Но он был мертв. И я так и не узнал его имени.

Фестина вышла на негнущихся ногах на поляну. Она ненадолго задержалась возле обломков тугодума… но прибор выглядел так, словно его искромсали ножницами. Еще одна жертва Ларри. Фестина пошевелила обломки носком ноги, а затем ожесточенно растоптала их.

Захрустели останки печатных плат. Звук мне не понравился, и я спросил:

– Почему улетел Ларри?

Адмирал покачала головой.

– Кто знает? – Она медленно подошла к разбросанным вокруг кускам тела воина и присела возле самой большой части трупа. – Спасибо. – Женщина слегка коснулась ладонью окровавленного панциря. – Спасибо, кем бы ты ни был. – И добавила совсем тихо: – Вот что значит «расходный материал».

Подобное разведчики говорили друг другу, когда кто-нибудь погибал – словно короткую молитву. Я никогда не слышал такого от адмиралов. Большинство адмиралов, которых мне приходилось встречать, были из тех, кто сказал бы лишь: «И черт с ним».

Фестина снова встала.

– Пожалуй, я пойду следом за Ларри, – сказала она. – Посмотрю, куда он направляется. Если повезет, кто-нибудь явится, чтобы его подобрать.

– Тогда пошли, – кивнул я.

Адмирал посмотрела на меня.

– На самом деле это вовсе не твое дело, Эдвард… – Она замолчала, потом продолжила: – Ты случайно не Эдвард Йорк? Разведчик, который женился на мандазарской королеве?

– Гм… да. Это я.

Я не думал, что кто-то вне пределов Трояна мог быть в курсе, но, вероятно, адмиралы информированы весьма неплохо.

Фестина Рамос глубоко вздохнула.

– Когда-нибудь, и наверняка очень скоро, тебе придется рассказать мне, как ты во все это ввязался… но сейчас просто держись рядом со мной. Если я оставлю тебя одного, до тебя могут добраться те, кому не следует.

Интересно, подумал я, кого она имеет в виду? Вербовщиков? Капитана Проуп? Жаждущих крови мандазаров? Но я не стал спрашивать, а адмирал не стала ничего объяснять. Она лишь махнула мне рукой, давая знак следовать за ней, и направилась в заросли.

Золотистого шара нигде не было видно, но смех все еще отдавался эхом среди деревьев, иногда заставляя их стволы издавать легкое гудение. Мы бежали со всех ног следом за источником звука, продираясь сквозь кусты вниз по склону в сторону канала.

Вскоре мы добрались до места, где растительность была вытоптана подчистую. Здесь пробежало множество воинов – возможно, все местное ополчение. Вероятно, они тоже слышали Ларри, и, переплыв через канал, начали обшаривать лес, пытаясь выяснить, откуда доносится мерзкий звук.

Я вздрогнул – следы воинов вели в ту же сторону, что и смех Ларри. Преследовали ли они его, или он преследовал их?

По ровной местности мы с Фестиной могли теперь передвигаться быстрее, и хохот становился все слышнее. Впрочем, легкий ветерок доносил не только смех; я ощущал резкий, напоминающий вонь горелой древесины, запах мускуса Б, густой, словно дым лесного пожара. Это был запах надвигающейся катастрофы – целая стая воинов, рвущихся переломать кости вербовщикам, и единственный Смеющийся Ларри, который мог парить высоко у них над головой, сея смерть.

Полминуты спустя смех раздавался совсем рядом, запах же стал просто удушающим. Впереди с неба неожиданно ударил яркий свет, бросая красные отблески на панцири двух десятков воинов, выстроившихся в кольцо вокруг болотистой поляны. Посреди круга стоял человек, а прямо над его головой висел в воздухе Ларри, подобно золотистому солнцу. Что касается света, то в ночном небе парил скиммер, в брюхе которого горели прожекторы, и до земли свисала веревочная лестница.

Фестина положила ладонь мне на плечо, удерживая меня на месте. Никто на поляне нас не заметил; взгляд стоявшего посреди нее человека был прикован к воинам, а они были слишком заняты разглядыванием Ларри. Видимо, кто-то из мандазаров опознал в шаре оружие и велел остальным держаться подальше.

