Annotation
Линдсей Дэвис
Линдсей Дэвис
Ода банкиру (Марк Дидиус Фалько, №12)
ГЛАВНЫЕ ПЕРСОНАЖИ
Старые сценки
М. Дидий Фалько / Диллий Брако, известный римлянин.
Елена Юстина — героиня (преданная читательница)
Ма (Хунилла Тасита), хитрый вкладчик.
Па (Геминус) старый человек.
Майя Фавония (сестра), поздно начавшая искать работу
Джуния (ещё одна сестра) – опытный менеджер по персоналу.
Рутилий Галлик — известный писатель, пишущий свободное время. Анакрит — ничтожество с переменчивыми интересами.
А. Камилл Элиан, плохо подготовленный аристократический стажер, Глокк и Котта, невидимые подрядчики бань
Многочисленные дети, собаки, беременности и щенки
Вигилес
Петроний Лонг — дублер, ищущий справедливого полицейского
Фускулус — старый мастер с характером
Пассус — новый мальчик, любящий приключения
Сергий — официальный хулиган
Мир искусств
Аврелий Хрисипп — покровитель литературы (свинья)
Эушемон — продавец свитков (хороший критик) (какой?)
Авиен — историк, переживающий творческий кризис
Туриус — утопист с аллергией (на работу)
Урбан Трифон — Шекспир (Бэкон?) своего времени
Анна, жена Трифона, которая может иметь с ней дело
Пакувий (Скрататор) ругающийся сатирик (вымерший вид) Констриктор - поэт любви, которого нужно бросить,
Блитис из группы писателей ( в настоящее время не пишет) Из коммерции
Нотоклептес — вороватый мерзавец (банкир)
Аврелий Хрисипп (снова он) — скрытный бизнесмен; Лукрио — личный банковский управляющий (небезопасные вклады); Бос — большой человек, который объясняет банковские сборы
Диомед был очень религиозным сыном с художественными увлечениями.
Лиза (первая жена Хрисиппа), создательница людей и их дел (обидные чувства)
Вибия (вторая жена Дитто) – увлеченная домохозяйка (мягкая мебель) Писарх – судоходный магнат, который может быть потоплен
Филомел, его сын, работяга с мечтой
Стандартные персонажи
Домициан, молодой принц (ненавистник)
Аристагор — старик (любовник?)
Пожилая женщина – свидетельница
Перелла танцовщица
РИМ: СЕРЕДИНА ИЮЛЯ – 12 АВГУСТА 74 Г. Н.Э.
Книгу можно определить как письменное (или печатное) сообщение значительной длины, предназначенное для публики тираж и записан на материалах, которые легкие, но достаточно прочные, чтобы обеспечить сравнительно легкое портативность».
Британская энциклопедия
[Кредитор] проверяет ваши семейные дела; он вмешивается в ваши сделки. Если вы выйдете из твоей комнаты, он тащит тебя за собой и уносит тебя, если ты спрячешься внутри, он стоит перед вашим домом и стучит в дверь.
Если [должник] спит и видит, что у его изголовья стоит ростовщик, то это дурной сон... Если друг стучит в дверь, он прячется под диваном. Собака лает? Он покрывается потом. Интерес из-за увеличения численности, как у зайца, дикого животного, которое, как считали древние, не может прекратить размножаться даже в то время как он выкармливал уже рожденное потомство.
Василий Кесарийский
1.
ПОЭЗИЯ ДОЛЖНА была быть безопасной.
«Отнесите свои письменные планшеты в наш новый дом», – предложила Елена Юстина, моя элегантная спутница жизни. Я боролся с шоком и физическим истощением, полученным во время драматической подземной спасательной операции. Публично считалось, что заслуга принадлежит бдительным, но я был тем безумным добровольцем, которого спустили головой вперед в шахту на веревках. Это сделало меня героем примерно на день, и мое имя (с орфографической ошибкой) упомянули в « Дейли газетт». «Просто посиди и расслабься в саду», – успокаивала Елена после того, как я несколько недель бесчинствовал в нашей крошечной римской квартирке. «Можете присматривать за строителями бань».
