Затем он понял, что бейлиф снова встал, что сотни тысяч зрителей вскочили на ноги. Из главного туннеля донеслись звуки фанфар, возвещая о прибытии судей. Инстинкт заставил Жака вскочить на ноги. Энн осталась сидеть и поднялась только после того, как надзиратели ткнули ее своими изогнутыми посохами.

   - О-да, о-да, о-да! - крикнул бейлиф в микрофон, спрятанный в резной голове кабана. - Сейчас два часа по-о-ополудни, и наши глашатаи с помощью затейливо украшенных труб, возвещают всем господам, дамам и прочим благородным женщинам о приближении высокого и почтеннейшего су-у-уда! Оставайтесь стоять, пока упомянутый суд не займёт свои места!

   Главный Судья, величественно суровый, возглавлял процессию судей, секретарей и пажей, пересекавших арену. Они поднялись на помост, шагая в ногу. Когда все судьи в мантиях и париках расселись по местам, бейлиф поднял свой посох, успокаивая толпу, шумящую в предвкушении. Высоко на вершине одной из северных башен скрытые камеры фиксировали эту сцену и транслировали ее по всей Земле, а также на спутники и отдельные аванпосты на других планетах.

   Один из секретарей взял пять свитков пергамента, развязал на каждом алую ленту и передал их судьям. Главный Судья под предлогом того, что просматривает свой, кивнул бейлифу, чтобы тот представил подсудимую.

   Лукаво подмигнув Жаку, бейлиф решительно взял Энн за руку и провел ее на три шага вперед. Главный Судья нервно откашлялся и спросил:

   - Это леди Энн из Коберли?

   Прежде чем бейлиф успел дать ему ответ, Энн раздражённо ответила сама:

   - Я Жетон № 7462883, отдел транзисторов, «Коберли Прецизион Продактс, Лтд».

   Главный Судья нахмурился, став свидетелем такого нарушения придворного этикета.

   - Вас что, не проинструктировали должным образом?

   Энн пожала плечами, и свободное одеяние соскользнуло ещё ниже.

   - Наверное, да, но стоит ли тратить столько времени впустую? У вас же есть протокол перед глазами!

   Судьи обменялись многозначительными взглядами, и по трибунам пробежал восторженный шепот. Жак почувствовал, что время на исходе. В любом случае шансы на помилование для любого осуждённого были невелики, а учитывая отношение Энн...

   На лице Главного Судьи застыло бесстрастное выражение.

   - Вы обвиняетесь в том, что лишили жизни мужчину, - торжественно начал он.

   - Это неправда! - прервала его Энн.

   Ее внезапное заявление вызвало изумленный вздох у зрителей. Судьи настороженно подались вперед.

   - Согласно имеющимся доказательствам... - снова начал Главный Судья.

   - Он не был мужчиной! - презрительно воскликнула Энн. Её взгляд метнулся к Жаку. - Здесь больше нет мужчин.

   Медленно, как неспешно текущая река, которую невозможно отклонить от ее курса, Главный Судья вернулся к изложению фактов по делу:

   - Вы говорите загадками, леди Энн! Учитывая доказательства, совершенно ясно, что жертвой был мужчина.

   - Доказательства! - Энн указала на затаившие дыхание трибуны. - Вот ваши доказательства! Спросите этих женщин, что они здесь делают! Спросите их, что делали их прапрабабушки на древних борцовских состязаниях! Спросите их, знали ли они когда-нибудь настоящего мужчину, или спросите своих собственных жен!

   Невозмутимость Главного Судьи дала трещину. Его щеки возмущенно раздулись. Странная, напряженная тишина охватила женщин на трибунах; мужчины расправили подбитые ватой плечи и с упреком закричали:

   - Позор! Позор, леди Энн!

   - Почему бы вам не спросить их? - настаивала Энн.

   «Да, спросите их», - подумал Жак, внезапно охваченный всепоглощающей яростью. – «Спросите их!» Возможно, их ответы открыли бы, почему он, один из всех мужчин, оказался тем, кто не смог оправдать их надежд.

   - Придержите свой дерзкий язык, женщина! - прорычал Главный Судья. - Перед судом остается только один вопрос: вы или не вы забили человека до смерти на глазах у множества джентльменов и леди Коберли?

