— Есть предположения, что с ним случилось?

— Он выполнял обычный испытательный полет и исчез с экранов слежения, направляясь на северо-запад… Мы не нашли ни единого обломка! Но вокруг сплошная пересеченная местность.

— Кто знает о его исчезновении?

— Только местная база и сотрудники нашего штаба. И Пентагон, конечно же.

— И доктор Смит, — неверяще добавил Амос Буш.

Служебная машина свернула с шоссе, чтобы высадить Коулза у Федерального здания.

— Что ты об этом думаешь, Фрэнк? — спросил его генерал.

— Я всего лишь собираю информацию.

— Да брось! Мы болтаем, а ты явно думаешь — о чём?

Коулз ухмыльнулся.

— Думаю о том, какое счастье, что решение насчёт Смита принимать не мне!

— И?

— И завтра мы допросим его еще раз… Пока он сам хочет говорить — пусть говорит как можно больше.

Но на следующее утро медицинский персонал снова воспользовался своим правом вето. Ночью у Джона О'Хара Смита развилась инфекция и поднялась температура. Пока что о дальнейших допросах не могло быть и речи

На второй день, когда температура спала, доктор Смит раздражённо потребовал принести ему блокнот и начал бесконечную серию набросков. Медсестре удалось стащить несколько из них, и эксперты ФБР просидели всю ночь, тщетно пытаясь понять, что они означают.

На следующий вечер, когда прозвенел последний звонок для посетителей и пациенты улеглись спать, доктор Смит неотрывно вглядывался в темные тени своей палаты. В 21:30 ему дали таблетку снотворного, но он держал ее под языком, пока медсестра не ушла, а затем положил на ночной столик за очки в толстой оправе. Казалось, он бился над какой-то проблемой. Однажды он включил ночник, надел очки и сделал несколько быстрых набросков, отдаленно напоминавших паутину.

Спустя полчаса его веки начали тяжелеть. Он взял таблетку снотворного, покатал ее между большим и указательным пальцами, затем положил обратно на стол. Его дыхание стало глубже.

Внезапный звук насторожил его. Это был странный звук, не вписывающийся в приглушённый больничный шум. Это был настойчивый металлический скрежет, и доносился он из-за окна.

Доктор Джон О'Хара Смит схватил очки и скатился с кровати. Он сунул подушку под одеяло и заполз самый темный угол слева от приоткрытого на несколько дюймов окна. Он скорчился там, чувствуя, как от слабости дрожат колени.

Потом раздался едва слышный скрежет, будто кто-то пытался открыть сетку, прерывавшийся короткими периодами тишины, когда кто-то за окном второго этажа, очевидно, останавливался, чтобы прислушаться. Наконец, сетка с тихим щелчком отошла. Нижняя часть раздвижного окна медленно поползла вверх.

Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленным стуком автоматического лифта.

Внезапно в комнату ворвался тонкий, как карандаш, луч света, устремившийся к кровати. Он остановился на холмике, образованном подушкой.

Трижды с тихим шипением вырвались короткие язычки пламени. Подушка и скомканные одеяла реалистично дернулись.

Луч света погас, сетка с глухим стуком встала на место. Послышались несколько торопливых, скользящих звуков отступления, и на этом всё закончилось.

Дыхание Джона О'Хары Смита стало тяжёлым и прерывистым, как будто его душила астма. Взяв себя в руки, он осторожно отодвинул край занавески и выглянул в окно. До земли было почти двадцать футов. С бульвара свернула машина и подъехала по боковой улице. В свете ее фар мелькнул силуэт лестницы, прислоненной к стене больницы.

Доктор Смит присел на край кровати, чтобы все обдумать. Большим пальцем левой руки он ощупал дырки в одеяле и подушке. Это, казалось, помогло ему принять решение.

Он достал свою одежду из шкафа и стал одеваться настолько быстро, насколько могли двигаться и слушаться его руки. Брюки висели на нём так свободно, что даже последняя дырка на ремне не спасала ситуацию. Он затянул ремень потуже и завязал его узлом.

Затем он аккуратно сложил свои наброски и положил их во внутренний карман пиджака. Подумав, он положил в карман и таблетку снотворного. Затем выпил полстакана воды и, превозмогая боль, медленно выбрался через окно. Его грудь задела подоконник, и ему стоило огромных усилий подавить крик боли.

