– Пожалуйста, поверните ему голову, чтобы не задохнулся, – вежливо попросила фельдшерица.

Я молча пристроил голову Санька, как попросили, и остался придерживать пьяного товарища за плечи.

Оксана Игоревна задрала окровавленную рубашку, бегло кинула взгляд, прикусила губу, тихонько вздохнула, подняла на меня свои огромные глазищи и докторским тоном потребовала:

– Его надо раздеть, – тут же покраснела от собственной смелости. – Снять рубашку… Я не могу осмотреть полностью его спину.

– Надо так надо, – кивнул я снова ухватил Санька за плечи, придал пьяному сидячее положение и принялся стаскивать испачканную одежду с плеч.

– Не мешайте, пожалуйста, – попросил я, не оценив помощь фельдшерицы.

Девчонка на мгновение замерла, затем резко отступила от диванчика, на котором разместился пациент.

– Готово. Обратно уложить? – уточнил я.

– Да, – коротко бросила фельдшерица. – Спасибо.

– Было бы за что, – отмахнулся я.

Доктор приступила к осмотру, я по-прежнему стоял в головах Санька, придерживал его за плечи, чтобы не дергался, и любовался четкими уверенными действиями Оксаны Игоревны.

Фельдшерица принялась осматривать спину драчуна, местами повреждённую.

– Света мало, – пробормотала себе под нос девушка, склоняясь еще ниже над пациентом.

– Сейчас организуем, – откликнулся я. – Отойдите, пожалуйста.

– Зачем? – девушка вскинула голову.

– Чтобы ноги вам не отдавил, – пояснил я.

Фельдшерица отступила. Я ухватился за подлокотник диванчика, уперся и потащил мебель к директорскому столу, на котором стояла настольная лампа. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: шнур короткий, до пациента не дотянется. На мое счастье, диван оказался вовсе не диваном, а обычной деревянной кушеткой, обитой зеленым сукном в цвет столешницы. Уж не знаю, может это такая случайность, а может и мебельный комплект, не разбираясь, но смотрелось вполне себе достойно.

Еще один рывок. И еще. Тяжелая, зараза, а с виду деревяшка деревяшкой. И все-таки намного легче. Ка бы стоял настоящий тяжелый диван, пришлось бы звать на помощь. Но даже сейчас я успел заметить, как встревоженно смотрит Оксана Игоревна на мои физические упражнения. Кушетка хоть и легкая, да груз на ней вполне себе приличный. Уж не знаю, за кого девушка больше всего переживает: за пациента, чтобы не упал, или за меня, чтобы не надорвался.

Последний рывок и тут неожиданно ножки кушетки издали жуткий скрежет. На него моментально отреагировали за дверью кабинете, через секунду в директорскую заглянула чья-то кудлатая голова, тут же исчезла и на пороге появился председатель.

– У вас тут все в порядке? – поинтересовался товарищ Лиходед.

– В полном, – заверил я, дотянув, наконец кушетку к столу. – Все хорошо.

«Откуда этот черт взялся? Когда фельдшерица меня позвала на помощь, председателя в коридоре не наблюдалось», – настраивая дампу для дальнейших врачебных процедур, подумал я.

– Вы кто, товарищ? – строго поинтересовалась Оксана Игоревна.

– Семен Семенович Лиходед, – улыбнулся от души глава колхоза.

– Вы – гость? Покиньте помещение, не мешайте осмотру, – распорядилась фельдшерица.

– Я председатель колхоза, Семен Семёнович Лиходед, – опешил от напора руководящий работник.

– Все равно. Покиньте кабинет. Вы мешаете осмотру, – приказала фельдшерица.

– А… – Лиходед бросил на меня взгляд, потом на докторшу, покрутил головой, хмыкнул и молча вышел.

– Круто вы с ним, – усмехнулся я.

– Посторонним нечего делать в процедурном кабинете, – на автомате ответила Оксана Игоревна. – Ой… – тут же растерянно ойкнула и посмотрела на закрытую дверь. – Это выглядело невежливо, ну да пусть. Работа превыше всего, – пробормотала фельдшерица себе под нос, явно не обращая на меня никакого внимания.

Честно говоря, я даже почувствовал себя живой мебелью. Ну да ладно, девчонка молодая, волнуется, первый рабочий день как никак. Точнее, вечер, да еще такой бурный.

На этом все разговоры закончились, и Оксана Игоревна приступила к осмотру пациента. За четкими уверенными движениями девушки было приятно наблюдать. Фельдшерица с моей помощью еще раз осмотрела Санькину спину, на этот раз более тщательно. Я подсвечивал сверху, взяв в руки настольную лампу.

