Я поднял глаза и увидел, что Реми наблюдает за мной с тем, что можно было назвать только настороженностью.

Он, несомненно, заметил, что я разглядываю его.

- Отличный трюк с голосом, - сказал я. - Если бы я не смотрел на тебя, меня бы точно одурачил.

- Я хорош в трюках, - сказал Реми, сверля меня жестким взглядом. Должно быть, он заметил мое замешательство, потому что склонил голову набок. - О, так он тебе не сказал, - тихо произнес Реми.

Я сократил расстояние между мной и Реми, по крайней мере, наполовину, но что-то в том, как он произнес эти последние слова, заставило меня остановиться. Все происходило не так, как я себе представлял. Я просто хотел убедиться, что с Реми все в порядке, и попытаться объяснить, почему я поступил так, как поступил восемь лет назад. Может, мы могли бы…

Что?

Я не мог ответить сам себе. Ну, у меня были ответы, но все они были эгоистичными.

Может, он простит меня, и я перестану слышать его рыдания в своей голове каждый раз, когда закрываю глаза.

Может, он скажет, что с ним все в порядке, и я ничего не мог сделать по-другому.

Может, он скажет мне, что счастлив, и я, блядь, наконец, смогу снова дышать.

Реми продолжал двигаться ко мне, не отрывая взгляда от моего лица. Я ожидал, что он остановится задолго до того, как доберется до меня, но он этого не сделал. Он не останавливался, пока его тело практически не коснулось моего. Его правая рука скользнула вниз по моей груди, и мой член мгновенно отреагировал. Я и так чувствовал себя низшей формой жизни на планете из-за того, что у меня наполовину встал член с тех пор, как он вошел в квартиру, но сейчас мне просто хотелось свернуться калачиком от стыда, потому что я не мог контролировать свою реакцию на его близость.

А вся моя жизнь была посвящена контролю.

- Лука, знаешь, что с тобой делают, когда ты играешь не по правилам? - Мягко, почти соблазнительно спросил Реми, проводя рукой по моей груди.

Я приказал себе отступить, но не мог пошевелиться. Я понимал, насколько все хреново на самом деле, но я просто не мог пошевелиться. Мое тело реагировало на его прикосновения, но разум был сосредоточен на его голосе и его словах, и я знал, что бы ни случилось, все станет только хуже.

Но, блядь, я заслуживал худшего.

Гораздо худшего.

Мои страдания были каплей в море по сравнению с его страданиями.

- Они отдают тебя сутенерам, потому что ты доставляешь слишком много хлопот высокооплачиваемым клиентам, - тихо сказал Реми.

Его пальцы коснулись моего члена через брюки, но, к счастью, мое тело подчинялось разуму, и плоть не реагировала. Но, к сожалению, мой член опускался недостаточно быстро, так что Реми, вероятно, показалось, что все это меня возбуждает.

Что делало меня в его глазах еще большим извращенцем, чем я был на самом деле.

Я позволил его словам обволакивать мой разум, принимая правду того, что он мне говорил.

- Прости ме...

Пальцы левой руки Реми быстро закрыли мне рот, заставляя замолчать. Его прикосновение было нежным, но глаза были полны горечи и гнева.

- Ты у меня в долгу, - прошептал он.

Я кивнул, потому что понял, о чем он говорит, и он был прав.

Самое меньшее, что я мог сделать, это выслушать, что мои действия сделали с ним.

- Впервые меня взяли, когда мне было одиннадцать. Я потерял счет тому, сколько парней трахало меня, но я никогда не забывал того, кто этого не делал, - тихо сказал Реми. - Даже после того, как они продали меня сутенеру, который накачал меня героином прямо перед тем, как «протестировать товар» самому, я не мог перестать думать об обещании, что помощь придет… что кое-кто, наконец, придет за мной. Все, о чем я мог думать, это о ласковом голосе, который рассказывал мне о пляже и дельфинах и обещал, что когда-нибудь возьмет меня посмотреть на них.

Реми убрал руку с моего рта. Мое сердце бешено колотилось в груди, а горло сдавило так, что я был уверен, что не смогу сделать больше ни единого вдоха. Я вспомнил все, что говорил ему, как будто это было несколько дней назад, а не лет.

