— Не ради выкупа, как вы, возможно, подумали, или чего-то еще, а ради нужд нашего народа, — пробормотал Нарден. — Прошло уже пятьдесят лет… с тех пор, как корабли Империума, исследуя направление к центру Галактики… встретили вашу расу на некоторых планетах. С тех пор у нас бывали случайные контакты, время от времени. Как раз достаточные, чтобы прояснить ситуацию. Ваш родной мир намного старше нашего…

— Был, — уточнил Аланай. — Потерянная вращалась вокруг звезды второго поколения — потому и была бедна металлами. Мы тысячелетиями оставались на уровне неолита — возможно, это способствовало развитию наших необычных ментальных способностей. Физическая наука занималась керамикой, пластиками, проводниками, наполненными кислотой, исключительно в качестве фундаментальных исследований. Усиление активности нашего солнца вынудило нас покинуть дом. Это случилось тысячи лет назад; и всё же мы тоже, в своём роде, знали Потерянную — и скорбели о ней вместе с отцами…

Элт предостерегающе положил руку ему на запястье. Аланай, словно очнулся от сна.

— Оа, Анна, — тихо произнёс он.

— Да, — сказал Нарден. — Всё это мне известно. И то, как вам случалось встречаться с нами, я тоже знаю. Но всё это были лишь самые поверхностные контакты.

— Вы не смогли бы усваивать физические знания с большей скоростью, чем вы их уже получаете, — произнёс один из цибарран.

Четвертый из них теперь стоял в дверях. Нарден расправил плечи и ответил:

— Возможно. Мы не держим на вас зла за это. Мы вполне способны освоить всё, что пожелаем, в области физики. И нет оснований считать, что вы сильно опередили нас в какой-либо из её отраслей. Напротив, вы, вероятно, отстаёте в тех областях, которые вашей цивилизации просто не были интересны — например, в робототехнике. В конечной Вселенной и физика имеет пределы. Нас огорчает то, что вы утаиваете следующий этап базовых знаний — и время от времени активно препятствуете нашим собственным поискам.

Голос Элта стал чуть жёстче:

— Вы захватили нас в надежде заставить научить вас аспекту реальности, именуемому вами псионикой. Или, если мы откажемся — а мы отказываемся — намерены добывать данные, изучая нас.

Нарден сглотнул.

— Да.

Аланай произнёс без высокомерия (и не слеза ли затуманила его глаза?):

— Цибарранские философы исследовали эти концепции ещё до того, как Земля сконденсировалась из космической пыли. Вы правда считаете, что мы скрываем знания из эгоизма?

— Нет, — твёрдо ответил Нарден. — Но мой народ… мы не из тех, кто смиренно принимает: «отец знает лучше». Мы всегда шли своим путём. Против зверей и ледников, против самих себя и против физической Вселенной. Теперь — если придётся — и против богов.

Элт медленно, с сожалением покачал головой.

— Я так же ограничен, как и вы, — сказал он. — В некоторых отношениях даже больше. Не думаю, что смог бы найти в себе мужество жить, если бы я был… — Он оборвал фразу, внезапно занервничав.

— Мы вынуждены это сделать, — сказал Нарден и поднялся. — Простите нас.

— Прощать нечего, — ответил Аланай. — Вы не можете иначе. Вы молоды, необузданны и жаждете жизни. О, — прошептал он, — как вы жаждете жизни!

— И всё же вы оставляете нас прозябать, на уровне полу-животных, когда и мы могли бы посылать свой разум через пространство? — Нарден вглядывался в серьёзные, чуждые лица. Сжав кулаки, он произнёс: — Ради вас же самих, помогите мне. Я не хочу вырывать из вас то, что вы знаете!

— Ради вас же самих, — ответил Аланай, — мы будем сопротивляться. На каждом шагу.

Через некоторое время Нарден вспомнил эти слова и вздохнул.

— Всё это было одной долгой битвой.

Медина поудобнее устроился в кресле.

— Они ведь не оказывали физического сопротивления, — заявил он.

— Это не физическая проблема, — напомнил ему Керинтджи.

