Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Цыпленкова Галина Мингачевна родилась в г. Сызрани . Окончила в 1959 г. медицинское училище. Работала фельдшером. Стихи, рассказы, сказки печатались в журналах «Костер», «Мурзилка», «Русское эхо», «Веселая нотка», «Наш современник» и многих других изданиях. Автор поэтических книг «Убегу в ромашковую заводь», «Обереги меня, судьба» и сборников стихов для детей «Непослушный ручеек», «Я иду по облакам». Член Союза писателей России. Живет в Сызрани

ГАЛИНА ЦЫПЛЁНКОВА АХ, МЕЧТА МОЯ БЫЛИННАЯ…

РАЗИНЯ

Я не живу, я - выживаю. Со мной творятся чудеса: Я колбасу не замечаю, Да и зачем мне колбаса? Я с важным видом мимо сыра Прошла всего в пяти шагах. И чупа-чупс, как трубку мира, Держала с гордостью в зубах. Я манекеном в магазине, От цен разинув рот, замру, Вот потому-то, я, разиня, Стране пришлась не ко двору.

ЕСНОЙ ЛЕСУ

Милый запах земли и прели: Будто выпала из гнезда.

И пичужек лесные трели

Увели меня - в никуда.

Ни стихов, ни забот, ни дома…

Одурманил озон лесной.

С тихой радостью в эту кому

Я впадаю ранней весной.

Зажурчал ручеек в низине,

Как и я, он у лешего гость.

И алеет в моей корзине

Прошлогодней брусники горсть.

МЕЧТА

Деревенская околица,

Вдоль дороги полынок.

Здесь на память я, как водится,

Завязала узелок.

И уехала, не надолго,

Оказалось - насовсем.

Уезжала я за радугой,

Заскучала по росе.

По тропинкам неисхоженным,

Земляничным хуторам,

По забытым, кем-то брошенным

Стариковским очагам.

Деревенская околица,

Где плетень, где частокол,

Из печи пирог запросится,

Сяду гостюшкой за стол.

И польются речи длинные,

Перевитые тоской…

Ах, мечта моя былинная,

Я довольна и такой.

Журнал Наш Современник 2008 #8 - pic_17.jpg

НИКОЛАЙ ОВЧИННИКОВ ДОМОВОЙ

СКАЗ

Прилаживая к башмаку подметку, дед мурлыкал песенку.

За окном повалил снег, и вдруг, откуда ни возьмись, на большой куст сирени опустилась целая стая снегирей. Они расселись по веткам, и голый, безлистый и унылый куст преобразился - красногрудые птицы закачались на его ветках, будто налитые райские яблоки.

- Ну вот, и генералы мои прилетели, - сказал дед Михаил и стал шарить рукой за верстаком. - лесу, видать, все снегом завалило, коли к жилью подались.

Он вытащил горсть подсолнуховых семечек, открыл форточку и высыпал их на дощечку-кормушку. Едва форточка закрылась, как снегири устремились к еде.

- Сурьезная птица, - сказал дед, - суеты не любит. Синицы да чечетки, да еще воробьи налетают скопом, оравой - каждая птаха норовит прежде другой зернышко урвать. Снегири - не то!..

самом деле, снегири подлетали к кормушке по одному, по два. Неторопливо выбирали семечко и с ним отлетали на куст, где и расклевывали его крепкими клювами.

ОВЧИННИКОВ Николай Михайлович родился в 1920 году в Сызрани в семье рабочего-железнодорожника. До Великой Отечественной войны работал токарем в паровозном депо, мотористом на нефтепромысле, скульптором-модельщиком на заводе. Великая Отечественная застала его в рядах Красной Армии на западной границе у города Львов. Войну закончил в Бреслау. После демобилизации окончил Сызранский учительский и Куйбышевский педагогический институты. Работал в школах учителем, завучем, директором. Отличник народного просвещения. Член Союза писателей России. Лауреат Всероссийской литературной премии имени Алексея Толстого. Почетный гражданин г. Сызрань

- сякая животина свой обычай и свою повадку имеет - философствовал дед Михаил. - Уж на что домашняя скотина - при человеке всегда живет, а и к ней подход должен быть. Бывает, всем хороша корова аль коза, а молока не дает, поскольку не ко двору пришлась, домовому не приглянулась. от и волтузит он и тиранит животину. Какое уж тут молоко!