- Я действительно желал, чтобы ты трахнул меня в той комнате в тот день, Лука, - сказал он хриплым от непролитых слез голосом. - Это было бы добрее.

Я кивнул, потому что знал, что он прав. Я опустил взгляд. Когда Реми взял меня за руку и притянул к себе, я позволил ему это сделать. Его пальцы слегка раздвинули мои. Затем он что-то положил мне на ладонь, прежде чем накрыть ее своей ладонью.

- Теперь моя очередь забыть о тебе, - произнес Реми невероятно ровным голосом. - Возьми это с собой, когда будешь уходить. - Он слегка отвел руку назад, чтобы показать пластиковый пакетик, лежащий в центре моей ладони. В пакете был маленький черный камень.

Но я знал, что это не камень.

- Ты не стоишь того, чтобы терять два года трезвости, - прошептал он, сжимая мою руку так, что она оказалась зажатой в кулаке. Когда он проходил мимо меня, я услышал, как где-то позади меня щелкнула дверь.

Вероятно, дверь его спальни.

Или ванной.

Это не имело значения.

Не имело значения и то, что он был неправ в одном.

Я никогда его не забывал.

И теперь, как никогда, я знал, что, вероятно, никогда не забуду.

Меньшего я не заслуживал.

Г лава первая

Реми

Все это было так нелепо, что мне хотелось только смеяться.

Или плакать.

Ну, ладно, может, не в слезах дело, потому что я давным-давно понял, что слезами ничего не добьешься. Если уж на то пошло, они просто дают людям больше власти над тобой. По-настоящему больные уебки знают, как использовать твои слезы против тебя. Они занимались этим скорее для того, чтобы потрахаться мысленно, чем по-настоящему. Обычные уебки обычно предпочитали немного рукоприкладства… этого было достаточно, чтобы еще больше возбудиться, и не более. Но на самом деле они не хотели прикладывать усилий ради этого, особенно платить больше денег за то, что уже входило в стоимость. С этими парнями приходилось держать ухо востро, потому что они, как правило, реагировали на сопротивление кулаками, и если рядом не было никого, кто мог бы помешать им нанести удар по их ценной собственности, эта собственность могла вообще не избежать побоев.

Я убедился в этом на собственном горьком опыте.

Я многому научился на собственном горьком опыте.

Так что плакать было не о чем.

Ладно, да, смеяться тоже не о чем, потому что я делал это только тогда, когда мне нужно было одурачить кого-то, заставив поверить, что я тот самый Реми, который уже на пути к выздоровлению.

И член, который, вероятно, все еще стоял в моей гостиной, на самом деле не считался кем-то. Он был не более чем призраком из моей прошлой жизни… он был одним из тех тяжело усвоенных уроков, которые оставляют более глубокие шрамы, чем те, что по большей части я носил на себе.

Я вернусь за тобой, Билли. Обещаю, я вернусь.

Холодный пот выступил на коже, когда меня охватывала одна сильная дрожь за другой. Мне хотелось верить, что это была бесконечная жажда моего тела к тому мимолетному кайфу, который я искал сегодня вечером, но я знал, что это не так. Реальность заключалась в том, что то, что дал мне мужчина в соседней комнате, было более всепоглощающим, чем любое вещество, которое мои похитители и мой сутенер - а позже и я сам - использовали, чтобы погасить жгучую потребность сопротивляться.

Моя сегодняшняя встреча с ним была настоящим потрясением, как и восемь лет назад. Только я больше не был тем глупым ребенком, который верил в такое дерьмо, как надежда.

Я закрыл глаза и попытался замедлить дыхание, прислонившись спиной к гладкой деревянной двери своей спальни. Я знал, что мне нужно протянуть руку и повернуть замок над ручкой, но я боялся ослабить хватку, в которой держал себя. Кроме того, Лука уже доказал, что то, что я считал замками с защелками приличного качества, его не остановит. Единственным оружием против заебывания разума было заебывание разума. Возможно, я и не понимал этого, когда мне было четырнадцать, и он обещал мне то, чего не собирался выполнять, но у меня было достаточно времени, чтобы попрактиковаться в этой концепции.