Но всё ещё не верила. Пробежала глазами по тексту. Имя. Звание. Описание произошедшего.
«…подполковник барон Александр Николаевич Волков, более известный как Ненормальный Практик, геройски погиб, защищая свой дом от британских убийц…»
— Вот видите? — торговец оправдывался перед остальными северянами. — Я правду говорю! Тут всё написано, чёрным по белому. Про того самого знаменитого штрафника, который…
Дальше Фрея не слушала. Медленно сложила газету, положила на прилавок. Развернулась и вышла из лавки, оставив мешок соли валяться на полу.
Никто не окликнул её. Северяне умели читать лица своих, и то, что они увидели на лице советницы, заставило даже самых любопытных промолчать. Знали про её роман с юным имперцем. И большинство не было против. Воином он был достойным, раз сам Свартбьёрн признал.
Фрея медленно шла по улицам Морозного Клыка, не замечая окружающих. Миновала рынок, свернула к северным воротам и вышла за город. Дошла до небольшой рощи со старыми соснами. Тихое место, где можно остаться наедине с мыслями и северными духами. Она остановилась посреди деревьев, по коленки в снегу. И впервые за много лет не знала, что делать.
Сорок три года. Прожить сорок три года… Видеть смерть сотни раз. Схоронить друзей, соратников, родичей. Смерть… Она ведь была частью жизни северян. Они рождались, сражались, умирали. Таков путь.
Но почему сейчас это ощущалось как нечто другое?
Неправильное.
Слишком больное.
Фрея опустилась на колени прямо в снег. Раскопала его, добравшись до мёрзлой земли. Достала из-за пояса нож. Прижала лезвие к ладони и провела. Выступила красной линией кровь на бледной коже. Она сжала кулак над землёй, позволяя каплям капать на промёрзший грунт. Старый обряд. Северяне верили, что кровь живого может помочь душе мёртвого найти дорогу к предкам. Пусть Фрея никогда не верила в это, но делала всё правильно, как учила её бабка.
— Ты, наверняка, сражался хорошо, милый, — произнесла она тихо, глядя на красные капли, что впитывались в землю. — Ты всегда бился умело. И умер… — она запнулась. — Умер, как подобает воину. В бою. Защищая свой дом.
И пусть эти слова звучали правильно, но в её груди становилось только больнее.
Сколько слёз было в её последующем молчании, когда она шла обратно к городу. Сколь тяжёлыми были её шаги. И теперь ей нужно рассказать Ингрид о его смерти. А потом она выпьет. Много. Чтобы как-то облегчить всепоглощающую боль утраты.
Вскоре Фрея вошла в комнату гостиницы и села напротив Ингрид.
— Ты где была, Фрея? — вскинула та бровь. А потом сузила глаза. — Погоди-ка, что с тобой? Расстроилась, что мы не сходили в ту таверну?
Советница же просто сказала.
— Александр мёртв. Убит в Петербурге ещё десять дней назад.
Ингрид поняла не сразу.
— Что… О чём ты…
— Британские наёмники. Семьдесят практиков. В газетах пишут, что среди них были магистры и мастера. Все разом напали на его дом. Он убил их всех, но ценой стала его собственная жизнь.
Всё это Фрея произнесла ровно, без эмоций. От чего Ингрид сразу поняла — это не злая шутка. Всё правда.
— Не может быть, — сглотнула она. — Он… он же…
Чудовище. Монстр. Крутились в её голове эти слова.
— Ингрид, — тихо сказала Фрея. — Даже самые сильные умирают. Против такой группы ни у кого не было бы и шанса.
Ингрид поджала губы и в одной кофте и штанах выскочила из комнаты, не говоря ни слова. Фрея не стала останавливать её.
Дочь Хальвдана бежала, не разбирая дороги. Мимо таверн, гостиниц, домов. Кто-то окликнул, но она не ответила. Просто побежала в темноту, потому что внутри было слишком тесно, слишком душно, слишком больно.
Нет.
Нет.
Этого не может быть.
Как он мог погибнуть⁈
Почему она так поздно поняла, что отец был прав⁈
Он мог бы стать хорошим мужем. Если не лучшим для неё. Она же уже стала считать его достойным. Стала уважать его силу. И даже больше…
Ингрид остановилась посреди снежного поля. Дышала тяжело, прерывисто. Пар вырывался изо рта белыми облаками. А вокруг — темнота и тишина. Над головой звёздное небо, под ногами бесконечный снег.
