Я кивнула, чувствуя, что прикасаюсь к чему-то важному, сокровенному.

Тара откинулась на спинку скамьи, и ее голос изменился, стал глубже, торжественнее — это был голос сказительницы, передающей древнюю мудрость.

— Внемлите, дети камня и ветра, и слушайте сказание о временах, когда Великое Заточение лежало на народе орков тяжким бременем, а сердца воинов были полны отчаяния. Триста лет жили кланы в разрозненных тюрьмах, связанных магией боли, теряя свою силу и забывая заветы предков. Еда, что привозили им люди, была гнилью, а надежда лишь горьким привкусом во рту.

Ее слова создавали в воображении картины далекого прошлого: серые стены тюрем, измученных воинов, потерявших связь со своими богами.

— Но когда тьма сгустилась до предела, а духи предков, казалось, отвернулись навсегда, Железная Гора взмолилась о спасении. И мир ответил. В самую глухую общину, в Сарготу, что стояла на краю Дикого Леса, была послана душа — не орочья, не человеческая, а иная, пришедшая из-за грани миров, чтобы зажечь пламя в угасающих очагах.

При этих словах я почувствовала странную дрожь. Душа из другого мира… Неужели я была не первой, кто переселился в чужое тело?

— Она явилась в теле слабой человеческой магички по имени Эмма, обреченной стать орудием предательства. Но судьба или сами боги — кто ныне разберет? — смешали все карты. Девушка, что должна была принести смерть, сама чуть не погибла, и очнувшись, не помнила ничего из своего прошлого, но несла в себе дар, невиданный доселе.

Мое сердце учащенно забилось. История становилась слишком знакомой.

— Ее магия была не в грозных заклинаниях и огненных шарах, нет. Её сила жила на кончиках пальцев, в тепле ее сердца, и пробуждалась она не от формул, а от искреннего желания. Она говорила с огнем, и тот танцевал, как она пожелает; она говорила с ножами, и те сами разделывали мясо; она говорила с едой, и та становилась не просто пищей, а снадобем для тела и духа.

Я сжала ложку так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— И назвали ее орки Кухаркой, но в сердцах своих звали Душой-Поварихой, ибо готовила она не из мяса и кореньев, а из самой сути вещей — из храбрости, стойкости, надежды и ярости. Она брала мясо жутких тварей, плоть, отравленную злом, и превращала его в пищу, что дарила воинам силу предков и обостряла их чувства до предела. Похлебка Несломленного Духа, сваренная ею в ночь перед великой битвой, объединила кланы, сделав из сотен разрозненных воинов единый кулак, несокрушимый и яростный.

Голос Тары стал тише, почти шепотом, но в нем звучало благоговение.

— Но величайшее чудо она сотворила не на кухне, а в сердцах орков. Её магическая еда пробудила в юных братьях, Гроке и Зубе, давно утерянный дар шаманов. Они вновь научились слышать голос земли, говорить с деревьями и призывать на помощь духов камня. И когда пришла беда, когда несокрушимые рогопрыги обрушились на воинов, именно пробужденная ею сила позволила шаманам воззвать к Железной Горе, и гора ответила, сокрушив врага.

Тара поднялась со скамьи и подошла к окну, глядя на величественные пики Крагмор.

— Она стояла рядом с ними на вершине мира, у самого Сердца Горы, и ее дикая, стихийная магия, соединенная с древним знанием шаманов, переписала законы Великого Заточения. Тюрьма, державшая орков в рабстве триста лет, стала их несокрушимым щитом, пропуская детей земли, но отбрасывая любого врага.

Она обернулась ко мне, и в ее глазах горел странный огонь.

— Говорят, она приручила саму смерть, превратив бойню в пир. Рассказывают, будто ее голос мог заставить цвести камни, а ее взгляд заживлять раны. Вместе с мудрым магистром Адрианом, первым из магов кто стал оркам братом, она заложила основы новой нации — свободной, сильной и гордой.

Тара вернулась к столу, ее движения стали более плавными, расслабленными.