У подножия лестницы он пошатнулся и чуть не упал. Но, немного передохнув, он расправил плечи и направился через угол лужайки в ночную тьму.

Газета «Los Angeles Mirror News» продвинулась дальше всех остальных изданий в освещении загадочного исчезновения из Центрального Госпиталя доктора Джона О’Хары Смита, оставившего после себя кровать, изрешеченную тремя пулями. На самом деле, репортаж «Mirror News» уже прошёл редакторскую правку и направлялся в наборный цех, когда был остановлен ответственным редактором «по соображениям безопасности».

По всем каналам был разослан полицейский бюллетень, но никто не питал иллюзий насчёт быстрого результата. Когда невозможно признать, что человек пропал, когда нельзя опубликовать его фотографию, лишаешься глаз и ушей общества — а именно оно даёт около семидесяти пяти процентов наводок в делах о пропавших.

Соображения безопасности предлагали три варианта развития событий:

1. Если доктор Смит говорил правду, то лучше было позволить тем, кто дважды пытался его убить, гадать, увенчалась ли вторая попытка успехом.

2. Если Смит порвал со шпионской сетью и был приговорен к смерти бывшими сообщниками, различные заинтересованные органы, занимающиеся вопросами безопасности, хотели получить шанс найти его первыми.

3. Если Смит вел какую-то свою собственную сложную игру, следовало позволить ему сделать следующий ход.

Шли дни, и телефонные линии из Вашингтона в Лос-Анджелес передавали сообщения, становившиеся все менее лестными. Штаб-квартира ФБР намекнула, что некоторые представители на местах могут быть переведены из Южной Калифорнии в Южный Канзас, если результаты по делу Смита не будут получены в ближайшее время. Военно-воздушные силы предположили, что если и доктор Смит, и прототип X-15 продолжат числиться пропавшими без вести, то будет неблагоразумно вносить в Белый дом предложение о представлении повышения генералу Сандерсу.

Генерал мрачно обдумывал эту мысль, вполуха слушая обсуждение на утреннем совещании штаба, когда адъютант прошептал ему на ухо:

— Звонок с завода «North American» в Ланкастере, сэр. Срочно — и лично.

Генерал Сандерс извинился и поспешил в свой личный кабинет, расположенный рядом.

— Сандерс, — рявкнул он.

Высокий, властный голос, прозвучавший в ответ, был мгновенно узнаваем:

— Генерал Сандерс, я предлагаю вам не пытаться отследить этот звонок, иначе мы не сможем закончить наш разговор!

Генерал, нажав кнопку внутренней связи, удерживал соединение, ожидая удобного момента, чтобы воспользоваться им.

— Продолжайте, Смит, — сказал он.

— Я перейду прямо к делу, — заявил Смит. — Мне нужно две вещи: безопасное место для работы и средства на создание нового Эдди!

— И что заставляет вас думать, что вы можете получить всё это от меня?

— Потому что Эдди может помочь вам найти Х-15.

Генерал наклонился ближе к селектору внутренней связи, повышая голос.

— Смит, — сказал он после паузы, — почему бы вам не прийти сюда и не обсудить всё лично?

— Я не намерен сидеть сложа руки и ждать, пока меня убьют, в то время, как ваши недотепы из службы безопасности будут пытаться решить, говорю ли я правду!

В дверях показался старший сержант.

— У вас всё в порядке, сэр?

Генерал знаком велел ему молчать, затем нацарапал на блокноте: «Отследите этот звонок!»

— Итак, доктор Смит, — сказал он, — если вы говорите нам правду, вам не о чем беспокоиться…

— Генерал, — едко ответил Смит, — знаете ли вы какой-нибудь лучший способ убедить вас, чем позволить Эдди найти Х-15?

— Ну, я…

— До свидания, генерал. Подумайте над этим, а я перезвоню вам позже. Вашего слова будет достаточно!

В трубке щелкнуло, и генерал Сандерс с горечью выругался. Позже он обсудил это с Амосом Бушем, и тот кивнул, соглашаясь с предложением генерала.