– Не позавидуешь парню, – прошептала Фестина. – Он сейчас в мертвой зоне. Знаешь об этом?

Я кивнул. Прямо под осью вращения Ларри есть небольшой участок, куда не достают его смертоносные стрелы. Однажды я видел подпольную рекламу, демонстрировавшую щеголеватого бизнесмена, который шагал по улице с парящим над его головой шаром, а бандиты разбегались от него в разные стороны. «Превосходная защита! – заявляла реклама. – Уничтожает все вокруг в радиусе пятидесяти метров! Остается лишь подождать, пока перестанет литься кровь!»

У человека посреди поляны имелась лишь одна проблема – чтобы спасти свою шкуру, ему нужно было забраться по веревочной лестнице в скиммер. Проще всего это было сделать, проследовав мимо Ларри, но это означало покинуть безопасную зону. На несколько секунд он оказался бы в секторе обстрела, и даже если бы успел приказать шару не стрелять, то мандазары вполне могли броситься вперед и стряхнуть его с лестницы. Он был бы мертв еще до того, как коснулся бы земли – не от удара, но от десятков клешней, рвущих его на куски.

Впрочем, для него существовал еще один способ попытаться сбежать – приказать Ларри подниматься вместе с ним, примерно в метре над его головой. Оставаясь в безопасной зоне, мужчина мог не беспокоиться о том, что шар может в него попасть, но шар мог попасть в лестницу. Это была стандартная спасательная веревочная лестница; если бы воины попытались напасть, облако острых как бритва лезвий перерезало бы веревки, и он опять-таки упал бы прямо в клешни воинов.

Как и сказала Фестина, положение было безвыходным; воины держались вне зоны досягаемости Ларри, человек же не мог покинуть единственное безопасное место.

Я прищурился, внимательнее разглядывая незнакомца. В свете прожектора прямо над его головой я не мог различить черт лица, но он был высок и худ, с большой шапкой тонких вьющихся волос, отсвечивавших, словно нимб. Он был без рубашки, в одном кожаном жилете… и, по мере того как мои глаза привыкали к свету, я все отчетливее видел, что передняя часть его тела прозрачна, словно с него сняли кожу и заменили ее стеклом. Видны были голые белые ребра, прикрывавшие туманные очертания внутренних органов. Я находился слишком далеко, чтобы разглядеть бьющееся сердце, но нетрудно было заметить, как с каждым вздохом расширяются и сжимаются его легкие.

Он тяжело дышал, словно от волнения. Впрочем, я бы тоже нервничал, если бы мог посмотреть вниз и увидеть, как что-то переворачивается у меня в желудке.

Возможно, если бы подобный экспонат встретился мне где-нибудь в музее, это мог оказаться весьма интересный способ изучения анатомии. Но здесь, в темном ночном лесу, от подобного зрелища у меня по коже бежали мурашки. Кем бы ни был стеклогрудый – вербовщиком или просто бродил по лесу с незаконным оружием, – намерения у него были явно зловещими. Он позволил Ларри убить несчастного воина и наверняка расправился бы с нами, если бы, скорее всего, не услышал шума, который создавали ломившиеся через лес воины. Именно тогда он отозвал шар и приказал ему защищать его собственную прозрачную шкуру.

Однако Ларри не мог удерживать их вечно – особенно учитывая стоявший над поляной густой запах мускуса Б. Я слышал, как яростно щелкают десятки клешней, готовых терзать плоть врага. Вскоре воины возбудятся настолько, что их уже не будет волновать неминуемая смерть от острых лезвий. Кто-то наверняка не выдержит, и тогда они толпой набросятся на свою жертву, уже не обращая внимания на то, что шар убьет их всех.

А может быть, и не всех. Возможно, несколько оставшихся в живых все же доберутся до стеклогрудого и растерзают его. Вероятно, именно поэтому он до сих пор не воспользовался помощью Ларри, не будучи уверенным, что тот действительно сможет уничтожить всех воинов. Но вне всяких сомнений, он мог пролить немало крови, и я знал, что в любую секунду мандазары могут перестать владеть собой.