Осторожно обработала спину пострадавшего, затем пинцетом принялась вытаскивать осколки из ран. К счастью пьяного Санька осколки оказались достаточно крупными, и не так много, как показалось по началу. Убрав все стекло, Оксана Игоревна снова обработала спину пациента и задумалась.

– Что-то не так? – поинтересовался у фельдшерицы.

– Все в порядке, – тут же ответила девушка, даже не глянув на меня.

Затем решительно залезла в свой медицинский саквояж, достала из него запакованный бинт и принялась химичить. Вскоре на порезы легли аккуратные небольшие тампончики, а затем Оксана Игоревна принялась заклеивать раны широким пластырем.

Я молча наблюдал за процессом, не комментируя и не встревая.

– Готово. Завтра на перевязку и на осмотр, – выпрямляясь, заявила фельдшерица.

– Ну, это вопрос не ко мне, – ответил я.

– А кому? Вы разве не товарищ? – удивился я.

– Нет, я случайный помощник, – улыбнулся девушке и задумался, кому передать информацию. – К кому? Даже не знаю. Наверное, к бедняжке Соне, про которую товарищ все время твердит.

– И где эта ваша Соня? Мне нужно ей дать рекомендации по уходу, – требовательно поинтересовалась Оксана Игоревна, собирая инструменты в саквояж.

– Понятия не имею. Уточним у товарищей в коридоре. Думаю, они в курсе.

– Хорошо, – деловито кивнула докторша, щелкнула замочком вместительной сумки, отряхнула подол халата, подошла к двери.

– Товарищи, кто родные товарища? Товарища Александра? – запнувшись на имени, строго поинтересовалась товарищ Гринева.

– Так эта… холостой он, товарищ фельдшери. Нету у него сродственников, чтоб там жена и прочее, – прокомментировал все тот же умник.

– Может, на поруки возьмёте? – пошутил еще один.

– Не шутите, товарищ, – еще строже заявила Оксана Игоревна, моментально вычислив шутника в поредевшей толпе. – Он зовёт какую-то Софью, она ему кто? Жена? Невеста? Может, сестра? – уточнила девушка.

– Подруга дней его суровых, – хохотнул все тот же языкатый гость. – Дружат они… Недавно…

– Ну, хорошо, а родители у товарища Александра есть? – настойчиво допытывалась фельдшерица. – Товарища необходимо перенести домой. Ему нужен покой. Завтра обязательно на осмотр и перевязку.

– Оксана Игоревна, – вступил в разговор председатель, оторвавшись от беседы с нервным директором столовой. – Пускай пока в кабинете очухается, а потом я лично его лично домой доставлю. Не волнуйтесь, товарищ доктор. Куда ж его сейчас, такого… носилок у нас нету, а на руках нести, так спину повредим. Повредим жеж? – пытливо глянул на фельдшерицу.

Товарищ Гринева задумалась, мило нахмурив брови, затем нехотя кивнула, признавая правоту Семена Семеновича.

– Ну, хорошо товарищ председатель. Но завтра товарищу непременно на осмотри и перевязку. Под вашу ответственность, – вскинув голову, сурово объявила фельдшерица.

– Непременно, многоуважаемая Оксана Игоревна. Вы закончили? – поинтересовался товарищ Лиходед и отчего-то посмотрел на меня.

Я промолчал, давая возможность хозяйке ситуации самой отвечать за себя и свои действия.

– Да, мы закончили. Скажите, как мне добраться до моего места жительства? Товарищ, который меня привез… Он… может… Может, он сможет отвезти меня обратно… Я… еще плохо ориентируюсь в вашем селе… – попросила смущенно Оксана Игоревна. – Простите.

– Ну, что, вы, дорогая Оксана Игоревна! – широко улыбнулся Семен Семенович и кому-то махнул. – Доставим в лучшем виде.

– Спасибо большое, – облегчённо выдохнула фельдшерица, и хотела что-то добавить, но тут в коридоре появился жених с невестой и начался третий акт жеребцовского балета.

Новобрачные принялись приглашать бедную уставшую девочку за свадебный стол. Фельдшерица отнекивалась, как могла. Мол, и с дороги, и устала, и неудобно, и не празднично наряжена, и без подарка. Но все аргументы Оксаны Игоревны разбивались о несокрушимое желание молодых отблагодарить за помощь гостю и за спасение свадебного застолья.