И вот на далеких окраинах государства великие русские патриоты восстали против этих новых насильников. Два года длится упорная ожесточенная борьба во имя обесчещенной Родины, борьба, в которой рука об руку сражаются казаки и добровольцы.

Мы уже далеко были продвинуты в этой нашей борьбе и были около Москвы.

И что же?

Наши войска, предводимые блестящей плеядой полководцев, окружающих главнокомандующего, вахмистры Буденный и Думенко отбросили к исходному положению.

Не будем прислушиваться к тому, что говорят правые, что говорят левые, но давайте учтем причины этого нашего поражения.

Великую идею освобождения Родины, этот драгоценный сосуд, можно пронести в Москву только с народом и только через народ. Мы ценим талант главнокомандующего и его соратников, но в гражданской войне, кроме таланта стратегического и учета обстановки военной, нужно учесть и сторону политическую.

Гражданская война это – не племенная борьба, это борьба – за формы правления. И поэтому воссоздать Россию мы можем лишь такой политикой, такими лозунгами, которые близки и понятны народу.

Мы приветствуем заявление главнокомандующего о том, что земля должна принадлежать трудовому народу и казачеству, но мы думаем, что этот лозунг должен быть написан на нашем знамени еще в самом начале борьбы.

Мы приветствуем лозунг, провозглашенный сегодня главнокомандующим, об Учредительном собрании, но мы думаем, что этот лозунг нужно было провозгласить еще в самом начале борьбы, при выходе из Екатеринодара.

Диктатурой России не победить.

Главнокомандующий подчеркнул здесь, что кубанские части слишком малочисленны сейчас на фронте, что кубанцы в этот исторический момент оказались позади.

Я должен сказать, что Кубань одна из первых создала ядро, с которым Добровольческая армия пошла на север. Мне тяжело об этом говорить, но я должен сказать: всего два месяца назад на Кубани произведена была тяжелая операция изъятия ее политических вождей. Кубань много принесла жертв и много еще их принесет, но Кубань не мыслит себе диктатуры, не мыслит такого положения, когда народ безмолвствует.

И с диктатурой, то есть с властью насилия, Кубань не помирится.

Весь мир объят сейчас движением народным, и наши русские события – лишь волна этой общей стихии. И расценивать нынешние народные движения по-старому как смуту, клеймить их предательством и изменой, как прежде – это крупная тяжелая ошибка. Мы пойдем сражаться, но не как рабы, а как свободные граждане, которые не подчиняются никакой диктатуре, как бы велик диктатор ни был.

Верховный Круг, объявив себя Верховной властью на Дону, Кубани и Тереке, не мыслит себя совершенно отдельным от России государством. Идея единой России Верховному Кругу близка, но борьбу за ее воссоздание Круг мыслит себе иначе. И если между Верховным Кругом и главным командованием возникли разногласия, они могут быть устранены. Это только разногласия относительно построения власти и организации аппарата управления.

Соглашение возможно и необходимо в общих интересах, а для этого нужно не подходить с заранее предрешенным определением друг к другу. Мы никогда не говорили, что во всех неудачах на фронте виноват главнокомандующий, но и не нужно говорить, что мы, здесь собравшиеся, смутьяны и изменники.

Это неверно.

Изболевшиеся душой, мучимые вопросом, как устроить нашу жизнь дальше, здесь собрались люди, которые корнями вросли в народную душу. Это уполномоченные представители Дона, Кубани и Терека, и кому, как не им, решать судьбу пославших их.

Верховный Круг понимает и знает, что уход главнокомандующего и добровольческих частей – это гибель для казачества, но вряд ли этот разрыв спасет и добровольцев. Нас смущает другое. Мы смущены тем, что наши разногласия погубят идею великой России и осуществятся мечты Троцкого о единой, великой и неделимой совдепии.

Вот та угроза, которая повисла в этот исторический час над нами. И во имя интересов единой свободной России договоримся, господа, о том, как, куда и какими путями мы дальше пойдем.

И Верховный Круг будет стремиться не рвать, а договориться с главным командованием».

Наша политика заслуживала во многом осуждения, но меньше всего прав на это имели единомышленники Тимошенко.

Начертанная им характеристика настроений и взглядов оппозиции, в особенности кубанской, была неискренней и совершенно не соответствовала действительности. Их цели, взгляды, приемы, тактика уходили далеко от побуждений народного блага, от признания национальной идеи и даже просто от желания договориться.

И все хорошие слова в устах Тимошенко звучали фальшиво, являясь только полемическим примером, рассчитанным на доверчивых слушателей и плохо разбиравшихся в наших делах иностранцев.

Его единомышленники не хотели сражаться ни в роли «рабов», ни в роли «свободных граждан».

Вершители дел на Круге – группа донских и кубанских самостийников – в роли идеологов Единой, Великой России… Творцы идеи «самостоятельной ветви славянского племени» и «борьбы за свою независимость» – в качестве сберегателей полномочных прав Всероссийского Учредительного собрания… Законодатели, обездолившие своих иногородних, – во образе печальников за русский трудовой народ… Самый пафос борьбы с большевиками вызывал тогда уже большие сомнения в его искренности. Впоследствии сомнения эти нашли подтверждение: те самые лица, которые вели Верховный Круг, – Тимошенко, Агеев, Гнилорыбов, сбросив личину, пошли к большевикам, к тем самым, которых они называли виновниками «бесчестья Родины»…

С 16 января между казачьим Верховным Кругом и главным командованием начались вновь переговоры о создании на Юге общей государственной власти.

В своей речи на Верховном Круге я упомянул о данном союзникам разъяснении по вопросу об отношении Южной власти к окраинам. История этого эпизода такова. В конце декабря по поручению английского правительства прибыл на Юг после посещения Варшавы видный член парламента Мак-Киндер, имея поручение выяснить положение Юга и способы оказания ему политической и моральной помощи. 31 декабря я получил из Новороссийска телеграмму от председателя правительства генерала Лукомского:

«В заседании правительства 31 декабря под моим председательством при участии Астрова, Бернацкого, Билимовича, Герасимова, Кривошеина, Нератова, Носовича, Савича, Степанова, князя Трубецкого, Фенина, Челищева, Юрченко и Федорова был заслушан доклад Нератова о предложениях Мак-Киндера. Во внимание к военному положению, в связи с событиями в казачьих областях, создающими опасность потери оставшейся территории, единогласно признано принять полностью предложение Мак-Киндера, в том числе признание Вами и правительством самостоятельности существующих окраинных правительств и установление будущих отношений путем договора общерусского правительства с окраинными правительствами с допущением сотрудничества союзников. Гарантию в этом отношении со стороны союзников совещание нашло нежелательным, как чрезмерно закрепляющую их самостоятельное положение. Термин „автономия“, как крайне неопределенный и могущий вызвать длительные переговоры о ее пределах, признано желательным избежать.

Относительно Польши и Румынии совещание полагало возможным согласиться полностью на предложение Мак-Киндера (оно заключалось в признании границы, установленной на Версальской конференции, к западу от которой территория должна принадлежать бесспорно Польше, а к востоку должна войти в то или иное государство на основании плебисцита), при условии содействия со стороны Польши живой силой с немедленным частичным переходом в наступление для отвлечения большевистских сил и дальнейшим развитием операций в возможно кратчайший срок и в полном масштабе.

Вместе с тем совещание нашло необходимым потребовать от союзников: