В этот момент ей принесли из бара совсем маленькую чашечку сваренного горячего кофе. Официант, улыбнувшись, сказал, что это "caffè normale".

Она с удовольствием сделала глоток горьковатого кофе и наконец-то почувствовала себя в отпуске.

Сидя в кресле, осмотрела более внимательно холл. На стенах висели картины… В основном, это были архитектурные пейзажи с видами колоннад, портиков, арок, известных античных и возрожденческих памятников, изображённых по существовавшей пару столетий назад моде и традиции романтически руинированными или часто фантазийными, додуманными или придуманными авторами. В глаза бросилась и пара добротных картин с фигурами на пленэре, несколько картин чуть гротескных, изображающих шумную и веселую жизнь городских площадей и рынков итальянских городов. Немного сбоку висела небольшая картина – натюрморт с красным попугаем. Попугай сидел на столе возле крупной ветки спелого винограда. Было что-то экзотическое, необычное, немного примитивное в этой работе. Глаз попугая, казалось, смотрит из своего исторического времени и пространства прямо на нее, следит за ней. И стало немного тревожно от этого вездесущего взгляда, нарисованного кем-то давно попугая, хотя она прекрасно знала этот распространенный живописный прием.

Она невольно засмотрелась на картину, такую южную, такую искреннюю, чуть наивную и, одновременно, чуть мистическую.

Через несколько минут ее уединение нарушил приятный мужской баритон.

– Вы говорите на итальянском? – она поняла этот простой и легкий вопрос, поскольку когда-то, в студенческие годы немного изучала на факультативе итальянский язык, но, как ей казалось, совершенно не помнила.

– О, нет… – она улыбнулась, – я иностранка.

Мужчина присел в глубокое кресло напротив нее. Высокий, не молодой, но очень импозантный, даже красивый, с седыми ухоженными волосами, одетый в светлые голубые джинсы и белоснежную футболку, он смотрел на нее прямо, спокойно.

– На каком языке говорит синьора? Английский, французский или немецкий? – продолжил он.

– Я говорю на русском языке, – ответила она на итальянском. – И немного говорю на английском. Изучала английский когда-то в школе и затем в институте.

Незнакомец тут же перешел на английский:

– Синьора предпочитает говорить на английском? Я правильно понял? Я тоже говорю на английском, хотя очень не люблю этот язык. Для меня английский – это варварское заимствование латыни, на половину, по крайней мере, точно. Ну, а русский язык абсолютно мне неизвестен и, думаю, недоступен.

Она изумилась его высокомерному итальянскому замечанию относительно английского языка и искренне рассмеялась.

– Вы живете в России? Откуда Вы прилетели? – спросил он, намереваясь продолжать разговор.

– Да, я живу в России, в Санкт-Петербурге. А Вы?

– Я итальянец и естественно живу здесь, в Италии.

– Вы живете в Римини? Или тоже здесь отдыхаете?

– Я приехал сюда на неделю, в сентябре здесь хорошо, ещё тепло, но летней жары уже нет. И главное, – море, его мне всегда к концу лета не хватает. – Они недолго помолчали, она сделала еще один глоток ароматного и горького кофе. И он спросил: – Вы прилетели отдыхать с мужем, с подругой или одна?

– Я прилетела одна, так уж случилось, – она рассмеялась, – и Вы, вероятно, тоже здесь отдыхаете в одиночестве?

– Да, я один, я вообще провожу свою жизнь в одиночестве, – серьезно ответил он.

Она несколько удивленно взглянула на мужчину, сидящего напротив, и продолжила завязавшуюся беседу:

– Почему именно в Римини вы приехали? – спросила она.

– Римини расположен недалеко от того места, где я постоянно живу. Мой дом выше, в Апеннинах, в двух с половиной часах езды от Римини. Я живу в горах, достаточно высоко, потому что очень люблю горы. Montagna… – произнес он, перейдя на итальянский, вероятно, забыв, что она недостаточно хорошо понимает его язык. Горы… для меня это очень важно.

– Вы, вероятно, раньше бывали в Римини? Или, как и я, Вы здесь в первый раз? – поинтересовалась Мария.

