Так или иначе, пришло время намутить воды среди рабочих. А случись какая бяка, все можно свалить на Куна.
Корни свернули в сторону, к стене. Вон впереди виднеется темная дыра грузового тоннеля. Дмитрий бросил последний взгляд на город. Кое-где уже светились окна. Надо успеть начать и закончить разборку побыстрее, чтобы не опоздать на работу. Но подгонять грузовой транспортер — без толку, это не боевая осина, а самая простая, глупая.
Грузовой тоннель кончился быстро, в лицо пахнуло металлическим перегаром. Работа в мастерских уже кипела во всю. Рабочие, звеня кандалами, шуровались вокруг станков, подносили на шестах мясо жрутерам, заливали из ведер питательный состав в пьютерные поилки. Жалко, что всю кербову кровь Брюква пустил в общий котел. Быстродействие выросло вдвое, и это всего от нескольких бутылей на весь парк! А если пьютер чистяком залить, тогда, наверное, что-то грандиозное получится… Только где ее еще добыть-то, крови этой? Дмитрий мог, конечно, рискнуть и отправиться в поход за новым кербом, но Брюква не позволит. Брюква, наверное, хочет самым крутым здесь стать, выращивает себе соратника. Почему бы и нет? Но сначала надо решить свои проблемы, а потом уже Брюквины, коли очередь дойдет.
Вдоль галерей стоят стражники-атсаны, направив самострелы на рабочих. Кто-то из стражников, узнав Дмитрия, помахал ему. Дмитрий помахал в ответ. Снова тоннель. Теперь необходимо приготовиться. Хватка кокона ослабла, и когда тоннель закончился, кокон распался, оставив Дмитрия на верхней ступеньке стальной лестницы. Лестница вела вниз, в гулкий зал рабочей столовой, где как раз собиралась жрать вторая смена.
Выход из столовой темнел слева от раздаточной стойки, узкий, круглый. Вся левая стена была прорезана квадратами проходов в жилые отсеки. Из этих проходов валили понурые невыспавшиеся мужики. Кандалов на них не было — кандалы надевают только на пропускном пункте в мастерские. Пункт сторожат атсаны на боевых корнях, но стража не полезет в столовку, даже если вспыхнет драка… Особенно, если вспыхнет драка. Убитых рабочих быстро заменят. Скорее всего, запрет лаборантам и жардинерам убивать рабочих (да и вообще кого-либо) имеет какой-то дисциплинарный смысл. Сами рабочие могут друг с другом делать, что хотят. Они обычно и делают.
Пока, правда, все было тихо. Рабочие не глядели вверх и не видели Дмитрия. Дмитрий попытался отыскать взглядом кого-нибудь из знакомых, но не смог. Видать, братва так и осталась в шахтах. Значит, бузит. Это славно… Нет, одно знакомое лицо Дмитрий, все-таки, углядел: мятое и носатое. Кун спокойно сидел за алюминиевым столиком в компании работяг и жестикулировал глиняной кружкой браги из хрена. Дмитрий знал, что работяги так и зовут эту брагу: «хренофария». Кун, в отличие от рабочих, частенько поглядывал наверх. Вот он поднял глаза в очередной раз — и наткнулся на взгляд Дмитрия. Дмитрий приветливо кивнул, начал спускаться. Кун смотрел на Дмитрия, не отрываясь, но пока ничего не предпринимал. Дмитрий спускался все ниже и ниже.
Обычно посетители детской норовили пробраться вдоль глухой правой стены, чтобы меньше мозолить глаза рабочим. Но хитрые атсаны не зря вход в детскую сделали слева от стойки. Посетителю все равно пришлось бы пройтись у всех на виду. Дмитрий никогда не терял лица, шел сразу вдоль левой стены, поперек движения. После первых нескольких стычек рабочие его запомнили и больше не задирали. Но сейчас здесь был Кун, и был он по его, Дмитрия, душу. Может, Кун действительно положил глаз на Алмис, но на Дмитрия он явно положил еще более тяжелый, злобный и влажный глазище. Ну что ж, дверь между столовой и детской — это, на самом деле, граница между обычной дракой и серьезным преступлением. Эх, Кун, Кун, бедолага…
Дмитрий уже почти достиг заветнго круглого хода, когда почувствовал на плече чью-то лапу. Остановившись, он медленно повернул голову, удивленно вскинув брови… И уперся взглядом в мохнатый пупок. Алмаст! Здоровенный, голый по пояс, метра под три ростом! И где Кун его прятал? Кстати, интересно: ведь алмасты все в шахтах, для станков они туповаты. Значит, Кун не поленился, протащил этого из шахт специально.
