Киллиан нахмурился, и я увидел его руки, сжатые в кулаки. Одной из вещей, которая мне с самого начала понравилась в Киллиане, была его потребность защищать тех, кто в этом больше всего нуждался. Человек или животное, он не делал различий. За кем бы ни нужно было присмотреть, они могли рассчитывать него.

Без вопросов.

Но это дорого ему обошлось.

И мне.

Это стоило, пиздец, как дорого.

Я подавил приступ жалости к себе и сказал:

- Когда я вошел в палату, он лежал в постели рядом со своим другом. Я знал, что произойдет, если он будет сопротивляться попыткам заставить его уйти.

- У них не было бы другого выхода, кроме как силой убрать его, - пробормотал Киллиан. - Как ты убедил его пойти с тобой?

- Сказал ему правду, - сказал я. - Он лежал там, уставившись в стену. Я не думал, что он меня услышал. Я сказал ему, что он может остаться с нами, и я буду приводить его каждый день, чтобы он видел своего друга, пока он не очнется, и они снова смогут быть вместе...

- И это убедило его? - удивленно спросил Киллиан.

Я рассмеялся, но это был не искренний смех.

- И близко нет. Вошла охрана, и все снова пошло через жопу, но на этот раз его друг не очнулся, и я думаю, что это напугало его еще больше. Они надели на него пластиковые наручники, потому что боялись, что он нападет на персонал, как это сделал его друг.

Я почувствовал, как у меня перехватило горло, когда я вспомнил, как наблюдал за ужасной сценой, разыгравшейся передо мной.

- Он упал на колени и начал рыдать и мычать... Звуки, которые он издавал, Киллиан...

Я чувствовал, как слезы жгут мне глаза, но я не позволил им пролиться. Если я это сделаю, то попаду в объятия Киллиана, а я больше не заслуживал этого. Я инстинктивно почувствовал, как Киллиан потянулся ко мне, но я отступил, прежде чем он смог прикоснуться ко мне. Если он сделает это сейчас, я упаду, блядь, так быстро и низко, что никогда не оправлюсь. Мы так долго шли по этому эмоциональному канату, что я не знал, как поступить иначе, кроме как сосредоточиться на том, чтобы удержаться на ногах.

- Что ты сделал, детка? - тихо спросил Киллиан.

Боже, не дай ему смертельно ранить меня всего лишь несколькими мягко произнесенными словами.

- Я заставил всех покинуть комнату… каждого. Я отказался отпускать его и держал, пока он не перестал плакать. Он не сопротивлялся, когда я уговаривал его пойти со мной. Он не сказал «нет», но и «да» тоже не сказал. Он не сказал ни слова. Он просто казался... потерянным.

- Ты поступил правильно, Зак.

- Меня, вероятно, отстранят от работы… или еще хуже, - пробормотал я. - Думаю, что единственная причина, по которой старшая медсестра не сделала этого на месте, заключалась в том, что я вытащил мальчика оттуда.

- Она не сделала этого, потому что знает, что ты лучший ебаный медработник, который у них был во всей этой богадельне, - прорычал Киллиан.

Я почти улыбнулся. Большинство людей, узнавших, что я медбрат, всегда смотрели на меня так, словно удивлялись, почему я вместо этого не стал врачом. Как будто, я был недостаточно умен или недостаточно предан делу. Это была самая стереотипная чушь, свирепствовавшая в индустрии. И, конечно, то, что я был медбратом, должно означать, что я являлся геем. Конечно, эта часть была правдой, но одно не имело абсолютно никакого отношения к другому. Я слышал достаточно, чтобы больше не реагировать на все это дерьмо, но если Киллиан был поблизости, когда кто-то осмеливался искоса взглянуть на меня, говоря: «О, вы медбрат?» Тогда все, что я мог сделать, это не рассмеяться, так как мне приходилось сдерживать его, как в переносном, так иногда и в буквальном смысле. Этот человек был моим самым ярым сторонником, и да поможет Бог любому, кто сделает что-нибудь, кроме как скажет мне, как удивительно, по их мнению, было то, что я решил заняться сестринским делом.

- Итак, каков план? - спросил Киллиан.

- Бонни сказала, что даст мне знать, если его друг очнется сегодня вечером. Я решил, что отвезу его обратно завтра, если к тому времени все еще буду там работать.

- Будешь, - беззаботно ответил Киллиан.

