– Я хочу латте, – объявила я, когда ноги в босоножках на каблуке заныли от усталости. – Тройной.

– У тебя кофейная зависимость, – усмехнулась Ханна, затем быстро закрутила свои рыжие волосы в высокий пучок и поправила красную панамку вырубившегося от усталости Рассела. Лицо подруги по обычаю озарилось нежностью и любовью к сыну, и я не сдержала улыбки, глядя на неё.

Всего пару лет назад я даже подумать не могла, что Ханна Смит, теперь уже Маршалл – независимая одиночка и трудоголик до мозга костей, всегда выбирающая дедлайны, а не свидания – станет примерной женой и мамой.

Я не завидовала подруге, напротив, я была безумно рада за них с Тео и очень ей гордилась. Она была младше меня на два года, но порой казалась на целую жизнь мудрее. Приземлённая, собранная, с ясным взглядом на вещи – Ханна всегда точно знала, чего хочет, и никогда не теряла времени на иллюзии.

Познакомились мы шесть лет назад, когда Ханна пришла на стажировку в мужской журнал ALPHA. Я тогда уже была в штате и, конечно, по всем законам жанра, именно меня поставили её куратором. Сначала я держала дистанцию – строгая, требовательная, с каменным лицом, которое не располагало к дружбе. А она, вопреки всему, оказалась тёплой, улыбчивой, с потрясающим чувством юмора. Ханна не лезла на рожон, не пыталась понравиться, но всё равно располагала к себе. Мы сдружились быстрее, чем я успела это осознать.

А ещё что-то в ней отчаянно напоминало мне Эмили – мою младшую сестру. Те же искрящиеся глаза, та же лёгкость в движениях, такой же смех, будто на ветру звенели колокольчики.

Едва я вспомнила сестру, сердце словно кто-то сжал изнутри и стало трудно дышать. Её нет в живых уже более десяти лет, но осознавать это всё ещё слишком больно.

Невыносимо больно.

Эмили была моим самым близким и родным человеком. Моей частью, моим смыслом. Без неё всё потускнело, потеряло запах, вкус, цвет. Я научилась жить дальше, не подавая виду, что мне больно – у меня просто не было другого выхода, иначе я бы и сама сгинула в том чёртовом домишке на окраине Ньюквея, среди вечных британских дождей и туманов.

Но внутри всё так же зияла дыра. Я не отпустила Эмили. Не смогла. И, если быть честной, не хотела. Без неё я чувствовала себя как дом с выбитым окном – снаружи вроде целый, но внутри сквозит, стынет, и ничто не помогает согреться.

На время заглушить тоску помогали только работа и друзья. Последних у меня было много, но самые близкие, кому я могла довериться – это Никки и, конечно же, Ханна.

Никки была моим зеркалом. Мы были похожи, словно две волны одного и того же моря – схожие взгляды, привычки, одинаковый драйв и эмоции. А Ханна была моим тихим маяком, что ведёт сквозь шторм.

Надо будет их познакомить, что ли. К тому же Никки, как и Ханна, просто без ума от чая. Думаю, им хватит одной чайной церемонии, чтобы подружиться. Особенно если между ними поставить торт – мои подруги быстро капитулируют при виде сладкого. И это у меня ещё зависимость?

Я отвернулась в поисках ближайшей кофейни и тут же наткнулась взглядом на Джеймса.

Что, чёрт возьми, делает кардиохирург с выраженной формой социофобии в торговом центре в субботу в разгар дня?

В том же самом ТЦ, где нахожусь я.

На том же самом этаже.

В то же самое время.

Он что, преследует меня?

Судя по тому, как он пялился на меня десять минут назад – вполне возможно.

Он сидел у стеклянного ограждения. В серой футболке, соблазнительно обтягивающей спортивное тело и мускулистые плечи, чёрных брюках и с хмурым выражением лица. Надо признать, выглядел он чертовски хорошо.

И он был не один. С ним сидела девушка в розовом джинсовом комбинезоне и с хвостом на макушке. Красивая, молодая. Слишком молодая – даже юная.

Как интересно.

– Угадай, кто тут, – прошептала я, наклоняясь к Ханне, и дёрнула подбородком вперёд.

Ханна обернулась, проследила за моим взглядом и вскинула брови.

– Господи, да ты притягиваешь его, как магнит. А кто это с ним?

– Меня саму интересует этот вопрос. Неужели свидание?

