— За эту потрясающую неожиданную встречу! — Он тихонько звякнул своим бокалом о мой. — Безумно рад тебя видеть!
— Я тоже.
Выпили. Сотая доля мечты сбылась — я попробовала настоящее шампанское… мягкое, не шибает в нос пузырьками газированного спирта… Закурив «Davidoff», я закрыла глаза, чтобы не видеть, как неестественно смотрятся роскошные бутылки на фоне моей чудовищной крошечной кухни… До появления этих бутылок кухня выглядела вполне сносно.
— Сена, а где ты сейчас работаешь?
Пришлось открывать глаза и возвращаться в жестокую действительность.
— В газете, язык не поворачивается ее название произнести.
— А все же? — Леня улыбнулся и тоже закурил.
— Ты же раньше не курил, — удивилась я.
— И сейчас не курю, так, балуюсь, — Леня неловко стряхнул пепел в маленькую, со всех сторон обколотую пепельницу в виде ракушки, — я и не пью, так, в крайних случаях. Так, как газета-то называется?
— «Непознанный мир», — скорбно вздохнула я, — мы ее называем «Неопознанный труп». Сколько я там лет корячусь, только сейчас подвернулась возможность хоть какие-то деньги заработать и то… — я в сердцах залпом махнула шампанское.
Леня молча ждал продолжения, и я вывалила все, и про разбитые надежды, которые я возлагала на рецензию, и про жуткую книгу, и про…
— А книга здесь? У тебя?
— Да, где ж ей быть!
— Можно посмотреть?
— Да ради бога!
Я принесла книжный кирпич и грохнула его перед Леней.
— На! Печатают всякий бред собачий, а талантливым людям не протиснуться, не пробиться! Все дырки денежные мешки законопатили!
— И что, эта книга действительно такая ужасная? — Леня, не торопясь, перелистывал страницы.
— Да! Автору надо было заняться чем угодно, только не литературой! Пусть бы выпендривался как-нибудь по-другому, например, пошел бы в певцы! Наша многострадальная шлюшка-эстрада и такое вынесет! Но зачем же в литературу?! В святое!
— Все понятно, — Леня захлопнул книгу, — значит, больше писать не буду.
— Ты-то здесь при чем?
— При всем, — улыбнулся он, — эту книгу я написал.
— Ладно смеяться, — я продолжала кипеть яростью благородной. Тогда Леня раскрыл обложку и поднес титульный лист с фотографией к своему лицу. Я застыла.
— Но… твоя фамилия не Леонов, — жалко пролепетала я, — и зовут тебя не Лев…
— Лев Леонов — мой литературный псевдоним. — Хорошо, что ты мне все популярно расписала, а то ни от кого правды не дождешься, спасибо, Сена.
— Не за что, — буркнула я, не зная, куда себя девать.
— Я серьезно благодарен тебе, хуже было бы, если б я продолжал писать, думая, что у меня есть талант. И меня бы печатали, естественно, исключительно за мои же собственные деньги. Пустая трата времени и сил. А ты ее всю прочитала? — Леня положил злополучную книгу на стол.
— Нет, меня хватило снов на двадцать с небольшим.
— И тебе действительно так сильно не нравится? — в голосе Лени прозвучала едва заметная грустинка, и я чуть было не пошла на попятную.
— Нет, не нравится, — отступать некуда, позади — Москва, — мне это совсем не нравится, ты уж прости.
— Понятно… Да ну и черт с ней! Мне она самому не нравится! Просто хотелось попробовать себя в чем-то совершенно новом, копнуть и сразу же наткнуться на талант, как на горшок с деньгами! — он усмехнулся. — На горшок я, допустим, наткнулся, но он оказался с другим содержимым! Забудем про эту макулатуру.
Он бросил книгу под стол и наполнил бокалы шампанским.
— За тебя, Сеночка, за моего самого искреннего и любимого друга.
Выпили, и от сердца немного отлегло, по крайней мере, пропало стойкое ощущение, что я все гублю и порчу на корню.
За непринужденной беседой и вкусной едой мы быстро прикончили бутылку, и Леня вскрыл вторую. Мое настроение было уже почти на высоте Эйфелевой башни, и я подумала, что помимо свадеб случаются еще и разводы… И тут же устыдилась собственных подленьких планов насчет Лени.
— Эх, — я распечатала вторую пачку сигарет, — а я ведь два месяца как курить бросила! Но, при такой-то жизни и не хочешь — закуришь! Ты только не подумай, что я жалуюсь! Упаси бог! А ты чем занимаешься, Леня?
