«Ну, зато вопрос с пропитанием детей решился», – мрачно подумал Кощей, но решил все же выяснить, откуда в замке невоспитанный хлеб появился. Хотя и знал заранее ответ.
Улучив момент, Кощей протянул руку и вытащил из кучи-малы Лихо, со шваброй гоняющееся не то за колобками, не то за птенчиками.
Завидев хозяина, Лихо глаза округлило, шерсть встопорщило и ножками в воздухе засучило, предчувствуя скорую расправу.
– Ну и что это такое?! – мрачно поинтересовался Кощей.
– Так это… хозяин… не виноватое я! Они сами… то есть… я просто корзинку взял… а они ка-а-а-ак выпрыгнут!
– Так зачем ты корзину-то взял?! Лихо, ты тупое? Тебе прошлого раза было мало?
– Кощей Кощеич, – жалобно захныкало оно. – Да она мне топором угрожала… как не взять-то? Когда топором вот так…
И замахало перед лицом Кощея лапами, изображая нечто среднее между угрозой и истерикой.
– Топором? – Он с сомнением нахмурился.
Уж очень не вязался образ Чудища с топором.
– С топором, Кощей Кощеич, вот с таким топором! Грозная, страшная! Сказала, не возьму корзинку – тут моя погибель и придет! Ну я и взял… Я же это… лучше, когда живой, правда?
– В последние дни не уверен. С топором, значит. А-а-а, вспомнил. Чудище Аленку прислало. Хитро, хитро.
– Не губите, хозяин! – взмолилось Лихо. – Я вам еще пригожусь!
– Ты-то пригодишься… – Кощей поставил бедолагу на пол и окинул задумчивым взглядом поле колобковой битвы. Птенцы загнали колобков под шкаф и жалобно ныли. – А вот этот зверинец куда девать?
И как Чудищу за колобков, будь они неладны, отомстить теперь – тоже вопрос хороший.
– Ну, – Кощей посмотрел на горыныча, – а ты чего булку не ешь?
– Булка грязная! – пропищал змееныш.
Ишь ты какой аристократ нашелся.
Вскоре колобковое нашествие превратилось в стихийное бедствие, и даже угроза хозяйской расправы не заставила Лихо вернуться в борьбу. Причина была проста: птенчики наелись, а вот булки размножаться не перестали. Румяные зубастые колобки так и прыгали по замку, превращая его из обители темной в базар деревенский.
Разумно рассудив, что Чудище он убить всегда успеет, а сначала надо колобков извести, Кощей отправился в библиотеку – заклятья искать да темные зелья варить. И птенчиков с собой захватить не забыл:
– А то обожретесь.
Так день пролетел, да ночь наступила. А ночью, как гласит еще одна Кощеева мудрость, врагов топить удобнее – свидетелей меньше. Правда, у мавкиного озера и ночь не помогла. А кот, похоже, слово-то не сдержал, раз Чудище колобков прислало, да еще и с Аленкой. Мстит, зараза. Ну ничего. Сейчас он колобков изведет, а там и за Василису Ильиничну примется.
Заклятье нужное отыскалось не сразу, зато подействовало как надо: миг – и скачущие кругляши превратились в обычные булки, раскиданные по замку. Жаль, что горыныч все же прав оказался: уж очень булки были пыльные и грязные, после таких-то приключений.
– Раскроши, – велел Кощей, – да в курятник кинь, пусть едят.
– Няма! Няма! – радостно отозвались птенцы.
Горыныч благоразумно промолчал. Но явно есть останки бешеных булок не собирался. Да и леший с ним, пусть голодает, коль так охота.
А вот лешего, кстати, надо бы и навестить. Совсем от рук отбился, старого друга забыл. Как на пенсию вышел, так и перестал захаживать. А раньше-то в вечной верности клялся, путников водил.
Но тут, надо сказать, Чудище постаралось. Леший – он давно на пенсию хотел. Устал, говорит, за лесом приглядывать, молодняк уж подрастает. Вот ему Чудище и справило избу на окраине. С банькой, мангалом и прудиком с лягухой.
Лягуха-то сердце лешего и растопила. Часами теперь ее на бережку караулит, любуется. Так что от старого друга толку никакого. Даже в баню, гад, не зовет, только посылает.
И день-то какой сумасшедший получился. То девица утопшая, то колобки, то вот про лешего опять вспомнил, разозлился. Достала его эта Ягина внучка. До печенки достала. А что делать с ней, ума Кощей не приложит. Извести совсем нельзя – он, Кощей, хорошим людям обещался не лютовать. А вот из леса выжить – другое дело! Только вот как?