- Бывает, и людям несладко приходится от домового, - ввернул я с тайной надеждой, что дед Михаил отыщет в потайном уголке своей обширной памяти занимательную историю.

- Конечно, - согласился он. - То во сне душит, то синяков на теле наставит. Прежде-то в каждой избе свой дедушка домовой обретался. Теперь про них не слыхать: верить в них перестали, они и не показываются. А были, были. Мой отец сам видел домового - как я тебя вижу. Годков десять мне тогда было…

Стая снегирей внезапно шумно поднялась и улетела, будто кусок розовой зари промелькнул мимо окна. Мы с дедом прильнули к стеклу. На завалинке соседнего дома сидел здоровенный кот - черный с белыми лапками. Он тянул шею к опустевшему кусту сирени, двигал усами, принюхивался.

- Так я и знал! - воскликнул дед. - Опять Грек снегирей распугал - кот соседский. от животина зеленоглазая, везде нос сует. Теперь моих генералов только через неделю ждать можно!..

- Так вот, годков десять мне было, когда мой отец своего домового увидел, - принимаясь за работу, продолжал рассказ дед Михаил. - Отец мой, Иван Михалыч, человек был трудящий, много разных работ перепробовал. Крестьянствовал, у помещика Серова землю арендовал, да землица не прокормила. "Казанку" строил, в насыпь землю возил, а как рельсы положили - в извоз ушел: то хуторских с дощаников на базар отвезет, вишни оттоль много шло, то на мельницы зерно аль муку на Купеческую пристань доставит. Так и вертелся. Семья большая, все есть хотят.

извозе первейшее дело - лошадь. И была у нас лошаденка немудрящая, светленькая, а грива черная. Сама тощенькая, вроде козы, а дело справляла не хуже других прочих. Так ведь продал ее отец! Он, родитель мой, козыристый был, не тем будь помянут. Любил и пофорсить, и прихвастнуть. Бывало, выпьет не в меру и начнет выкобениваться, "графом" себя называть. За то нас Графовыми прозвали, по-уличному. Сергей, брательник мой, так Графовым и в солдаты ушел…

Так вот, лошаденку родитель продал и на двор привел коня. Не конь - картинка! ороной. Ноги в чулках. Полюбили мы оронка. Бывало, вынесешь хлебца кусочек с солью, он осторожно так с ладони возьмет, губы у него мягонькие, будто бархатные… - Глаза у деда Михаила спрятались в морщинах, он улыбался в усы. - Да не пришелся тот конь ко двору. Пуганый стал. Худеет на глазах. Отец ему и сена, и овса… коновала приглашал - доктора конского. Тот щупал животину, мял, в рот заглядывал. "Здоровая, - говорит, - лошадка". С тем и ушел.

Совсем отец пал духом: ну как подохнет коняга? Сумки шить да по миру идти?..

Скор был на дела родитель мой. первый же базарный день продал оронка. С убытком. Привел другую лошадь. Серую. яблоках. Соседи приходили на погляд. Хвалили: "На такой лошади настоятеля собора отца ласия возить не зазорно". Только и эта лошадка не прижилась. С каждым днем слабеет. Глаза пуганые. Дрожит вся, и шерсть блеск потеряла.

Беда наша всей улице стала известна - как же, открыто жили. Доброхоты появились, советчики. Одни говорят: попа зови, пущай святой водой конюшню окропит. Другие: козлиные рога над колодой прибей - ласка, вишь, животину мучает, зверек этот конским потом питается… Ну и всяко разно…

Жил от нас через три двора дедушка Ермилыч. етхий уж, с печки не слезал. вечеру он к нам в избу приковылял: "Слыхал, аня, про твою невезучку с лошадками. идать, не показалась ЕМУ ни вороная, ни серая". - "Кому это, дедушка Ермилыч?". - "Известно кому, домовому". Отец только рукой махнул, сказки, мол. А Ермилыч свое: "Сядь, аня, под борону и

узнаешь, что ему надо. Дело, конечно, твое, дак уморит ОН лошадку, с чем останешься? Детишков твоих жалко…".

46
{"b":"95378","o":1}