– Жалко, что я тебя тогда не видел, – нежно произнес он. – Так подумай о том, что я сказал. – Он повернулся и вошел в дом.

Ну как она могла об этом не думать? Все ее чувства и мысли пребывали в смятении. Хотела ли она еще одного ребенка? Будет ли это честно по отношению к Клэнси, хотя он и говорит, что сам этого хочет? Допустим, она заведет ребенка. Сможет ли она взять его и уйти от Клэнси? Все в ней протестовало против этой мысли. Она никого не могла бы так ранить. И особенно Клэнси, который был добрым, честным, любящим. Она вообще никогда не уйдет от Клэнси.

Последняя мысль, внезапно пришедшая в голову, поразила ее. Но затем Лайза осознала, что это правда. Она не хочет расставаться с Клэнси Донахью, как бы ни сложились обстоятельства. Она хочет жить с ним, вынашивать его детей и смотреть, как он улыбается ей с присущей ему необыкновенной теплотой. И все это до своего последнего дня. Да, она любит Клэнси. Это понимание потрясло ее не меньше, чем его предложение о ребенке. И как она раньше не почувствовала, что к этому идет? Боже, теперь она совсем запуталась.

Лайза, погруженная в размышления, провела в саду несколько часов, молча глядя в темноту. И только с первыми рассветными лучами она обрела наконец душевный покой. Решение принято. Решение, которое и пугало ее, и наполняло радостью. Никогда еще я не делала более важного шага, подумала она, поднимаясь со скамьи. Она не только идет на риск второй беременности, тем самым полностью меняя свою жизнь, но с ней произошла еще большая перемена – она первый раз в жизни по-настоящему полюбила. Тело Лайзы затекло от сидения на твердой скамье, и она так измучилась, что голова чуть-чуть кружилась. Больше всего ей хотелось сейчас лечь в постель и спать, спать как можно дольше, но она не могла этого сделать. Клэнси заслуживает того, чтобы получить ответ как можно скорее.

Итак, она хочет ребенка. Она хочет Клэнси. Теперь, после нескольких часов непрерывных размышлений, Лайза точно это знала. Но осознание любви к Клэнси пришло так внезапно, что она все еще не была уверена. А что, если она скажет Клэнси, что любит его, а потом окажется, что она приняла за любовь сексуальное влечение и благодарность? Она была таким новичком в любви! То, что она когда-то чувствовала к Мартину, не шло ни в какое сравнение с ее теперешними чувствами. Было бы нечестно делать Клэнси какие-то признания, пока она сама не полностью уверена. А вдруг, когда они уже станут близки, Клэнси поймет, что его притягивало к ней только желание? И получится, что он связан отношениями, которые ему уже не нужны? «Если бы только знать», – устало подумала Лайза. Нет, ради них обоих надо быть осторожнее и подождать с признаниями.

Она прошла через спальню в комнату для гостей, которую сейчас занимал Клэнси. У двери она помедлила минутку, стараясь взять себя в руки. Затем, даже не постучав, повернула ручку и вошла. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак. Лайза с трудом различила очертания его тела под простыней на кровати.

– Клэнси!

– Я не сплю, – тихо отозвался он.

Она сглотнула комок в горле.

– Я действительно хочу ребенка. Я хочу твоего ребенка.

Секунду он ничего не отвечал, и она пожалела, что не видит его лица. А что, если он передумал и лежит здесь, проклиная себя за необдуманное предложение?

– Я очень рад, – ответил наконец он голосом, дрожащим от волнения.

Так он не передумал! Лайза почувствовала, как всю ее охватывает радость.

– Но я не считаю твои условия справедливыми. Мы должны подписать соглашение, что ребенок будет с каждым из нас по полгода.

– Как ты захочешь.

– И я буду жить на свои деньги, когда ребенок будет со мной.

– Ну, я не думаю… – он замолчал. – Ну хорошо, поговорим об этом позже. Так ты уверена?

– Да, совершенно уверена. – Боже, как она его любит!

– Тогда я закажу самолет на сегодня. А ты пока лучше поспи.

– Самолет?

– Я отвезу тебя в Седихан. Мы поедем ко мне домой, Лайза.

– Кофе? – Рядом с Лайзой стоял Гэлбрейт с чашкой кофе в руках, стараясь не расплескать его в тряске самолета.