   Энн с вызовом тряхнула длинными волосами.

   - Я ударила тем футляром не мужчину, и никакие напыщенные эмблемы ФБВС не превратят его в мужчину! Я ударила бесчувственную логарифмическую линейку, холодный картотечный шкаф, полный уравнений, набор скучных геометрических фигур, автомат, пытавшийся обращаться с женщиной как с холлеритовой[8] перфокартой! Он был таким же мужчиной, как этот... - Она так резко вскинула локоть, что пузатый бейлиф потерял равновесие и чуть не упал. На его лице отразился страх.

   - Значит, вы признаете свою вину в убийстве? - потребовал ответа Главный Судья.

   - Я горжусь этим!

   - И вы не станете заявлять о каких-либо особых обстоятельствах?

   - Разве вы их примите?

   Толпа разразилась неистовым, неразборчивым гомоном, и Главный Судья ударил молотком. Он повернулся к своим коллегам-судьям. Двое из них смотрели на обвиняемую с негодованием, превосходившим его собственное. Двое других, оба очень пожилые мужчины, сидели, склонив головы и нервно теребя свои мантии.

   Жак почувствовал, как его пульс участился от надежды, недавно казавшейся невозможной. Неужели все-таки...? Энн повернулась к нему, впервые с нерешительностью, и они посмотрели друг другу в глаза.

   По короткому кивку Главного Судьи бейлиф, все еще дрожа, начал проведение голосования членов Суда.

   Первые два судьи гневно подняли руки, показывая, что они голосуют за то, чтобы оставить в силе смертный приговор суда низшей инстанции. Третий судья поколебался, затем вытянул обе руки ладонями вниз.

   Это вызвало взрыв аплодисментов на трибунах. Первое голосование ладонями вниз всегда вызывало такую реакцию, поскольку единогласное голосование за казнь было сравнительно скучным мероприятием.

   Но аплодисменты стихли, когда четвертый судья медленно вытянул обе руки ладонями вниз. Раздались разрозненные свист и ругань. Толпа всколыхнулась. Неужели эта женщина добьётся отмены приговора, несмотря на всю свою наглость? Если это произойдёт, весь праздник будет испорчен, поскольку других казней запланировано не было. Лучше было бы остаться дома и посмотреть старые видеозаписи казней в вечерней трансляции ФБВС!

   Жак отвел взгляд от Энн, чтобы посмотреть на Главного Судью. Морщины на лице Жака были похожи на выбоины в металлической болванке.

   Прекрасно осознавая всю важность своей роли, Главный Судья встал и с большим достоинством запахнул мантию, стараясь повернуться лицом к телекамерам, установленным на северной башне.

   И когда бейлиф попросил его отдать решающего голоса, Главный Судья торжественно поднял правую руку.

   Три к двум в пользу смерти! Сто тысяч зрителей вскочили на ноги, истерично размахивая руками. Три выстрела для Лорда Верховного Палача! Два - для леди Энн! Каким необыкновенным обещал быть этот день! Это будет поистине joute a I’outrance! Энн слегка покачнулась, затем улыбнулась. Жак закрыл глаза.

   Ритуал и привычка взяли верх там, где воля Жака была бессильна. Его оруженосец шагнул вперед, открыл серебряную шкатулку и протянул бейлифу Pistolets du Mort. Оружие сверкнуло в лучах солнца. Оно было современной адаптацией древней конструкции и стало официальным оружием казни после того, как более ранние эксперименты убедили ФБВС в том, что лишь немногие мужчины 22-го века были достаточно сильны, чтобы обращаться с рыцарскими мечами и копьями. Бейлиф зарядил один пистолет двумя патронами, другой - тремя. Затем он положил оба пистолета в серебряную коробку, закрыл крышку и поставил коробку на скамью перед Главным Судьей.

   Судебная платформа уже была откачена к одной стороне арены; два помоста выкатывали на место казни. Они были высотой в тридцать дюймов и располагались ровно в шестидесяти футах друг от друга, на одной линии с открытыми торцами трибун, чтобы в случае промаха пули не попали в зрителей.

   Затем последовала Церемония Противостояния, призванная символизировать то, что Лорд Верховный Палач действует исключительно по велению долга, без злого умысла или каких-либо низменных побуждений.