— Тебе чего? — Спокойно спросил Дмитрий, но не улыбнулся. Алмасты легко путают улыбку и оскал. Длинная верхняя губа на обезьяньем лице приподнялась, обнажая клыки, стальные пальцы сжались на плече Дмитрия. Вторую руку зверь занес для удара, а третьей и четвертой попытался ухватить Дмитрия за горло, но тот увернулся и что есть силы пнул алмаста промеж ног. Алмаст ухватился за ушибленные причиндалы всеми четырьмя руками и зарычал. Ноги зверя, обутые в тяжелые шахтерские башмаки, звонко затопали по кафелю. Народ начал собираться. Рабочие ждали, чем кончится, хотя для многих было ясно: одной силы явно недостаточно в драке с рыцарем короны.
Но тут сквозь толпу протолкался Кун:
— Картофельный любимчик… — Процедил жардинер, — зачем ты ударил Чича? Хороший парень, ребята, — обернулся Кун к рабочим, — глупый, но хороший, хотел просто спросить, кто идет и зачем. Мы-то понимаем, зачем этот козел в детскую намылился, а Чичу тоже хочется понять!
Дмитрий улыбнулся Куну в лицо и с расстановкой ответил:
— Соси редьку, говнюк.
— Ах, падла! — И Кун бросился на Дмитрия с кулаками. Дмитрий выставил локоть, хоть и был уверен, что Кун в последний момент свернет в сторону. Но Кун не свернул, налетел на локоть носом. Брызнула кровь.
— Кровь! — Завопил Кун. Этого простые рабочие души уже не могли вынести, и толпа, сердито урча, поперла вперед. Чич остался на месте, что не удивило Дмитрия: он знал, что у алмастов принято драться до первой боли. Зато у рабочих — начиная с первой крови. Кун, конечно, хитрюга… На своем уровне. Теперь пришла пора надеть этого хитрюгу на палец.
Продемонстрировав толпе кровь, Кун хотел было ретироваться, но Дмитрий вовремя ухватил его за шиворот, развернул к себе спиной и ребром ладони рубанул по почкам. Длинное тело жардинера обвисло в руке у Дмитрия и позволило использовать себя в качестве щита: сразу несколько тяжелых кулаков, метивших Дмитрию в лицо, попали по Куну. Развернувшись, Дмитрий швырнул Куна об стену, а сам, продолжив круговое движение, заехал кому-то ногой по челюсти, потом упал в низкую стойку и снова крутанулся, мощной подсечкой сбив с ног сразу троих. Задние наседали, спотыкались о тех, кто упал, началась свалка. Нанеся несколько прямых ударов ногами, Дмитрий снова схватил Куна и, взвалив на спину, повернулся ко входу в детскую. Пнул еще кого-то, пробежал несколько шагов до круглой двери, чувствуя спиной удары, которые доставались жардинеру. Потом, удерживая Куна одной рукой, другой выхватил из кармана берестяной пропуск и приложил к красному квадратику на черной полированной поверхности. Пока дверь отпирали, Дмитрий успел развернуться и, отпустив Куна, нанести пару ударов кулаком наотмашь по чьим-то рожам. Кун, к удовольствию Дмитрия, остался стоять на ногах и даже попытался что-то сделать, но тут дверь отворилась, и Дмитрий ввалился в детскую, незаметно потянув за собой жардинера. Удар Куна пришелся прямо по картофельному брюху стражницы. Засвистели стрелы, послышались вопли рабочих, дверь захлопнулась. Могучие лапы подняли Дмитрия и Куна, поставили на ноги.