«Я смогу присматривать за ними, если они соизволят появиться».
«Возьми ребенка. Я, возможно, тоже поеду — у нас сейчас так много друзей за границей, мне нужно поработать над « Собранием писем Елены Юстины».
Авторство?'
Что – от дочери сенатора? Большинство слишком глупы и слишком заняты подсчётом своих драгоценностей. Никого из них никогда не поощряют раскрывать свои литературные способности, если они у них есть. Но, с другой стороны, им и не положено жить с доносчиками.
«Очень нужно», — отрывисто сказала она. «Большинство опубликованных писем — это письма самодовольных людей, которым нечего сказать».
Она серьёзно? Она что, тайно со мной романтизировала? Или просто крутила верёвку на моём блоке, чтобы посмотреть, когда я сорвусь? «Ну что ж», — кротко сказал я. «Ты сидишь в тени сосны со своим стилусом и великими мыслями, фрукт. Я же могу легко бегать за нашей дорогой дочкой, одновременно следя за шайкой скользких строителей, которые хотят разрушить нашу новую парную. Тогда я смогу набросать свои собственные короткие оды, когда в криках и стуке камней наступит пауза».
Каждому будущему автору необходимы уединение и спокойствие.
Это был бы чудесный способ провести лето, сбежав от городской жары в наш будущий новый дом на Яникуланском холме, если бы не одно обстоятельство: новый дом оказался жалкой дырой; у ребёнка случилась истерика; а поэзия привела меня на публичный концерт, что само по себе было глупостью. Так я познакомился с организацией «Хрисипп». Всё в коммерции, что кажется безопасным, может оказаться шагом на пути к беде.
II
Должно быть, я сошёл с ума. Может, и пьяный.
Почему я не получила защиты от капитолийских богов? Ладно, признаю, Юпитер и Минерва, возможно, сочли бы меня своим самым ничтожным прислужником, всего лишь рабом синекуры, должностным лицом, карьеристом, да ещё и нерешительным. Но Юнона могла бы мне помочь. Юноне действительно стоило бы перестать стоять на одном локте, играя в олимпийские настольные игры – травлю героев и выслеживание мужей; Царица Небесная могла бы приостановить бросок игральных костей ровно на столько, чтобы заметить, что у нового Прокуратора её Священных Гусей случился непоправимый сбой в его в остальном гладкой общественной жизни. Короче говоря: я по глупости согласилась разогревать публику на чьём-то поэтическом представлении.
Мой коллега-писатель был сенатором консульского ранга. Катастрофа. Он ожидал, что его друзья и родственники будут сидеть на удобных скамьях, в то время как мои будут втиснуты в несколько дюймов стоячего пространства. Он возьмёт на себя большую часть времени чтения. Он начнёт первым, пока публика ещё не спит. Более того, он, несомненно, будет ужасным поэтом.
Я говорю о Рутилии Галлике. Всё верно. Том самом Рутилии Галлике, который однажды станет городским префектом – главой императорского закона и порядка, верным помощником Домициана, тем великим человеком, которого ныне так горячо любит народ (как нам говорят те, кто учит нас, что думать). Двадцать лет назад, во время нашего совместного чтения, он был всего лишь бывшим консулом. Тогда на троне ещё сидел Веспасиан. Будучи его легатом в Триполитании, Рутилий недавно разрешил пограничный спор, если это имело хоть какое-то значение (небольшое, если только вам не посчастливилось жить в Лептис-Магне или Ээ). Он ещё не получил права управлять провинцией, ещё не прославился своим германским подвигом, и никто бы не ожидал, что он сам станет героем героической поэзии. Звезда, ожидающая своего часа. Я считал его приятной посредственностью, провинциалом, едва держащимся за сенаторский пурпур.