- Они не нашли никаких документов ни у одного из них, так что, надеюсь, когда один из них очнется, он назовет нам имя ближайшего родственника.

- И расскажет копам, кто его избил, - пробормотал Киллиан. - Мы должны убедиться, что никто из них не вернется к тому, кто причинил им боль.

Я почувствовал, как у меня внутри все перевернулось от употребления им «мы». Сможет ли это вернуть нас к нормальной жизни? Может ли это стать для нас отправной точкой для нового начала? Было ли вообще справедливо использовать тяжелое положение молодых людей таким образом?

У меня заболел живот, когда я подумал, как низко я готов упасть от отчаяния.

- Хорошо, - сумел я ответить Киллиану, хотя все, что я действительно хотел сделать, это обнять его и сказать, как я, блядь, сожалею.

Я хотел сказать ему, что он заслуживает лучшего, чем я… чем человека, которым я стал, в своем отчаянии не потерять его.

- Оба они, похоже, старше восемнадцати лет, так что не думаю, что власти смогут вмешаться, как только старшего выпишут, - продолжил я.

- Мы что-нибудь придумаем, когда дойдет до этого, - сказал Киллиан. Я видел, как его разум уже прорабатывает проблему в своей голове. Это было то, что делало его таким хорошим полицейским. Он может рассматривать место преступления с разных точек зрения и применять такое же мышление к подозреваемым.

Не может.

Раньше мог.

Он мог смотреть на места преступлений со всех сторон…

Потому что он больше не был полицейским.

Я почувствовал, что меня сейчас вырвет прямо тут.

- Мне, эм, нужно пойти проверить тушеное мясо, - сказал я, пихая Дэша в объятия Киллиана. Чувство вины разрывало меня изнутри, как самые острые когти. Тьма, из которой Киллиан так давно помог мне выбраться, была похожа на саван, знакомо окутывающий плечи. Желчь подступила к моему горлу.

- Зак, - позвал Киллиан.

Я остановился и заставил себя повернуться посмотреть на него.

Пожалуйста, Боже, пусть будет так. Пусть это будет тот момент, когда он заставит меня признаться в том, что я сделал.

- Если ты продолжишь готовить мои любимые блюда каждый раз, когда приводишь бездомных домой, мне понадобятся новые джинсы.

Мой взгляд скользнул вниз по его телу. Его талия была тонкой, а джинсы обтягивали мускулистые бедра. На мужчине не было ни грамма лишнего жира.

Блядь, я скучал по тому, как хорошо ощущалось его тело, когда он прижимал меня к себе и трахал. В прошлом у нас был секс то тут, то там, но чего-то не хватало. Мы оба кончали, но больше не было ни долгих прикосновений, ни произнесенных шепотом слов.

Я разрушил это в нас.

Я многое испортил.

- Да, верно, - Мне удалось ответить беззаботным голосом, хотя сердце у меня к этому не лежало. У меня даже не хватило духу сказать Киллиану, почему я, на самом деле, приготовил тушеное мясо.

Это оно не имело никакого отношения к молодому человеку в другой комнате и было связано с желанием сделать Киллиана счастливым, даже если единственный способ, которым я мог сделать это сейчас, в такой мелочи.

У меня также не хватило духу сказать ему то, что мне действительно нужно было сказать.

Что я любил его.

И скучал по нему.

И что мне жаль, что я столько всего испортил ему.

Себе.

Нам .

Глава третья

Киллиан

Я, правда, надеялся, что мальчишка не взбесится.

Я не очень хорошо ладил с детьми.

Или с психами.

Ну, предположим, это не совсем так. Раньше я хорошо справлялся с психами, но это было давным-давно. С тех пор многое изменилось.

И плохая часть, связанная с детьми все еще была правдой. Я всегда слишком эмоционально переживал, когда дети были вовлечены в дело, над которым я работал. Когда-то, мне предоставили возможность поработать в Отделе по расследованию особо тяжких преступлений, занимающимся преступлениями против детей и женщин, но один день наблюдения за одним из ведущих детективов отдела дал мне ответ на этот конкретный вопрос. Возможно, это был бы хороший шаг в карьере, но мне потребовалось всего-то съездить в больницу и взять показания у двенадцатилетней девочки, которую изнасиловал ее дядя, чтобы понять, что у меня не хватит смелости для работы. В итоге, я согласился на работу в спецназе, и это было идеальным местом.