– Ягодка, тебя не спрашивают, – холодно отрезал он, даже не удостоив меня взгляда, и уже обращаясь к Лизе: – Ты где откопала это пугало? В архивах прошлого века?

Вот сейчас стало обидно до самой глубины души. До слез. Мы так старались, так продумывали образ… а он – «пугало».

Ничего подобного, просто обычный… синий чулок… то, что надо… Чтобы быть рядом с ними, и чтобы не узнали, не поймали…

Иначе, моя бедная задница… Не думаю, что мальчики простят мой невинный розыгрыш, и мою одержимость ими.

Я ведь так бы и не решилась зайти дальше обычного наблюдения, если бы не спор с подругой, и не проигранное ей желание.

– Это, Ева, наша сотрудница. Она работала в почтовом отделении, на сортировке. Теперь, она ваш личный ассистент, избавит меня от лишней работы, и будет заботиться о вас, и ваших потребностях.

Фу, как пошло прозвучало, ну Лиза, ну поговорим еще с тобой.

На моем застывшем лице нельзя было считать ни единой эмоции. Кремень.

– Эта не подходит, найди другую. – Недовольно фыркнул Лео, окинув меня презрительным взглядом. – Да она нам всех клиентов распугает своим видом.

И вовсе нет, если только вереницу ваших шлюшек разгоню…

– Других кандидатов нет, и меня вполне устраивает Ева. Исполнительная, работящая, добрая девочка… Которую вы обидели, и запугали…

Лиза могла себе позволить так разговаривать со своими боссами. И ведь, знала, лиса такая, что ей ничего не сделают. Даже прикрикнуть не посмеют на беременную жену своих друзей, один из которых, начальник СБ в их корпорации.

Сверкнув взглядами, в которых отразилось разной степени недовольство, боссы сдались, и приняли мою кандидатуру словно неизбежное зло. Поспешно ретировались.

– Лиза, нас весь день не будет. Объясни нашей новой ассистентке ее обязанности. – Бросил Клим, махнув рукой, и сдаваясь, окинув меня мрачным нечитаемым взглядом. – Выхода все равно нет, пусть остается. На испытательный срок в три недели. Не выдержит, вылетит, не только с должности нашего ассистента, но и из корпорации. Нас не беспокоить. До конца для ни для кого нет. – Выдал ЦУ Клим, снова окинул меня мрачным взглядом, и процедил: – И прикид смени, ассистентка. Лиза, отправь ее в салон или в бутик, пусть прибарахлится, и избавиться от своего жуткого барахла.

И все четыре босса, мрачно скривившись, скрылись в кабинете Клима.

Вот ублюдки.

Не понравилась?

Ну погодите, мальчики, игра только началась!

Ева Клубничкина

Дверь за ними захлопнулась, и меня придавило сверху их словами, словно бетонной плитой. Тяжелой. Каменной.

Их насмешки, их пренебрежение давило на меня, на мои плечи.

Они всего несколькими словами почти уничтожили меня морально.

Вроде и сама виновата, ведь мы с Лизой специально подобрали образ “синего чулка”, чтобы мои мужчины не догадались кто с ними играет. Чтобы даже не подумали в мою сторону.

Но их слова, жестокие и холодные, все равно причиняли боль… Вскрыли старые раны, сохранившиеся с того самого момента, как они высмеяли меня, и оттолкнули…

Не громко, не с грохотом, а с тихим, но окончательным щелчком замка, который прозвучал в гробовой тишине холла громче любого хлопка.

Этот звук отозвался во мне ледяной волной – будто захлопнулась накрылись все мои надежды, которые я так наивно лелеяла все это время.

Воздух, густой от напряжения, который секунду назад приходилось буквально впивать в себя порциями, с шумом вырвался из легких.

Мир поплыл перед глазами, закружился в пятнах света от глянцевых потолков.

Я пошатнулась, почувствовав, как подкашиваются ноги, ставшие ватными от перенесенного унижения. Они предательски задрожали.

– Все, спокойно, стой на месте, – услышала я приглушенный голос Лизы, и она тут же уверенно подхватила меня под руку, не дав опозориться окончательно и рухнуть на мраморный пол. Ее прикосновение, тот самый якорь в этом внезапном шторме стыда, гнева и отчаяния, что охватили меня после их насмешки. – Пойдем-ка, подружка, поболтаем в тихом месте, без лишних ушей…

Она не повела, а скорее настойчиво утянула меня за собой не обращая внимание на вялое сопротивление.