– О, я в первый раз здесь побывал в возрасте одного года, то есть почти семьдесят лет тому назад. Я родился в горах, там, где я и сейчас живу, а следующим летом, когда мне исполнился год, родители привезли меня в первый раз на море. К сожалению, я не помню того далёкого лета, – он красиво и тепло улыбнулся, – но думаю, что это было лето большого семейного счастья. Молодая, любящая пара, и очаровательный годовалый малыш!

Они немного помолчали. Она сделала еще глоток "caffè normale" и почувствовала нечто необычное, что-то похожее на забытую безмятежность детства.

– Но каждый год я возвращаюсь в Римини и Риччоне на десять дней, – продолжал он свой рассказ, – обычно в сентябре, когда туристов становится меньше, когда курортный шум начинает стихать, когда улицы, кафе и пляжи начинают становится пустынными, когда мой сын может приехать и пожить в моем доме, чтобы присмотреть за моей собакой. Я возвращаюсь к морю, возвращаюсь, чтобы вновь рассматривать дорогие мне места, которые я посещал еще в детстве, которые я тогда полюбил и которые дали мне представление о неизменности.

– Какие места Вам так дороги здесь, что Вы к ним постоянно возвращаетесь?

– Какие места мне особенно дороги? Конечно, это мой любимейший Мост Тиберия и самая древняя арка в Италии – Арка императора Августа. Она тоже находится здесь! Конечно, это и мои любимые улицы со старинными зданиями и красивыми виллами, по которым я люблю прогуливаться вечерами. Особенно мне нравится бывать в соседнем Риччоне. Там есть удивительные улицы – Viale Ceccarini (Виале Чеккарини) и Viale Dante (Виале Данте). Viale Dante проходит параллельно набережной, она мне очень нравится своей оживленной и во все времена веселой атмосферой. На ней сосредоточено много жизни, много энергии, там расположено много бутиков, магазинов дорогих брендов и небольших, уютных и занимательных, магазинчиков местных ремесленников. Там продают хорошую парфюмерию и дорогие ювелирные изделия, там очень хорошие рестораны, пиццерии, бары, кафе.

– Вы сказали, что эти улицы, я не смогла запомнить их названия, в Риччоне. Риччоне – это, вероятно, еще один курортный город по соседству?

– Да, курортный прибрежный городок в 10 минутах езды от Римини, город с прекрасными пляжами, с термальными источниками, замечательными постройками. Элегантное место.

К сожалению, там сейчас больше нет танцевальных клубов, которые я посещал в молодости. Да, синьора… Их больше нет… но сколько осталось приятных воспоминаний!

– Ты любишь танцы? – она почувствовала, что, следуя постоянно употребляемому ими английскому местоимению «you», она на самом деле внутренне, эмоционально перешла с этим человеком на «ты». Очень как-то незаметно для себя и легко перешла это трудно дающуюся ей обычно грань между «Вы» и «ты», как правило надолго, задерживаясь на местоимении «Вы».

– Да, я всегда любил и люблю танцы. В те годы в Риччоне на танцполах я очень много танцевал, танцевал, не представляя еще усталости, танцевал с норвежскими, шведскими, английскими, немецкими, испанскими и французскими девушками. Все мы были очень молоды и наполнены желанием жизни и счастья.

Она сделала последний глоток кофе и поставила опустевшую чашечку на столик возле кресла, в котором отдыхала.

– Я тебе так много всего рассказал, но до сих пор не знаю твоего имени. Впрочем, я тоже не представился. Меня зовут Алессандро. Как твое имя? – Он вопросительно взглянул на неё.

– Мария. Меня зовут Мария.

– Тебе дали красивое имя и очень популярное в Италии. Это имя Мадонны – Девы Марии, поэтому им часто называют итальянских девочек. К нему часто добавляют второе имя, например, Мария-Грация или Мария – Луиза. У тебя тоже есть второе имя?

– Нет, в России традиционно дают одно имя. Я Мария.

– Прекрасно, мне, начинающему стареть мужчине, легче запомнить одно женское имя, чем два, – они одновременно рассмеялись.

– Как я понимаю, ты прилетела сегодня и совсем недавно? – она кивнула. – Ты уже была на берегу моря?