Она безвольно рухнула на колени и ударила в землю. Ещё раз. Ещё. И ещё. Разлетался снег вместе с камнями и грунтом. Саднили костяшки. Но она продолжала бить, выплёскивая ярость.
Семьдесят тварей. Он убил их всех, но погиб.
— Идиот! Проклятый идиот! Дурак! Зачем ты вернулся в Петербург⁈ — ревела она во весь голос. — ПОЧЕМУ НЕ ОСТАЛСЯ ЗДЕСЬ⁈ На севере, где был так нужен⁈ Где мог бы… мог бы…
Она не закончила мысль. Руки болели, дыхание полностью сбилось. Упала лицом в снег и лежала неподвижно, чувствуя, как холод проникает сквозь одежду.
"Я не плачу! — думала она яростно, заливая слезами щёки и сотрясая плечи. — Северяне не плачут по мёртвым! Мы чтим их! Помним! Но не плачем!
А слёзы всё текли. Предательски горячие, предательски любовные.
* * *
Магистр Абызова работала в форте. Совершала финальную проверку работы главного барьера. Собственно, сегодня был её последний день. Дело сделано. Теперь за работой будут следить младшие специалисты — сама же Ольга уже следующим утром отправится подготавливать военный лагерь перед битвой в долине.
Один из подчинённых ей офицеров зашёл с донесением и, как бы между делом, озвучил последнюю новость:
— Кстати, магистр, вы слышали весть из столицы? Подполковник Волков погиб. Тот самый, что помогал вам с генератором. Говорят, британцы напали на его дом. Все погибли, включая него.
Абызова продолжала отслеживать работу контура, не поднимая головы. Проверила узел. Поставила метку.
— Понятно, — ответила она ровно. — Благодарю за информацию.
— Если распоряжений больше нет, с вашего позволения пойду на ужин.
Видя, что магистр слишком увлечена работой, лейтенант козырнул и ушёл.
Абызова осталась одна у генератора.
Медленно опустила руку с чертежом.
Погиб.
Одно слово. Короткое, жестокое, окончательное.
Она сняла перчатки. Аккуратно сложила на стол. И сняла шлем. Глаза помокрели. Но слёз не было. Выпила из фляги воды. Взглянула на генератор. Сколько внутри всего. Сколько эмоций. Мужчина, что первым взломал контур её сердца, умер. Его больше нет. Ольга сделала ещё глоток. Замкнула дверь, чтобы никто не вошёл, и продолжила работать. Необходимо завершить начатое. Чтобы не происходило в жизни. Чтобы не происходило с ней самой. Форт должен быть защищён. Империя нуждается в ней, в её знаниях, в её руках. Особенно сейчас, после того как гениальный контурщик был убит.
Работа продолжалась.
А слёзы в женских хмурых глазах — высыхали.
* * *
Генерал-майор Разин уже был в курсе. Налил себе очередной стакан водки. Выпил залпом. Поставил тот и вновь посмотрел на карту Северного фронта, развёрнутую на столе.
Провёл ладонью по лицу. Да, он видел достаточно смертей за свою карьеру, чтобы не горевать по каждой. Война — это мясорубка, перемалывающая людей. Выживают далеко не самые сильные, а лишь тот, кому повезло.
Но Волков…
Чёрт побери, этот мальчишка был другим.
Чего стоил один их поединок у озера. Целых десять секунд восемнадцатилетний малец противостоял архимагистру. Не просто противостоял! Доминировал. Уклонялся от атак, разрушал эфирные конструкции, находил слабые места в техниках.
«Он мог стать архимагистром, — подумал Разин. — Не в пятьдесят, как я. В тридцать. Или даже раньше…»
А теперь его нет.
Конечно, грядущая битва заберёт множество жизней.
Но Волков должен был быть там. И расцвести как молодое дерево в бою. Ненормальный Практик обязан был стать грозой! Известным всей Европе! О, у Разина были великие планы на этого парня!
И вопреки этим планам, мальчишка погиб. Как герой, несомненно. Но попусту. Ни за что. Ещё и в своём доме. Подобное удар не только для Чёрного Лебедя, но и по престижу спецслужб всей империи. Разгильдяйство будет наказано, тут бесспорно. Но пацана больше не вернуть.
