И щит подался! Не до конца, я отчетливо видел, что замах остановился уже в теле — видно, Орис успел переконфигурировать свою внутреннюю энергию! Но подался! Закатник выдернул меч, несколько капель крови метнулись за ним.

«Печень? — подумал я отстраненно. — Надеюсь, нет… крови было бы больше. Но что там еще может быть?»

Орис, однако, будто бы не заметил этого удара. Не прерывая движения, он шагнул вперед, схватил руку Закатника с мечом, дернул его на себя — а другую руку впечатал тому в лицо.

Нос и переносица мужика буквально смялись, это было видно даже с моего места. Лицо превратилось в кровавую маску… а пожар внутренней энергии в его теле на миг мигнул — и тут же погас. Когда Орис разжал руку, удерживающую запястье Закатника, в пыль площадки для поединка упало мертвое тело.

Правильно, раз пошла такая история, поединок надо заканчивать как можно скорее. И — бегом к врачу. То есть к лекарю.

На миг повисла тишина.

Тильда рядом со мной порывисто всхлипнула, зажав рот рукой.

Судья откашлялся.

— Победил мастер Орис Коннах, Школа Дуба!

Орис тяжело пошел к трибунам, с идеально прямой спиной, идеально ровной походкой. По его боку и бедру его стекал ручеек крови, пачкая правую штанину.

* * *

Гости турнира пировали. Пир шел снаружи — для обычных посетителей и учеников. И внутри, в трапезной поместья Коннахов — для почетных гостей, как и накануне. Но если во время прощания с Великим мастером Олером сохранялась церемонная атмосфера официального банкета, то теперь вино и самогон лились рекой, гремели громкие застольные песни, а заслуженные немолодые мастера вели себя как ученики-подростки, громко хвастаясь друг перед другом своими подвигами и пересказывая лучшие фрагменты турнирных боев, как они их запомнили.

Сплетничали, разумеется, и о финальном бое: говорили, что мастер Фаэс месяц назад ездил в столицу по делам Школы, что его молодая жена там изменила ему с каким-то придворным хлыщом да там и осталась, и теперь даже не разведешься и в поединке поганца не убьешь — тот в императорской милости! Вот, видно, перемкнуло бедолагу… И как только мастер-наставник Последнего Заката раньше не заметил, что с подчиненным творится? Погиб ни за грош, еще и и турнирный этикет нарушил. Да что уж теперь.

Их совершенно не смущало то, что хозяйское место пустовало, а роль Ориса отыгрывал Фиен, сидевший рядом с его резным дубовым креслом: последний поединок дался главе Школы Дуба нелегко, рана не такая уж несерьезная, лекарь напоил его сонным отваром — что ж, бывает! Главное, жена и наследник вышли к гостям, поблагодарили за турнир… Ну, что потом ушли, тоже понятно: жена уже чуть ли не на сносях, наследнику всего одиннадцать… даже десять, кажется… спать пора мальцу, не вино же ему пить со взрослыми!

На самом деле лекарь Коон не давал Орису сонного отвара. Тот лежал на кровати у себя в комнате в полном сознании, а жена и наследник — то есть Тильда и я — находились рядом, вместе с лекарем Кооном и, внезапно, Лелой Он. Только ей Орис позволил остаться, самым решительным тоном отправив остальных мастеров развлекать гостей и создавать видимость нормальности. Никто не посмел его ослушаться.

— Говорите правду и по существу, мастер-целитель, — на лбу Ориса выступил пот, белки глаз, кажется, уже отливали желтизной, хотя при местном освещении разобрать было сложно. — Я должен знать.

— У меня и в мыслях не было ничего от вас утаивать! — чопорно произнес мастер-целитель. — Но госпожа Коннах…

— Я не потеряю самообладание, — ледяным тоном проговорила Тильда. — И не сделаю ничего, что повредит ребенку, включая истерику. Так что озвучьте свое мнение, мастер-целитель.

— Печень — очень важная часть нашего организма, — вздохнул оиянец. — Я не берусь сказать что-то наверняка. Это средоточие сил, которые вдохнул в наши тела бог Подземного Царства, иногда бывает, что она заживает сама по себе… Но в данном случае не знаю… Поврежден сам орган, и довольно глубоко. К счастью, крупные сосуды целы, мне удалось остановить кровотечение, так что в ближайшее время жизни мастера Коннаха ничего не угрожает, но…

— Сколько? — перебил его Орис.

