– Это ты сейчас про тех людей, которые в соседнем зале плавают? – уточнил я.

– Утвердительно. Проект ноль шесть ноль четыре. Захваченных в живом состоянии людей подвергали различным способам умерщвления с одновременной фиксацией жизненных показателей и их изменений. Роботы искали наиболее эффективные и быстрые способы уничтожения людей поодиночке. Самыми эффективными были признаны…

– Тормози! – поспешно попросила Кори. – Я не хочу знать.

– Как пожелаете, – безразлично произнёс Жи. – Что ещё вы хотите знать?

– Ты знаешь об этом проекте… Ты участвовал в нём? – нахмурился я.

– Отрицательно. Я загрузил информацию о проекте за десять минут до вашего прихода из одного из компьютеров, относящихся к проекту ноль шесть ноль четыре.

– А что вообще ты тут забыл?! – выдохнула Кори. – Почему тебя сюда понесло?!

– В местных базах данных присутствовали идентификационные коды системы свой-чужой для оружия, произведённого роботами. Я пришёл сюда, чтобы загрузить эти коды в свою систему.

– Оружие, произведённое роботами? Оно что, где-то ещё осталось? – с подозрением спросил я.

– Осталось, ещё как осталось! – внезапно скрипнула зубами Кори. – Мы однажды чуть не вляпались в минное поле, оставленное роботами на орбите одного из планетоидов! Вернее сказать, вляпались, но успели затормозить раньше, чем нас раскидало на кварки по всему космосу!

– Утвердительно, – поддакнул Жи. – Именно это событие и мотивировало меня отправиться сюда и завладеть кодами, чтобы в будущем была возможность избежать подобных ситуаций.

– Решил позаботиться об экипаже, значит? – беззлобно усмехнулся я.

– Нейтрально. Забота о людях не входит в список моих директив. Поэтому говорить, что я мотивирован о них заботиться – неправомерно. В то же время, я понимаю, что функционирование корабля прямо связано с функционированием экипажа, а моё функционирование, в свою очередь – связано с функционированием корабля. Так что если бы я был человеком, то, полагаю, я мог бы сказать, что забочусь о себе через заботу об экипаже.

– Ну, это хотя бы честно… – пробурчала Кори.

– Утвердительно. Ложь также не входит в список моих директив. Я не способен лгать по определению.

– Занятно, но даже если у тебя есть в списке директив ложь, разве стал бы ты отвечать по-другому? – я не спешил доверять роботу.

– Отрицательно. Парадокс подмечен верно – если бы я был настроен лгать, я бы всё равно утверждал, что не способен это делать. И это отвечало бы директивам, поскольку было бы ложью. Разрешения этого противоречия я не вижу.

– Ладно, не пыхти, а то перегреешься. Лучше вот что скажи – ты называл несколько проектов, – напомнил я. – Что делают остальные?

– Проект ноль шесть ноль шесть включал в себя исследование местной природы и попытки с помощью генной инженерии вывести идеального хищника, которого было бы рационально использовать в качестве биологического оружия против людей. Вольеры и лаборатории проекта ноль шесть ноль шесть находятся далее в помещениях базы, если вы испытываете интерес к нему.

– Дальше? – удивилась Кори. – Насколько вообще большая эта база?

– Общая длина коридоров – тринадцать километров двести шестнадцать метров двенадцать сантиметров, – отрапортовал Жи. – Сейчас, возможно, меньше из-за факторов природы и прошедшего времени. Максимальное заглубление – пятьдесят шесть метров. Общая площадь помещений базы – шестьсот тридцать две тысячи триста тридцать два с половиной квадратных метра.

– То есть, получается, мы только в самом-самом начале… – протянула Кори, поднимая над головой светящийся терминал и заново обводя помещение взглядом.

– Отрицательно. Мы находимся в самом конце. Мы находимся возле одного из аварийных выходов с базы, который при нормальной эксплуатации не использовался. Главный вход базы располагается в четырёх километрах пятистах пятидесяти семи метрах отсюда, за горным хребтом на глубине ноль метров.