– В ТЦ?

– Ну, это же Джеймс. – Я покрутила пальцем у виска.

– Да она же ребёнок совсем, – скривилась Ханна. – Идём, поздороваемся и всё узнаем.

– Что? Прямо сейчас?

– А ты что, стесняешься?

– Нет… но как же кофе?

– Закажешь, когда сядем. Рядом с ними как раз есть свободный столик.

– Чёрт с тобой. Пошли.

Я тряхнула головой, откидывая волосы назад. Отлично. Начинается мой личный телесериал: «Гордость и пренебрежение». Сезон первый, серия вторая.

Джеймс прекрасно слышал стук моих каблуков по плитке – я видела это по его напряжённому лицу – но упорно не смотрел в нашу сторону. Это было в его стиле: весь такой ледяной, закрытый, как будто чувства и эмоции – это заболевание.

– Привет! – первой заговорила Ханна, озвучивая наше приближение.

Он поднял голову. Карамельные глаза были холодны, но сразу потеплели, увидев Ханну и спящего в коляске Рассела.

И ни на секунду не задержались на мне.

– Привет. – Джеймс улыбнулся и поднялся на ноги. – Рад вас видеть.

– Даже меня? – ухмыльнулась я, приподняв одну бровь.

Он наконец соизволил «одарить» меня своим вниманием и повернул голову. Его глаза безразлично скользнули по моему лицу и телу, будто я была не человеком, а предметом интерьера. В этом взгляде не было ненависти, ехидства или злости – только равнодушие. С таким взглядом совершают хладнокровное убийство. Таким взглядом ставят точку, даже не открыв рта. Я была досадной ошибкой в его идеально отлаженной реальности. И меня совершенно точно не рады были видеть.

Но Джеймс слишком хорошо умел держать себя в руках, и голос его звучал безупречно ровно, когда он сказал:

– Всех вас. – И тут же забыл обо мне, обернувшись к девушке, которая прожигала нас любопытными ореховыми глазами. – Это моя сестра, Бетани. Бет – это Ханна, Рассел и Кейтлин.

Я расправила плечи и улыбнулась, как будто не почувствовала шпильки в сердце, когда он опять назвал меня полным именем.

– Кейт, – поправила я и с улыбкой протянула ей руку. – Железный Дровосек вечно забывает, что меня так никто не зовёт.

– Железный Дровосек? – рассмеялась Бетани и крепко пожала мою ладонь. – Чёрт, а круто звучит, тебе подходит! – Она шутливо пихнула Джеймса в плечо. – Буду теперь звать тебя так же.

Я усмехнулась. Интересная девочка. В ней не было ни грамма брата.

– Не сквернословь. – Джеймс щёлкнул сестру по маленькому вздёрнутому носу и бросил на меня недовольный взгляд.

Я хотела сказать что-то едкое в ответ. Хотела уколоть его так, чтобы лёд в его глазах треснул и вместо него вспыхнул огонь. Но подавила импульс. Он победил, когда остался равнодушным. И я проиграю, если сорвусь.

– Садитесь с нами, – предложила Бетани, и Джеймсу пришлось подвинуть к их столику два стула.

Когда он помогал нам сесть, костяшки его пальцев на мгновение коснулись оголённой кожи на моей спине. По позвоночнику пробежала дрожь. Я выпрямилась и деловито поправила складки на платье, будто ничего не случилось. Кроуфорд сел справа от меня с таким видом, будто его укачало.

– А вы давно знакомы с Джеймсом? – вдруг поинтересовалась Бетани, разглядывая нас с Ханной, как человек, который только что вошёл в комнату и пытается понять, кто здесь кто. – А то он никогда о вас не рассказывал.

– Пару лет, – ответила Ханна с улыбкой. – Джеймс лучший друг моего мужа, а ещё они с Кейт крёстные Рассела. – Она указала на сына.

– Ого! – Бетани уставилась на брата. – Ты не говорил, что стал крёстным отцом.

Он пожал плечами.

– Не было повода.

– Серьёзно? – Она скептически изогнула бровь, а потом перевела взгляд на меня и чуть подалась вперёд. – А вы встречались, да?

Гробовая тишина. На секунду даже шум торгового центра затих.

Я взглянула на неё внимательнее: невинное лицо, большие глаза, искренний интерес. Она, похоже, понятия не имела, что наступила на мину.