— Ладно, расскажи по порядку, как все было, — велел «отец» Герту.
— Мы начали отрабатывать танцы, Кай сказал, что одному придется танцевать с плюшевым мишкой, которого он специально принес, потому что нас нечетное число…
А, так вот откуда взялся мишка! Грош цена моим выкладкам насчет того, что Лис слишком долго играет с игрушками. Что ж, главное, мой «психологический этюд» все равно прокатил.
Интересно, не придется ли отдать кому-то этого плюшевого товарища? Нет уж. Мы с ним теперь побратимы, связанные кровью. Разве что у Кая обнаружится безутешный младший братик или сестричка.
— … Сначала Эвин с мишкой отрабатывал, потом очередь Лиса была, и тут вбежали ученики Ворона, и один из них закричал, что он вызывает на бой наследника Конна́хов! Лис тут же шагнул вперед, и он попытался ударить его саблей, но Лис увернулся, а тут подбежал Кай, оттолкнул его и закричал, что Вороны не имеют права на такой вызов, и сам начал с ним драться, и… — Герт запнулся и сглотнул, но продолжил. — И Ворон отсек Каю голову, и тогда Лис бросил в него плюшевого мишку, потом что-то еще сделал, я не понял, что он упал, а потом Лис как-то победил всех остальных! — Герт пожал плечами. — Все очень быстро было, я следил, но только заметил, что последнего Лис задушил. А саблей ударил только двоих, не волнуйтесь, мастер-наставник! Еще двоих как-то ударами убил, по-моему, с выбросами внутренней энергии, но я не уверен.
— Лис? — «отец» посмотрел на меня.
— Я ничего не помню, — отперся я, все же прибегая к первому древу стратегий — слишком уж удобное оправдание мне предоставил Герт. — Меня ударили по голове, и все. Потом все как в тумане.
Отец вздохнул.
— То есть ты так хочешь… Ладно. Ладно. Хорошо же. Посмотрим, как ты перед матерью будешь объясняться за свое поведение!
У моего донора еще и мама есть? Почему-то это стало полной неожиданностью.
Впрочем, я знаю, почему. Старая-старая травма. Мне легко сносить выкрутасы этого «папаши» — они вызывают лишь легкую досаду. А вот слова о матери неожиданно дернули.
Казалось бы, столько лет прошло. Я даже не ожидал, что это место до сих пор болит.
Мой настоящий отец не оставил мне незакрытых гештальтов, поэтому дурной папаша ничуть не задевает — новый образ, новая легенда, только и всего. А маму я потерял очень давно. Так давно, что один раз даже не узнал, просматривая семейные фото в альбоме. И поэтому перспектива встретить мать моего донора…
Ладно. Отогнав это неожиданное щемящее чувство, я попытался собрать больше информации об окружающей обстановке. Спросил:
— Мастер-наставник… а почему Школа Ворона напала на нас? Да еще когда взрослых рядом не было? Зачем мы им?
«Отец» посмотрел на меня взглядом «Да он что, действительно совсем тупой?». Потом устало вздохнул.
— Видно, я и правда слишком мало тебя учил… Конечно, они напали, чтобы убить вас с Гертом! Вы — последние сыновья семьи Коннах! Погибните вы — и обе наши родовые линии, и моя, и моего брата, прервутся!
Правильно угадал: мы двоюродные.
Тогда, пожалуй, не буду спрашивать, почему они напали такими малыми силами, зачем нужно было поначалу вызывать моего донора «на честный бой» или почему рядом с нами в этом тренировочном зале не было взрослых. Возможно, это будут вопросы из серии «почему вода мокрая, а трава зеленая». Хотя… Можно попробовать косвенно спровоцировать мастера-наставника на выдачу дополнительной информации. Благо, нрав у него холерический, человек он многословный.
— Если бы их было больше, я бы с ними не справился… — задумчиво протянул я.
Давай, лови наживку…
— Если бы их было больше, их бы не пропустила охрана! — резко отозвался отец. Ага, повелся. — Они просочились через нашу слепую зону. Уж я разберусь с тем, кто это допустил!
То есть охрана все-таки была, просто снаружи. И «зевнула». Или ее подкупили. Зарубка на память: нужно будет потом узнать, как ведется расследование. Если у них тут война школ или кланов, такая халатность в отношении охраны наследников не должна допускаться. Возможно, сейчас полетят головы.