— У, чем я только не занимаюсь! У меня сеть магазинов оргтехники, а также небольшая фармацевтическая фирма, занимаемся поставками медикаментов, в основном витаминов из штатов…
— Вам уборщицы не нужны? — мрачно перебила я. — Могу еще ночным сторожем.
Леня помолчал несколько секунд, внимательно глядя на меня, потом произнес:
— Сена, неужели у тебя все так плохо?
— Да… — Ответ получился полузадушенным, потому что я усиленно боролась с подступающими к горлу слезами.
— Почему ты не уйдешь из своей трупной газеты? Ты же талантливый человек, давно нашла бы нормальное место.
— Ага! Самородок без образования! Было бы кому меня протолкнуть, может, и получилось чего, а так… Хоть с голоду не дохну — и то хорошо!
Я ненавидела себя все больше и больше с каждой минутой, с каждым произнесенным словом. Можно было представить, как же осточертели богатому Лене такие жалкие попрошайки вроде меня! Со всех сторон выходило, что мне от него надо денег, работы, всего сразу! А чего ради он должен мне это все предоставлять? Я бы на его месте положила бы на стол пять долларов на опохмел после шампанского, пожелала бы счастья в личной жизни и отправилась домой, к американской жене, чтобы вечерком, за ужином из лобстеров, сказать с улыбкой: «Помнишь, дарлинг, я рассказывал тебе об одной девице с оригинальным именем? Ну, так еще река в Париже называется! Так вот, я ее сегодня встретил! Да, да! Не поверишь, но это так! Пять лет назад я был для нее недостаточно хорош, и она меня бросила. Дарлинг, ты бы видела это жалкое зрелище! Она живет в собачей конуре, ходит в собачьем тулупе, питается собачьими костями…»
— Сена, ты меня слышишь?
Я так глубоко прониклась мною же вымышленным монологом Лени, что совсем отключилась от реального мира.
— Прости, я задумалась, что ты сказал?
— Я уже битый час рассуждаю о том, как же тебе помочь, подбираю различные варианты…
— И как? — В моем желудке всколыхнулась надежда и закачалась на солнечных волнах французского шампанского.
— Хочется найти что-нибудь максимально подходящее, — Леня задумчиво вертел в пальцах пробку от шампанского, — чтобы эта работа была в первую очередь тебе интересна, ну и естественно хорошо оплачивалась.
— Я сплю и вижу сон! Такого просто не может быть! — рассказывать Лене про свое бесконечное нытье на тему нищеты, коему я предавалась в последний месяц, мне почему-то не хотелось.
Зазвонил телефон. Его резкий, истеричный грохот-звон всегда действовал на меня как электрический разряд, но сделать звук потише было невозможно — колесико, отвечавшее за шумовые эффекты давно было сломано. Поэтому от кошмарных звуков, прорезавших лиричную тишину, я так подпрыгнула, что едва не опрокинула стол со всем банкетом. Помчавшись в комнату, я схватила трубку и рявкнула:
— Да.
— Это Влад, — сразу же отрекомендовалась трубка. — Слушай, Сена, что там насчет какой-то рецензии? Все в лихорадке и толком ничего не говорят…
— Какая может быть рецензия! — радостно икнула я, надо же, и не заметила, как напилась! — Есть в жизни вещи поважнее!
— Ты напилась, что ли? С утра?
— Уже день! Да, я пью шампанское с владельцем фармацепти… фармацефти… ческой фирмы! — выдала я слегка заплетающимся языком.
— Сена!
— Влад, успокойся, со мной все нормально, я не сбрендила, просто встретила старого друга, который кое-чего добился в этой жизни, и мы празднуем встречу. Вот и все, никакого криминала.
— А, ну ладно, — успокоился Влад, — Я тогда попозже позвоню, счастливо.
— Пока.
Я повесила трубку и вернулась на кухню. Леонид снова курил, задумчиво глядя в загаженное с уличной стороны окно.
— Кажется, я кое-что придумал, — неторопливо произнес Леня, и мое сердце запрыгало теннисным мячиком.
— Я собираюсь открыть свое собственное небольшое издательство с филиалом в Бруклине, хочу выводить молодых талантливых авторов на зарубежную арену, пусть знают, что у нас есть не только Эдичка Лимонов, а десятки на самом деле одаренных писателей. На сумасшедшую прибыль не рассчитываю, ставить на нераскрученные имена, может быть, и вовсе провально, но я хочу это сделать. При отборе рукописей мне будет трудно полагаться на свой литературный вкус, поэтому положусь на твой. Разумеется, не ты одна будешь этим заниматься, я возьму спецов в детективном, в фантастическом и во многих других жанрах. Люди должны быть объективными и не боящимися предлагать к публикации ни на что не похожие вещи — возможно, именно они и станут литературным открытием.