— И по сей день, когда орк-отец хочет научить сына истинной силе, он рассказывает ему не о великих воинах прошлого, а о хрупкой девушке, что пришла из ниоткуда. О Душе-Поварихе, что одним лишь желанием накормила целый народ свободой и научила их снова слышать песню своей земли. Говорят, что прошло уже больше ста лет с тех пор, но память о ней живет в сердцах.

Тишина повисла в воздухе, тяжелая и значимая. Я сидела, переваривая услышанное, а в голове роились мысли. Душа из другого мира. Магия через еду и прикосновения. Способность пробуждать спящие силы…

— Красивая легенда, — осторожно сказала я. — И что, ты веришь в нее?

Тара посмотрела на меня долгим взглядом.

— Моя бабушка была шаманкой, одной из последних в нашем клане. Она говорила, что может чувствовать отголоски той древней магии. И что время от времени рождаются дети, несущие в себе частицу силы Души-Поварихи. Обычно они проявляют себя в критические моменты, когда народ в опасности.

Она замолчала, словно решаясь на что-то важное.

— Бабушка говорила, что я одна из таких детей. Что моя необычная внешность не проклятье, а знак. Что когда-нибудь я найду свое предназначение и помогу своему народу, как это сделала Душа-Повариха.

В ее голосе слышались сомнения, но и надежда тоже.

— Только вот уже двадцать лет прошло, а я так и остаюсь просто маленькой орчанкой, которая умеет играть на флейте и драться лучше, чем парни в два раза крупнее меня. Мне надоели косые взгляды своих, и я отправилась мир посмотреть вместе с менестрелями, только они направились в Легарту, на свадьбу младшего сына короля, вся страна будет праздновать. А я решила здесь, на торжище, немного задержаться.

Я протянула руку и осторожно коснулась ее плеча.

— Может быть, твое время еще не пришло, — тихо сказала я. — Или может быть, оно наступает прямо сейчас.

За окном послышались голоса — первые посетители направлялись к харчевне. Время открытия подошло.

— Мне нужно готовиться к приему гостей, — сказала я, поднимаясь. — А тебе куда дальше? Есть планы?

Тара пожала плечами.

— Планов особых нет. Деньги на исходе, ночевать негде. Думала, найду работу на торжище, но после сегодняшнего…

— Оставайся, — вдруг сказала я, удивляя саму себя. — Помоги мне с харчевней. Работы хватит на двоих, а платить буду честно.

Тара удивленно подняла брови.

— Ты серьезно? Нанимаешь орчанку, которую час назад даже не знала?

— Нанимаю девушку, которая умеет постоять за себя и не боится драки, — поправила я. — А еще ту, кто знает древние легенды и может быть отличным рассказчиком для гостей.

На лице Тары медленно расцвела улыбка, первая искренняя улыбка за все время нашего знакомства.

— Хорошо, — сказала она. — Попробуем.

За дверью раздался требовательный стук. Рабочий день начинался.

Глава 13

Тара оказалась подарком судьбы.

Первый час я наблюдала за ней с плохо скрываемым удивлением. Девушка двигалась по залу с изящностью танцовщицы, лавируя между столами с подносами, полными еды. Несмотря на небольшой рост, она умудрялась одновременно нести три тарелки в одной руке и две кружки эля в другой, не пролив ни капли.

Но больше всего поражала ее способность находить общий язык с любыми посетителями. С гномами она говорила на их же грубоватом, прямолинейном языке, не стесняясь подколоть их в ответ на безобидные шутки. С людьми-торговцами была учтива и профессиональна. А когда зашла компания орков, Тара переключилась на их родной язык, и я услышала глубокие, рычащие звуки, которые показались мне совершенно невозможными для ее нежного горла.

Но настоящее мастерство она продемонстрировала, когда около полудня в харчевню ввалился подвыпивший торговец зерном. Краснолицый, с сальными волосами и расстегнутой рубахой, он плюхнулся за стол и начал громко требовать «самого крепкого, что есть в доме». На его поясе звякнул тяжелый кошелек — деньги у него водились, и отказать в обслуживании было бы неразумно.

Тара принесла ему кружку пива, но торговец сразу начал наглеть. Хватал ее за руку, когда она проходила мимо, отпускал двусмысленные комментарии, а потом и вовсе попытался притянуть к себе за талию.