– Может, ее за королевича сосватать? – задумчиво спросил он у отражения.
А что? Дело хорошее. И девка при своем: королевной станет, в столице будет жить, перед подружками хвалиться. И в лесу настанет тишь да покой.
– А если королевич свататься не захочет? – поинтересовалось Лихо, незнамо как в опочивальню просочившееся.
– А у тебя топор есть? – хмыкнул Кощей. – Аргумент – во!
И рассмеялся: Лихо обиженно засопело.
– Иди уже, делом займись, дай подремать немного. Утро вечера мудренее.
Тут Кощей лукавил: он ненавидел утро почти так же сильно, как Чудище. То ли дело ночь: тихо, прохладно, не шастает никто. Самое то для темной магии.
Но что теперь с этой ночи толку, все равно уже работа не сработается. Решил – подремлет, а там, может, и глава новая придумается. Надо книгу-то закончить. Раз обещал.
С наслаждением растянувшись на простынях, Кощей вдруг замер. В кожу, словно тысячи крошечных иголок, впились… крошки.
Хлебные крошки валялись повсюду: на подушке, на постели и даже в любимых белых тапочках у ковра.
– А-А-А-АР-Р-Р-Р! – Замок содрогнулся от яростного вопля.
Да чтоб ее упырь съел! Сегодня королевич овдовеет, даже не успев жениться! Чудище доживает последние минуты своей бесполезной суетливой жизни!
По дороге к деревне Кощея преследовали две вещи: отбившийся от стада колобок, не попавший под действие заклятья, и то, что за морем называли смешным словом «дежавю». Ночные прогулки по лесу с намерением извести Чудище столичное стали почти доброй традицией. Ну или не очень доброй.
Мысль о том, чтобы женить королевича на Чудище, не отпускала. Если выгорит, можно и бабку сплавить. Дескать, бабушка старая, ей тяжело, рядом с внученькой-то поспокойнее будет .Да и правнуков понянчит на старости лет. А ему, Кощею то бишь, весь лес и достанется.
И настанет спокойная беззаботная жизнь.
Хорошо-то как станет! Никаких тебе пиров, празднеств, стройки. Никакого шума.
Глядишь, и книгу обещанную напишет. И лабораторию себе отстроит, для экспериментов магических. А еще до дуба доберется и цепь златую спилит. Потому что золото должно лежать в подвале! Где ему и место!
Жаль, доказать, что Баба-яга для той цепи у него золотишко сперла, не получилось.
И так Кощей замечтался, так в мысли о светлом будущем погрузился, что не заметил, как из кустов на него вылетело нечто с косищей и глазищами. Вылетело, врезалось, ойкнуло – и село на землю.
– Опять ты! – возмутилось нечто голосом Чудища.
Интересный поворот. В его мире, Кощея Бессмертного, ужасного и опасного темного мага, Чудища бежали ОТ него. А не К нему. Что ж у нее все навыворот-то?
– А хотя в лесу даже удобнее. Закопаю под елкой, никто не найдет.
Чудище взвизгнуло, когда он его поднял.
– Не надо меня закапывать!
– Да? А что с тобой надо делать? Ты, коза, берега потеряла!
– Не выражайтесь!
– Это я еще сдерживаюсь при детях.
Чудище осеклось.
– Каких еще детях?
– Сдобных! – Он ткнул пальцем в заныкавшегося за корягой колобка. – Как опеку будем делить, Чудище? Раз уж я воспитываю твоих нагулянных птенцов, бешеный хлебушек бери ты, на каникулах будем меняться.
– Да ты… ты… ты…
Чудище забавно хлопало глазищами и открывало рот, как рыба, выброшенная на берег.
– Ты… ты… королевича не видел?
– А? – не сразу сообщил Кощей.
Хотя вопрос ему понравился. Правильно, Василиса, ищи королевича. Потом забирай его скорей, увози за сто морей, целуй его там везде и сто лет не возвращайтесь. Еще и бабку с собой заберите. Совет вам да любовь!
Но Кощей не был бы Кощеем, если бы упустил случай поиздеваться над жертвой прежде, чем осчастливить.
– А что мне за это знание великое будет?
– Пощада!
Рассмеялся он на весь лес, наверное, даже мавки на озере шуганулись. А Чудище топнуло ножкой и процедило сквозь зубы:
