Что она думает обо мне после этой вакханалии и каким видит мой образ жизни, даже предполагать не хочу. Но всё ведь совсем иначе…

Смеюсь над собой. А как у тебя на самом деле, Глеб? В твоей жизни примерно всё так и есть, себе хотя бы не ври. Разгреби сначала свой мусор, а потом приглашай кого-то достойного, а не наоборот.

День пролетает быстро, и в мой кабинет вваливается тот, кого я давно жду. Тот, кто старался не отсвечивать на горизонте и избегал неприятного разговора.

Его мотивы мне понятны, нотации никто читать не собирается, а расплата неизбежна. Но мне нужно знать, что происходило в этом проклятом месте, пока я разговаривал с Вахрушевым.

— Ладно тебе, сорян! — произносит Андрей, вскидывая ладони в излюбленном примирительном жесте. — Я не предполагал, что тебя это так взбесит. Она уже давно с ним ошивается, я думал, ты в курсе. Понимаю, Натали — конфетка, но ты же сам её отправил куда подальше? Или я чего-то не знаю?

— Сам, — отзываюсь равнодушно.

Подумал, что я из-за Натали дёргаюсь? Идиот. Знал бы он… Хорошо, что не знает.

Да, у меня были девушки из эскорта, но я уже давно не пользуюсь их услугами. Усмехаюсь про себя: думал, теперь сам знакомлюсь. Нет. И Натали возникла в моей жизни неслучайно. Талантливая парикмахерша из провинции. Я даже помог ей с первым салончиком. Но её аппетиты росли слишком быстро, и однажды я сказал, что не спонсор всея Руси — помогаю только в разумных пределах. Видимо, Вахрушев оказался сговорчивее в оплате её счетов.

— Да что с них взять, — скрипит голос Андрея. — Сначала приличные, а потом — продажные. Ты это лучше меня знаешь…

Тут Андрей меня явно с кем-то путает, но я терпеливо выжидаю. Подхожу к бару, наливаю себе виски — мой верный спутник в эти дни.

— Будешь? — спрашиваю и, не дожидаясь ответа, опускаюсь в кресло.

Андрей подходит к полке и по-хозяйски распоряжается выпивкой — действует так, как привык. Я сам это допустил и нисколько не буду жалеть о нашей «дружбе». Её и не было никогда. Я рад избавиться от него.

— Ты тоже вроде как не скучаешь. Так и не признаешься, что за птичка залётная? Машину ей уже купил, глядишь, скоро и магазины откроешь… — поражает меня осведомлённостью друг и ржёт как конь. Мои пальцы, сжимающие стакан, белеют. Закопаю, сомну, как паршивую шавку, хребет переломаю. — Она сама моей Вике призналась, если что.

— В чём? — спрашиваю, скрывая настороженный интерес.

— Ну… Они там трепались по-бабьи. Обе начинали в нашем модельном, — огорошивает меня новостями Разитов. — Похвасталась, что получила подарок.

Да ну нахуй. Если это так, то тебе, Холодов, пора закрываться. Всё распродать — и на покой. Нихера ты в жизни не понимаешь.

— Ты давай, сбавляй обороты, — продолжая смеяться, советует он, — чтобы другим не повадно было. Я не привык к таким растратам!

Как же хочется вмазать ему по морде. Всё он выложил — или ещё что выдаст?

— Там казах за товар задерживает… — выдаёт он, в конец осмелев.

Задерживает? Знал бы ты… И не оплатит уже никогда. Да и некуда скоро будет платить.

Пелена не спадает с глаз до самого вечера, и я еду по хорошо знакомому адресу. Хочу выяснить всё или просто ищу предлог приехать — разбираться буду потом.

Глава 53

Марина

— Мы будем по тебе скучать, — всхлипывает Света.

— И как нам теперь с этой мымрой жить-быть? — Ира всю неделю злая, словно наэлектризованная. — Уже возомнила себя начальницей, задания нам раздаёт…

Я одариваю их понимающими улыбками, в десятый раз повторяя им, что всё будет хорошо.

— Ты сегодня такая красивая… — тянет Света, будто подбирая слова.

— Спасибо, — коротко отзываюсь я. Не объяснять же ей, зачем на самом деле мне понадобилось столько тональника и пудры? Обычно мой макияж легче.

— И, судя по платью, ты уже на свободе, — резонно замечает Ира.

Да, мой сегодняшний летний сарафан не вписывается в офисный стиль. Но на самом деле всё проще: что носить в такую жару? И да, у меня последний рабочий день — мне можно.