Медина был достаточно практичным, чтобы не мешать своим учёным, но в конце концов потребовал неофициального отчёта — чего Нарден не мог не признать разумным. Где-то в искусственных пещерах инженеры обслуживали машины, поддерживающие жизнь людей; солдаты тренировались, бездельничали и мечтали оказаться дома; техники размышляли над интерпретацией измерений и статистическими сводками. Здесь, в центральном офисе, Нарден ощущал себя бесконечно далёким от всего этого — и каким‑то образом ближе к пленникам.

Разве не так со всеми нами? сказал он себе. Разве не молчание цибарран держит всю нашу расу запертой в собственных черепах? Но он устало сознавал, что его негодование — лишь слова. Один из лозунгов, что люди придумывают, чтобы оправдать свою очередную жестокость и свежеизобретённое безумие.

Если бы мы могли видеть всю вселенную и заглядывать в самое сердце, как это делают на Цибарре, нам бы не нужны были лозунги, подумал Нарден. Эта мысль заставила его выпрямиться. Он посмотрел через широкий стол и сказал:

— Поскольку они не пошли на сотрудничество, мы до сих пор использовали их как простые генераторы псионических сил. Мы застряли на несколько дней, когда они разработали метод подавления собственного излучения. Думаю, теперь у нас есть догадка, как им это удалось — феномен интерференции внутри самой нервной системы. Вероятно, адски болезненный. Но тогда нас это здорово выбило из колеи.

— Как вы решили эту проблему? — поинтересовался Медина.

— Ввели одного из них в состояние наркоза, — сказал Керинтджи. — Мы снова получили реакцию на нервные раздражители. Более того, отклик стал более организованным, поскольку сознание, способное генерировать случайные выбросы энергии с целью запутать наши замеры, было отключено. Так что мы продержали его под наркозом неделю. После этого остальные прекратили подавление.

Нарден вспомнил, как Аланай лежал, униженно опутанный внутривенными трубками, и как машинные нервные импульсы сотрясали его тело судорогами, так что пришлось привязать его ремнями. Он вспомнил, как исхудал цибарранин к тому времени, когда его вывели из наркоза и вернули в тюремный блок. И всё же тот смотрел на них без горечи. Нардену теперь казалось, что в жёлтых глазах читалась жалость.

— Не вдавайтесь в подробности, — сказал Медина. — Вы пришли к каким-нибудь выводам?

— За четыре недели? — усмехнулся Керинтджи.

— Да, да, я понимаю, что на создание последовательной теории пси-явлений уйдут десятилетия. Но хоть какие-то рабочие гипотезы у вас должны быть.

— И несколько чётких выводов, — быстро проговорил Нарден, стараясь изгнать из своего разума образ Аланая.

— Ну?

Толстые пальцы забарабанили по столешнице.

— В первую очередь, мы установили кое‑что о природе энергии, задействованной в этих процессах. По механическим меркам она никогда не бывает очень велика. Но при пиковой стимуляции она значительно превышает суммарную возможную выходную мощность физического организма. Это доказывает, что она должна поступать откуда-то еще. Псионный адепт — если воспользоваться общепринятым термином — вкладывает в процесс лишь небольшое количество собственной энергии. Фактически он постоянно излучает в псионическом спектре на определённом минимальном уровне. Но когда речь идёт о работе с материальными объектами — телепортации, телекинезе — и, предположительно, во всех прочих случаях, он скорее подобен электронной лампе, чем генератору. Он заимствует и модулирует уже существующую псионическую энергию.

— Что вы имеете в виду под «псионическим спектром» и «псионической энергией»? — потребовал пояснения Медина.

Керинтджи пожал плечами.

— Удобные ярлыки для определённого класса явлений. Сама по себе она не является электромагнитной, тепловой или гравитационной; и все же может преобразовываться в эти физические формы. Например, несколько лет назад один земной исследователь доказал: полтергейсты работают, изменяя локальные гравитационные параметры.

— Значит, физическая энергия тоже должна преобразовываться в псионическую, — заключил Медина.