Андрей ушел от специалиста с ощущением полной безысходности. Он доехал на троллейбусе до Ленинского проспекта, свернул на набережную и долго брел у самой воды, разглядывая плывущий по Москве – реке сор, мутную непрозрачную воду, голые ветви деревьев и низкие, тяжелые облака. Кое-где Андрею попадались рыбаки с удочками, пытающиеся выловить из грязной воды мелкую, мутантную рыбешку.

Перфильев выбрал местечко почище, разложил газетку, сел. Вытащил из дипломата пиво, выдернул, как чеку гранаты хвостик банки. Приложился к прохладному, горьковатому напитку, ища забвения. Андрей одолел половину жестянки, поставил емкость у ног, вынул из кармана пачку «Мальборо», выбил сигарету, прикурил и с удовольствием стал глотать горький дым.

Раздался смех. Он выбросил Андрея обратно из мира сосредоточенности на мыслях ни о чем, мира в котором просто таяли клубы дыма, текла река и начинался холодный, весенний дождик. Смеялась молодая, красивая, нетрезвая девушка, пытаясь оторвать свои длинные ноги от асфальта и повиснуть, опираясь на руки своих спутников. Спутники, хорошо одетые, представительные мужчины, чуть постарше Андрея, не слишком горя желанием заниматься силовой поддержкой, всячески мешали девушке, отчего визг, пыхтение и хохот стоял на всю набережную. Девушка вдруг взглянула на Андрея, перестала донимать своих кавалеров и произнесла:

– Господа, по курсу памятник мировой скорби.

Андрей представил, как это должно быть смешно выглядит со стороны: молодой мужчина в кожаном пальто, при «дипломате», грустно сосущий пиво на улице как последний бомж.

– Эовин, не приставай, – шутливо одернул ее спутник, тот, что постарше.

– Нет, ну правда, интересно же, – возразила девушка, и спросила у Андрея делано-томным голосом: – Молодой человек, отчего вы так печальны?

Девушка картинно выставила свою высоко открытую мини-юбкой стройную ножку в обтягивающем мягком сапожке. Перфильев только вздохнул, насупился и отвернулся.

– Молодому человеку не до тебя, – сказал другой ее спутник, окинув Перфильева твердым и цепким взглядом.

– Да нет, пожалуйста, упражняйтесь, – ответил Андрей, тяжело поднимаясь. – Не буду мешать.

– Ну вот, – вздохнула девушка. – Взяли и выгнали человека.

– Выгнала, – поправил ее более молодой мужчина. И, обращаясь к Андрею, сказал: – Сидите, пожалуйста, мы мешать вам не больше не будем.

Он продолжил: – Знаете, у нас тут поминки… Дружок у меня умер… Алик Бухин, большой любитель нетрезвого образа жизни. А выпейте с нами за помин его души.

Эовин вдруг фыркнула от сдерживаемого смеха:

– Ростовцев, вы такие друзья были…Как хрен и уксус…

– И ничего смешного, – строго оборвал ее мужчина, который, как оказалось, носил фамилию Ростовцев. – Когда умирают те, кто долгое время занимал какое-то место в жизни, остается пустота, которая не скоро затягивается. Я сегодня в печали. Выпьем.

– Атас, – сказала Эовин. – Соглашайтесь, иначе он вас заколдует.

Ростовцев достал из кармана плоскую металлическую фляжку с надписью «Гвардия». Второй мужчина выудил несколько металлических стопок из дорогого охотничьего набора. Ростовцев разлил пойло по емкостям.

– Пожалуйста, выпейте с нами, – предложила девушка, протягивая стопку. – Настоящая «Метакса».

– Спасибо, – сказал Перфильев, поколебался, но стопку взял.

Они, не чокаясь, выпили.

– Да будет земля тебе пухом, – подытожил Ростовцев.

– Мы всегда будет вспоминать тебя тихим, недобрым словом, – в тон ему добавила Эовин.

– Анечка, девочка, сдается мне, тебя мало в детстве пороли, – сказал Ростовцев.

– Алексей, ты хочешь заняться моим воспитанием? – игриво спросила девушка.

– Да надо бы.

– Ростовцев, ты мужчина моей мечты. Для тебя все, что хочешь, – сказала Эовин, подставляя губы для поцелуя Алексею.

Тот без церемоний, изображая безумную страсть, поцеловал девушку, наклонив ее, будто танцевал с ней танго.

– Вот ведь справился, – наиграно – сердито произнесла Эовин, пряча свои довольные и хитрые глаза.

– Молодой человек, вы посмотрите, какие поганцы, – с усмешкой прокомментировал второй мужчина. – А меня значит побоку…

– Ну что ты, Рамон, – возразила девушка. – Хочешь я и тебя поцелую?

– Целуй, – засмеялся второй мужчина.

Эовин чмокнула его в щеку.

– Ну вот, – шутливо огорчился тот. – Прошла любовь, завяли помидоры. – Кстати, меняя тему, продолжил он. – Меня зовут Николай, мой коллега Алексей, а вот эта неверная женщина – Анна.

При этом Анна – Эовин сделала шутовской книксен.

– А я Андрей Перфильев, – зачем-то добавил и фамилию Андрей.

Эовин с выражением ужаса на лице покачала головой, произнеся в полголоса: «Ну все. Умрите, мухи».

– И какая же злая судьбина привела вас сюда, в этот промозглый, серый день, Андрей? – поинтересовался Николай.

– Теща, – не стал запираться Перфильев.

Мужчины переглянулись. Николай кивнул головой.

– Достала? – спросил Ростовцев.

– Угу, – бросил Андрей. – До жути. Своего дерьма на работе хватает, а придешь домой, эта крыса пилит.

– А где вы работаете? – подключился Николай.

– Начальник производства в одной полиграфической конторе, – ответил Андрей.

– А крыса? – поинтересовался Ростовцев.

– На каком-то подвально – дыроклепальном заводе. Оператор гидравлического пресса.

– Рамон, – сказала Эовин. – Ты ведь говорил, что все…

– А что не так?

– У нас только все наладилось. Я Алешку из семьи еще не увела. И тебя соблазнить не успела. Дай нам пожить спокойно, – тон был шутливым, но за ним скрывалось настоящее беспокойство.

– Ребята, чего это вы? – вдруг испугался Андрей. – Я пойду, пожалуй, мне пора.

– А теща с тобой живет или отдельно? – спросил Ростовцев.

– Со мной. Вернее я с ней.

– Жалко. А то у меня есть машинка для таких вот теток. Включил, и жертва только успевает темпалгин пачками заглатывать. Полтора штукаря баксов.