Девочки ещё что-то бубнят, но в кабинет возвращается Марианна, и вокруг воцаряется тишина.

— Сергей просил тебя зайти к нему перед уходом, — говорит она с добродушной улыбкой.

— Спасибо, — говорю я ей. Конечно, я и сама хотела попрощаться.

Когда иду по коридору, кажется, что воздух вибрирует от летающих вокруг невидимых зарядов, которые так и норовят коснуться меня.

«Ну вот, — думаю я, — всю неделю не волновалась, а теперь накрывает».

На подходе к приёмной волнение усиливается, пробегая по телу нервной дрожью.

— Марина, у него гость! — Олеся догоняет меня, взмахивая руками. — Посиди пока со мной, Мариш… Мне тут без тебя будет так одиноко…

— Кто там? — настораживаюсь я, услышав голоса за дверью.

Но ответ получить не успеваю. Звуки приближаются, я отшатываюсь и вижу, как дверь распахивается. Тут же дыхание перехватывается спазмом. Он здесь. Совсем рядом. Нет, я не готова его видеть. Неделя — слишком маленький срок, чтобы всё забыть.

— О, Мариночка… — сквозь нарастающий шум в ушах слышу слова Сергея. Он никогда раньше так меня не называл. — Наши лучшие кадры…

Ощущаю на себе взгляд Холодова. Он — как прикосновение раскалённого железа, но всё равно смотрю в ответ.

— Привет, Марина, — тихо говорит он, глядя только на меня, словно мы здесь одни.

Две пары удивлённых глаз, устремлённых на нас, и необходимость что-то ответить заглушают мой протест против неуместного приветствия.

— Добрый день… — обращаюсь я к обоим, так как начальника сегодня ещё не видела.

Повисает пауза, но мне её не хватает, чтобы разобраться, как вести себя дальше.

Сергей пожимает руку Глебу на прощание, но тот не уходит.

— Пойдём на две минуты, а то мне нужно лететь… — С этими словами Сергей приобнимает меня сначала за плечи, потом за талию и настойчиво вталкивает в кабинет.

Дезориентированная, я передвигаюсь, заплетая ноги, и плюхаюсь в тёплое кресло. Что это сейчас было? Зачем он обнимал меня?

— Не обращай внимания, Марин, — произносит начальник с застывшим смешком на губах. — Просто нахлынуло сожаление, осознание потери ценных кадров…

— Неожиданно, — бормочу я себе под нос и расправляю подол юбки. — Но я оставляю вас в надёжных руках, — намекаю на Марианну.

— Да… — вздохнув, цедит директор. — Хочет работать. Мои доводы закончились, пусть попробует.

Он проходит вглубь кабинета, наливает себе воды и возвращается. Стоит, прислонившись бедром к столешнице, и медленно пьёт.

— Удачи тебе. Но если что — всегда рад видеть тебя в компании снова.

Выхожу из кабинета в полном смятении и со всё ещё колотящимся сердцем.

— Мариш… Ты освободилась? — окликает меня Олеся, и я вспоминаю, что мы договаривались посидеть в её любимом кафе и отметить моё увольнение.

— Через пятнадцать минут буду готова, — бросаю ей через плечо. Надеюсь, это не затянется надолго.

Вылетаю из приёмной, но не успеваю сделать и пары шагов, как чья-то рука хватает меня, разворачивает и тянет в сторону. Хлопок двери — и мы лицом к лицу с Холодовым оказываемся на тихой лестничной клетке.

— Что ты творишь? — шиплю я, пытаясь высвободиться из его рук.

— Я? Я скучаю, Марин… — произносит он, не отпуская меня.

— Отпусти…

— Послушай меня…

— Глеб, прекрати, ради Бога… Ты что, пьян?

Он замирает, словно мои слова его отрезвили, и отпускает, медленно скользнув ладонями по спине.

Делает шаг назад и шумно выдыхает воздух, проводя рукой по волосам.

— Не настолько, чтобы не отдавать отчёта своим действиям, — невесело усмехается он.

— Совсем не уверена… — тихо говорю я, поправляя бретельку сарафана, соскользнувшую с плеча.

— Давай поговорим, Марин?

— О чём?

— О нас. Поехали ко мне — и обсудим всё спокойно. — Кажется, на словах «поехали ко мне» этот фарс можно считать законченным.

— Никуда я с тобой не поеду! Никакого «нас» никогда не было, и обсуждать нечего, — отрезаю я и пытаюсь уйти, но он снова хватает меня за локоть.