Да, и кстати. Почему отец не заботился о безопасности остальных детей? Одеты они были примерно как я и Герт, на том же уровне качества тканей и пошива. Или костюмы в данном случае — выданная Школой униформа для конкретных занятий, например, для бальных танцев? Тогда дети могут быть из разных сословий. Это заодно объяснило бы, почему только одна девочка, кроме Герта, рисковала со мной говорить. Может, ее статус повыше.
Подумав, я спросил так:
— Мастер-наставник, а если бы нас убили, что стало бы с остальными детьми? Вороны их не тронули бы? Потому что поединок?
Тут Герт аж прыснул от смеха, и даже «отец» усмехнулся.
— Ты что, Лис? — спросил Герт. — Конечно, всех бы перебили! Так всегда делают.
— Да, — сказал «отец». — Поединок нужен был, скорее всего, потому что этот недоделок-Ворон красовался перед своими. Даже если это слабые, начинающие ученики, которые только недавно присоединились к нашей школе — все равно в таких случаях конкуренты стараются выбить всех. Чем больше убитых — тем больше урон для чести.
Да, все верно: униформа и разные сословия. А детские жизни как таковые, выходит, «отца» и даже Герта вообще не волнуют? Весело тут у них.
— Я просто подумал… — смущенно сказал я в рамках отыгрыша «я такой милый маленький мальчик». Фразу заканчивать не стал, так аутентичнее. — Извините.
— Похоже, тебя и впрямь сильно приложили, — озабоченно сказал «отец». И тут я дождался первого прямого проявления заботы с его стороны: он протянул руку и положил ее мне на лоб. Ладонь у него была теплая, шершавая и непривычно большая. А прикосновение очень мягкое.
— Жара нет… — пробормотал он. — Может, к лекарю сводить? Голова не кружится?
Как я и думал, сына он любит, и не только как будущего продолжателя своего дела. Что ж, хорошо для меня, плохо для него.
— Голова не кружится и не тошнит, — отрапортовал я. — Слабости тоже нет.
Свидания с местным лекарем лучше избегать подольше! В голове у меня тут же всплыли замечательные методы лечения доиндустриальных эпох — от пиявок до свинцовых таблеток.
— Ну что ж… хорошо, если так.
Едва «отец» это сказал, как мы почти сразу и приехали — дорога оказалась очень короткой. Увы, разговор с ним и двоюродным братом не давал мне возможности глазеть в окно. Я лишь мельком и краем глаза отмечал более-менее обычные сельские пейзажи и скудные постройки. Потом — дорожка, посыпанная гравием, которая окончилась непосредственно перед крыльцом еще одного особняка.
Когда мы вылезли из повозки, я постарался как можно лучше запомнить облик поместья (по крайней мере, его фасада), чтобы обдумать на досуге. Первое, что мне бросилось в глаза при беглом осмотре: отсутствие архитектурной преемственности. Облик дома, хоть моментально считывался, как «старинный», нельзя было отнести ни к одному из стилей, которые я прилежно зубрил в школе и в университете, получая классическое гуманитарное образование. Окна длинные, а не высокие, хоть и закругленные сверху. Нижний этаж каменный, второй и третий деревянные. Крыльцо с широкой плоской террасой вдоль всего фасада, тоже деревянное. Высокую четырехскатную крышу венчает то ли небольшой купол, то ли маленькая мансарда, снизу не видно. И на верхушке этой мансарды — желудь на шпиле. М-да.
— Лис, тебе особое приглашение нужно? — спросил мастер-наставник с непередаваемой интонацией всех родителей во все времена.
Пришлось отложить сбор материала и двинуться за родственниками.
За массивной дверью оказалась прихожая — не то, что ожидаешь от особняков. Длинная и узкая, с лавочками для переобувания и шкафами. И мы даже переобулись! Сняли уличную обувь — у меня и Герта почти одинаковые кожаные туфли с пряжками, у «отца» — кожаные сапоги, — и надели мягкие войлочные сапожки вроде унт. Мне стоило некоторого напряжения определить, какая из нескольких пар, подходящих по размеру, мои. Я намеренно замешкался, посмотрел, что наденет Герт. А он выбрал те, на которые были нашиты дубовые листья. После этого мне оставалось только взять единственную пару, на которой имелся схожий орнамент.
