вздохнула и начала медленно оседать, засыпая двор каменной крошкой. И тут распахнулись две двери. Одна в стене колодца – и из кабины допотопного лифта вывалился черный от копоти старик. Вторая – в замковой часовне, откуда с воплем вылетел призрак.

«Наверное, вот так они в войну при бомбежках из английских замков разлетались, – равнодушно подумала Инга. – Сейчас еще Страхопуд откуда-нибудь выскочит…»

Призрак закружился по двору, налетел на Ганну… Бесстрашная великанша с воплем дикого ужаса рванула прочь, голося во всю глотку:

– Покойница ожила, покойница!

Мечущийся над двором ветер, несущий черные хлопья гари, сдул с лица призрака длинные пряди волос. По двору бегала напуганная и зареванная… Амалия. Алое пятно крови на белых одеяниях исчезло под слоем грязи – пепла и каменной пыли.

В той стороне, куда смылась банда тети Оли, снова загрохотало. Стоящие на стене Пауль и Инга обернулись. Над покрывающим склоны гор лесом взмывали яркие петарды, рассыпающиеся фонтаном искр, вертелись огненные колеса и раскрывались пылающие цветы. А сквозь буйство праздничного фейерверка слышались полные ужаса крики.

– Все ясно, – заключил Пауль. – На съемочную площадку забежали. Ну, китаец им теперь устроит! У него ведь там не только лук со стрелами.

Фейерверк продолжал взрываться, почти растворяясь в свете утреннего солнца. Как вдруг далеко впереди громыхнуло. И над лесом в ярко-голубое небо взметнулось бледное зарево далекого пожара. Над верхушками деревьев лениво расползлось черное облако дыма.

– Попали, – меланхолично заключил Пауль.

– Снаряд поджег лес? – испуганно переспросила Инга.

– Это горит не лес, – так же напряженно вглядываясь, покачал головой Пауль. – Что же там такое… – И вдруг он согнулся пополам от хохота. Сквозь судорожные всхлипы простонал: – Ты, кажется, не знала, как отсюда выбраться? Можешь не волноваться – скоро здесь будут и пожарные машины, и вертолеты, и даже танки! А старый Шульц еще говорил – недалеко летает… Снаряд времен Второй мировой спалил дачу министра МЧС!

– «Надави над окном, и раскроется потолок…» – ожившая Амалия мучительно всхлипывала, сидя на обломках замкового колодца. – Кто ж знал, что это окно – в колодце?

– Вас как звать, фройляйн? – на довольно приличном немецком поинтересовался бородач.