Что ж, вот и ответ на ещё один невысказанный вопрос, почему вход на целую подземную базу роботов – это дыра в земле со ступеньками, ведущими к открытой двери с одинокой пушкой. Потому что это не вход вовсе даже никакой, а выход. Причём выход аварийный, предназначенный для использования в согласии с чётко определёнными протоколами в чётко определённых ситуациях.

– Ладно, четыре и шесть мы поняли, – подала голос Кори. – Но ты не рассказал о ещё одном проекте. Под номером три. Он где находится?

– Проект ноль шесть ноль три находится здесь. Или, вернее сказать, это мы находимся в проекте ноль шесть ноль три. Если говорить совсем точнее, конечный продукт проекта ноль шесть ноль три находится прямо перед нами.

И, всё так же стоя к нам спиной, Жи поднял длинную металлическую руку и указал на неведомую херню, перед которой он всё это время торчал.

Я новыми глазами оглядел непонятный механизм, огромный, как половина «Барракуды», но вынужден был с сожалением констатировать факт – понятнее он мне от этого не стал. Это всё ещё было непонятное нагромождение технологических конструкций, наполовину скрытое клёпаным железным кожухом. И ничем, кроме непонятного нагромождения, оно для меня так и не стало.

Но зато тут был Жи, который явно знал больше моего.

– И что представляет из себя проект ноль шесть ноль три?

– Проект ноль шесть ноль три представляет из себя продукт изучения астрономических механик и гравитации, – послушно ответил Жи. – И одновременно мощным оружием против человечества во время Великого Патча. Проект ноль шесть ноль три представляет из себя термоядерную бомбу, конструкция которой была заглублена в планету Вита на глубину двадцати девяти километров шестисот семидесяти метров и двадцати сантиметров. Говоря совсем точно, это не единая бомба, а каскад бомб, которые должны взорваться через строго определённые промежутки времени. Эти взрывы должны сгенерировать череду ударных импульсов частотой в ноль целых восемь десятых герц, что совпадает с резонансными частотами литосферных плит на этой планете. Таким образом, амплитуда колебаний с каждым взрывом увеличивается всё больше, до тех пор, пока литосферные плиты планеты не раскалываются вдоль линий естественных разломов. Так же трение между слоями вызывает плавление астеносферы планеты и выброс её вещества на поверхность. В течение часа после срабатывания проекта ноль шесть ноль три на планете активируются все вулканы, в течение двух часов – образуются гигантские разломы, предположительно до ста километров шириной, магма покроет до двадцати процентов поверхности планеты. В течение первых суток гравитация планеты ослабеет на десять процентов, и её кора начнёт распадаться на фрагменты. В течение от двух до трех суток фрагменты коры полностью отделятся от планеты, прекращая её существование. Потеря якоря в виду планеты нарушит гравитационный баланс спейсера системы Валгир, и он сойдёт со своей траектории, неминуемо приближаясь к звезде, где перестанет существовать, лишая людей важного транспортного узла.

– Кошмар… – прошептала Кори, когда Жи закончил. – Уничтожить целую планету…

– Хуже, – мрачно ответил я. – Уничтожить целую систему. Потому что хрен знает, как звезда отреагирует, если на неё упадёт спейсер со всеми там его спейс-технологиям и тем количеством энергии, которое он в себе содержит. Вполне возможно, у нас появилась бы новая сверхновая… Уж извините за каламбур.

– Такой вариант тоже допускался, – подтвердил Жи. – И он рассматривался как приемлемый.

– Ещё бы! – усмехнулся я. – А почему же бомбу не активировали? Электричество кончилось?

– Отрицательно, база питается от геотермального источника, продолжительность работы которого примерно сравнима с продолжительностью существования планеты. Согласно информации, загруженной с серверов базы, проект ноль шесть ноль три предполагал активацию протоколов только в том случае, если базу обнаружат люди. Кроме того, проект ноль шесть ноль три так и не был достроен к тому моменту, когда пришёл сигнал о конце Великого Патча. Он завершён ориентировочно на девяноста восемь процентов, и активировать его в текущем состоянии не представляется возможным.