Я, словно во сне, даже не заметила, как мы вышли из злополучного офиса, миновали просторный, сияющий холодным блеском холл, и оказались в другом кабинете.

Дверь закрылась, оградив от того мира, где меня только что растоптали и унизили.

Тишина здесь была иной – глухой, поглощающей.

Воздух пах дорогой кожаной мебелью, кофе и легким ароматом какого-то мужского парфюма.

Просто обставленный кабинет сверкал дорогой мебелью из хрома и стекла – бездушной, идеальной, стерильной. И в тоже время, тут явно чувствовалась женская рука, среди всего этого холодного металлического мужского царства то там то тут виднелись яркие рамочки с семейными фото, милые безделушки. Небрежно оставленный на одном из кожаных кресел вязанный крючком женский платок.

У дальней стены высились стеллажи с книгами в одинаковых переплетах, больше для вида, чем для чтения. Рядом с которыми стояли два низких кожаных кресла и стеклянный кофейный столик. Стекло. Хром. Кожа. Холод и совершенство.

Если не считать множество плазменных экранов на противоположной стене, мертвыми глазами смотрящих в пустоту, и массивный деревянный стол, казавшийся чужеродным среди всего этого хай-тека.

В кресле за столом никого не оказалось.

Было пусто и тихо.

– Присаживайся, попьем кофе с печеньками, – Лиза указала на пустое кресло, а сама с облегчением плюхнулась на соседнее, словно сбросив тяжелую ношу. – Это кабинет моего Алекса. Он разрешил нам тут поболтать по-девичьи. Мешать не будет. Посторожит, чтобы нас не беспокоили…

Я машинально опустилась в кресло.

Низкий стеклянный кофейный столик уже был заставлен большими тарелками со всякими вкусностями. Печеньки, круассаны, вазочки с конфетами, тарелочки с легким кофейным суфле, террамису, тортами… Пузатый кофейник, исходящий паром, белый сливочник, сахарница. Фигурные яркие тарелки с фруктовыми нарезками. И две небольшие чашечки для чая и кофе. Все, для милой беседы между двумя подружками.

Мягкая кожа приняла меня в прохладные объятия. Пальцы сами нашли дурацкие очки, съехавшие на кончик носа, и нервно поправили их. Перед глазами все еще стоял тот взгляд – презрительный, оценивающий, обжигающий, как пощечина.

Взгляд Льва.

«Пугало».

Слово прозвучало в голове снова, отозвавшись колющей, совсем не метафорической болью где-то под ребрами.

Мы с Лизой старались, мы создавали этот образ, этот щит из «серой мышки», а они… они просто разнесли его в пух и прах одним емким, убийственным определением.

Высокомерные, самовлюбленные ублюдки…

– Ну, как тебе ваша встреча? – спросила Лиза, разливая по фарфоровым чашкам густой, черный кофе. Аромат, горький и бодрящий, щекотал ноздри. Она придвинула ко мне блюдо с печеньками. – Ешь, печенье вкусное, в шоколаде, с зефиром, внутри песочное тесто. Вкуснючее… Пальчики оближешь… Пекарня тут на первом этаже шикарная…

Ее бытовой, нарочито спокойный тон был таким контрастом на фоне бури внутри меня, что я сорвалась.

– Они ублюдки! – прошипела я злобно, и мой голос прозвучал сипло и чужим, сорванным криком. Я сверкнула на нее взглядом, полным слез, которые не давала себе пролить. – Высокомерные и наглые!

«Вот ублюдки, – закипело внутри, смывая первую ошеломленную волну обиды яростным приливом гнева. – Не понравилась? Серенькая мышка не вписывается в ваш гламурный курятник? Не дотянула до ваших раздутых эго?»

«Пугало».

Слово снова воткнулось ножом в самое сердце.

Я сглотнула ком в горле, заставив себя выдохнуть, вжаться в кресло.

Лиза первая нарушила тишину, тяжело вздохнув. Не с осуждением, а с пониманием.

– Повезло. Они тебя не узнали. Приняли на работу. Три недели. Это же лучше, чем сразу за дверь, верно? – Она посмотрела на меня, ехидно усмехнувшись. В ее глазах читалась усталость и знакомое упрямство. – Твое «жуткое барахло» отлично сыграло свою роль. Прости за них. Они… они просто не видят дальше собственного носа. Особенно когда этот нос задран высоко к небу…