– Да, спасибо. – Лайза взяла чашку, высвобождая руки из-под одеяла, которым была закутана по плечи. – Мне как раз нужно что-то, что меня взбодрит. Я, наверное, сплю уже несколько часов. А где Клэнси?

– В кабине пилота. Он передает по радио инструкции в Марасеф. – Гэлбрейт уселся рядом с ней. – Мы прилетим примерно через час.

Значит, она проспала почти пять часов. Ничего удивительного. Несмотря на совет Клэнси, ночью Лайза не смогла сразу уснуть. Стоило ей лечь в постель, как ее мозг судорожно заработал. И только тогда, когда они уже были на борту частного самолета и поднялись в воздух, она заснула в одно мгновение.

– А вы тоже живете в Седихане? – спросила она Гэлбрейта, отпивая глоток.

– Я живу там, где велит мне Клэнси, – пожал плечами Гэлбрейт. – Моя работа подразумевает постоянные переезды с места на место.

– Да, Клэнси говорил это. Он говорил также, что мог бы значительно сократить свои разъезды, – с облегчением вспомнила Лайза. А если ему все-таки придется куда-то ехать, то она, возможно, сможет его сопровождать. – А что, у Клэнси есть дом и в Седихане?

Гэлбрейт покачал головой.

– У него несколько комнат во дворце. Ему удобнее быть поближе к шейху Бен Рашиду.

Надо же, а она и не подумала о том, где будет жить. Неизвестно еще, как ей понравится в резиденции шейха.

– Подойди к пилоту, Джон. – Рядом с ними стоял Клэнси. Он был, как всегда, сдержан. Но сейчас чувствовалось, что это дается ему с трудом. Лайза поняла это еще раньше, перед вылетом, но не обратила внимания. Для них обоих это был важный шаг, и они оба нервничали.

Гэлбрейт поднялся с хитрой усмешкой.

– У меня почему-то сильное подозрение, что я здесь лишний. Ну ладно, я легок на подъем. – Он лениво двинулся в сторону кабины.

– Что-то случилось? – настороженно спросила Лайза, ставя чашку на столик.

– Да. – Клэнси сел рядом с ней в кресло, которое только что освободил Гэлбрейт. – Кое-что определенно случилось.

– Что?

– А ты не догадываешься? – спросил он. – Прошлой ночью ты сказала мне, что хочешь родить от меня ребенка. А для этого, как ты понимаешь, необходимо проделать некоторые действия. После того как ты ушла от меня этим утром, я ни о чем другом и думать не мог. Впрочем, с тех пор, как я тебя встретил, для меня это стало привычным. А теперь, когда мы оказались в самолете, ты вдруг засыпаешь.

Лайза подняла на него глаза.

– Ты хочешь заняться со мной любовью прямо в самолете?

– Я готов заниматься этим где угодно, – хрипло сказал Клэнси. – Я уже просто не могу. Никогда раньше я не желал так ни одну женщину. – Он рассеянно провел рукой по волосам. – Теперь ты, конечно, подумаешь, что я наговорил тебе столько всего лишь затем, чтобы затащить в постель. Это не так, но я… Что ты делаешь? – Он изумленно уставился на ее пальцы, которые начали спокойно расстегивать блузку.

– Ты хочешь заняться любовью, – сказала Лайза, расстегивая последнюю пуговку. – У нас не так много времени, но я вполне разделяю твое желание. Нам никто не помешает, ведь правда? Ты был так суров с Джоном, что он вряд ли придет, пока его не позовут.

– Конечно, сюда никто не придет, – осипшим голосом произнес Клэнси, не сводя глаз с того, что открывалось в разрезе блузки. Он мог видеть гладкую поверхность ее живота и верхнюю часть груди, видневшуюся из кружевного лифчика.

– Вот и хорошо. – Ее руки уже расстегивали застежку лифчика спереди. Мгновение – и ее груди оказались свободными, прикрытыми только шелковой тканью блузки. Она лукаво улыбнулась Клэнси. – Ну так как, будем делать ребенка, мистер Донахью?

Затуманенными страстью глазами он неотрывно смотрел на ее груди под шелковой блузкой.

– Так ты позволишь мне любить тебя?

– Когда угодно, – тихо ответила она. – Где угодно и как угодно. А почему бы и нет? Я тоже хочу тебя, Клэнси, и зачем заставлять тебя мучиться, когда это так легко исправить. – Она нагнулась к нему и начала расстегивать его рубашку. – Надо было разбудить меня пораньше.