Повисла пауза.

— Дня три, если регулярно использовать акупунктурные иглы, — наконец сказал Коон. — Может, четыре.

— Что-то можно сделать? — тем же ледяным, спокойным голосом спросила Тильда.

— Боюсь, мое искусство в данном случае бессильно… Если бы я умел исправить ущерб, причиненный самим тканям…

— Цапли умеют.

Это сказал я.

Все поглядели на меня.

— Цапли и их чудо-оиянец, — развил я тему. — Мама, помнишь, как они лечили твою матушку, графиню Флитлин? Они ее разрезали, выпустили гной из живота и зашили!

Тильда чуть побледнела.

— Я тебе этого не говорила!

— Твоя служанка рассказала птичнице… не важно, — отмахнулся я. Одна из важнейших сплетен, добытых Уорином: из нее я узнал, что-либо оиянец, либо сама Боней обладает хотя бы начальным хирургическим опытом. Если я правильно понял и запомнил симптоматику, они сумели вылечить нечто, что больше всего напоминало дивертикулизм кишечника. Или что-то язвенное. А я пусть примерно, но представляю, о чем говорю: сам ведь сдавал на сертификат специалиста по оказанию первой помощи в полевых условиях. Правда, очень давно. — Они смогут помочь отцу!

— Но они в Тверне! — возразила Тильда.

— Такое путешествие… — с сомнением начал Коон.

— Его нельзя перемещать, я понимаю, — теперь я поглядел на лекаря. — Но я могу доставить их сюда. Они не откажутся приехать.

Опять же, это была подсознательная уверенность, которую мне пока трудно было проанализировать — мозг установил совсем другие задачи в качестве приоритетных. Однако я чувствовал то же отсутствие сомнений, как в момент, когда предсказывал, куда побежит противник с характерными движениями.

— До Тверна около семидесяти миль… — неуверенно проговорил лекарь Коон. — Даже если вы загоните двух или трех лошадей, вы, скорее всего, не успеете — еще ведь обратная дорога… Я слышал о чудо-лекаре Иэррее, он моложе меня, но вряд ли сможет мчаться всю дорогу в седле.

— И смены лошадей… — пробормотала Тильда отрешенно.

— Туда — никаких лошадей, — отрезал я. — Я побегу. Человек выносливее лошади. Возьму с собой свою группу — они тренировались. И еще пару учеников постарше, из тех, кто хорошо бегает. Мы будем там уже часов через десять-двенадцать. И два дня на обратную дорогу. Только тебе, мама, нужно выслать сменных лошадей нам навстречу: лекари-то поедут в повозке.

Вполне реальный план. Семьдесят здешних миль — это примерно сто двадцать километров. Мы бегаем по тридцатке в день. С перерывами, с перекусами, по ровной местности, если не на скорость, да еще учитывая усиление внутренней энергией, вполне реально сделать в четыре раза больше в один день. Да, на следующий день ноги у нас отвалятся. Но, скорее всего, все выживем.

— Ты никогда не был в городе! — ахнула Тильда. — Нужно отправить с тобой кого-то из мастеров… — она закусила губу. — Но Фиен нужен здесь, а остальные… — она замолчала, не желая озвучивать перед мастером-целителем Оном, что остальные мастера не так надежны — по разным причинам.

— Лис справится, — вдруг сказал Орис, полуприкрыв глаза.

— Что? — Тильда вздрогнула.

— Лис справится, — повторил отец. Приоткрыл глаза и очень внимательно поглядел на меня. Щеки у него уже покраснели: развивалась лихорадка, но говорил он ясно. — Лела… поможешь?

Лела Он шагнула вперед.

— Конечно, брат, — сказала она слегка надтреснутым голосом.

Потом поглядела на Тильду.

— А мне — доверишь своего сына?

Несколько секунд женщины мерялись взглядами. Поскольку мозг вышел на овердрайв и подмечал все, я без тени сомнения понял по нюансам их гляделок: да ведь Лела же влюблена в Ориса! Влюблена давно и безнадежно: двоюродные — слишком близкое родство, да и Орис явно испытывает к ней только родственные чувства. Очень может быть, она и за Эймина Она согласилась выйти только чтобы Школу не покидать и не расставаться с объектом своей запретной страсти!