— Что это? — яростно рявкнул он.

— Надо что-то делать, — сказал Хиги, обращаясь в основном к самому себе. — Мы должны вернуть ее сюда. Я боюсь слишком усердно манипулировать этой штукой; одному Господу известно, что еще может случиться.

Профессор сердито посмотрел на него.

— Ты говоришь как первосортный маниакально-депрессивный психопат.

— Подождите, пока я не закончу, — сказал Хиги, вновь обретя самообладание, — затем я расскажу все, что знаю. Я готовился к тому, чтобы попробовать вращать вместе с пространством собаку, и поэтому у меня здесь имеется новая, прочная собачья клетка.

Он поставил клетку рядом с куском плоти и очень осторожно и предельно медленно затолкал его внутрь. Его передернуло от ощущения теплоты и мягкости этой штуки; но он всё-таки засунул ее в клетку и запер дверцу. Затем он придвинул к профессору стул. Его руки дрожали, потому что он не преставал думать о Шейле.

Он сел лицом к профессору, спиной к клетке. Лицо профессора внезапно осунулось, и он уставился перед собой ничего не выражающим взглядом. Хиги резко обернулся и посмотрел на свой «образец». Он находился вне клетки!

Не раздалось ни звука. Он не сводил с него глаз в течение десяти секунд. Клетка была по-прежнему заперта. Он лежал в трех футах от клетки, только он был не такой как раньше. Теперь он состоял из двух частей, длинных, цилиндрических, закругленных на концах. Как пара ног без коленей и ступней. Хиги встал и отпер клетку, отметив, что на это ему потребовалось пятнадцать секунд. Он пошарил руками внутри клетки, но ничего там не нашел.

— В конце концов, — вздохнул он, — всё очень просто.

Профессор уставился на него, теперь окончательно убеждённый, что тот сошел с ума. Хиги рассказал о своих шестнадцати уравнениях и о том, как легко они увязываются с электромагнитными интегралами, и о том, как очень простое применение любой формы электромагнитной энергии приводит к вращению четырех координат.

— Я хотел, чтобы она увидела предварительный эксперимент. Я использовал совсем немного энергии на небольшой площади. Просто, так сказать, приоткрыл маленький портал в пространстве. Есть только одно объяснение тому, что здесь произошло. Я повернул часть четвертого измерения и на мгновение оставил дыру в гиперпространстве. Точно так же, как поворот вверх части пола оставит дыру. По воле случая, как раз в этот момент появился какой-то обитатель гиперпространства и просочился в неё. А я поймал его.

— Вот он и застрял у нас. То, что мы видим и ощущаем — это его поперечное сечение, стабильное поперечное сечение той его части, что оказалась отрезана нашим трехмерным пространством. Видите? Если я проткну пальцем лист бумаги, двумерные существа, обитающие на его поверхности увидят только окружность. Сначала ноготь будет занимать часть этой окружности; по мере того, как я буду проталкивать палец вперед, ноготь исчезнет, и будут появляться и исчезать сужения и выпуклости. Если я просуну руку целиком, окружность значительно увеличится в размерах. Если они обведут мой палец кругом и попытаются заключить его в тюрьму, я могу вытащить его и ткнуть в другое место, и они не смогут понять, как это было сделано.

— Но что насчет Шейлы? Где она?

Лицо Хиги вытянулось. Его охватили интерес и ликование, вызванные его задачей. Напоминание о Шейле стало для него чем-то вроде ледяного душа.

— Из всего произошедшего есть только один возможный вывод, — продолжил он безжизненным голосом. — Контакт с четырехмерным существом унёс её в гиперпространство.

Профессор вскочил и решительной походкой быстро вышел из комнаты. Захлопнулась дверь. Хиги сел и задумался. Каким-то образом он должен спасти Шейлу.

Как же это сделать? Попробовать ли ему повторить вращение? У него были все цифры, и он мог бы повторить все в точности. Но это ещё не означало, что он сможет таким способом вернуть ее обратно. Зато могло сбежать захваченное четырехмерное существо. Хиги не хотел бы его потерять. Он не только хотел изучить его, но и почему-то чувствовал, что должен удержать единственную связь с тем миром, где потерялась Шейла.

Мысль о том, что существо может ускользнуть, беспокоила его. Как он мог быть уверен, что оно не сбежит? Он мысленно вернулся к плоскому сечению трехмерного объекта. Если заключить его в круг, ничего хорошего из этого не выйдет. Но если крепко обвязать его веревкой, то, возможно, это не даст ему двигаться вверх и вниз. Точно так же, если бы ему удалось засунуть эту штуку в какой-нибудь плотный мешок, он смог бы спокойно открыть свой портал еще раз. А потом ему в голову пришла блестящая идея!

Он может выйти в гиперпространство и поискать Шейлу!

Он засунул кусок плоти в холщовый мешок и прикрепил другой конец толстой веревки, которой он его обвязал, к бетонному столбу. Затем дверь открылась, и вошли двое полицейских, а за ними профессор. Он подгонял их. «Вот он! Хватайте его!» — казалось, профессор говорил взглядом и жестами, не произнося при этом ни слова.

Хиги охватила тревога. Он должен был оставаться здесь, чтобы иметь возможность спасти Шейлу. Что станет с ней, если его арестуют? Его мозг, как обычно, работал быстро и логично, в отличие от мозга профессора, казалось, пришедшего в беспричинную ярость из-за исчезновения дочери. Он бросился к своему коммутатору и закричал:

— Стоп!

Что-то в его решительном поведении встревожило полицейских; его рука легла на зловещего вида прибор не просто так. Они остановились.

— Что ещё? Чего вам нужно? — спросил Хиги.

Профессор дал волю своим эмоциям.

— Он убил мою дочь. Спрятал её тело. У меня есть ордер на его арест. Это абсурдная чушь о четвертом измерении! Я буду преследовать его по всей строгости закона. Он проводил с ней слишком много времени. Он сумасшедший. Арестуйте его. Заставьте его вернуть ее!

Хиги рассмеялся отчаянным смехом, еще больше убедившим остальных присутствующих в том, что он опасный маньяк.

— Это как бросать должников в тюрьму, — едко усмехнулся Хиги. — Какие у них будут шансы вернуть долги? Сделаете еще один шаг, и я вышвырну вас троих в неизведанное гиперпространство.

Они перепугались, сами не зная чего. Хиги объяснил им, что хочет выйти в гиперпространство и найти Шейлу. Но он хочет привязать к себе веревку, закрепленную на этом конце. И он хотел, чтобы здесь, на этом конце, был кто-то, кто был бы дружелюбно настроен к нему, и мог бы всё контролировать. Он позвонил по телефону, чтобы попросить веревку и вызвать двух своих студентов. Полицейские наблюдали за происходящим, не зная, что делать. Профессор согласился, скорее из страха, как человек под дулом пистолета, чем потому, что видел в этом смысл.

Веревка была доставлена, прибыли два студента, Эдкинс и Бимер. Они помогли ему надёжно закрепить её, обмотав вокруг плеч, талии и бёдер. Свободная часть веревки длиной в несколько сотен футов была свернута на полу, а второй её конец — привязан к бетонному столбу. Студенты с изумлением уставились на нечто извивающееся в холщовом мешке.

— Я расскажу вам об этом позже, — пояснил Хиги. — Все стрелки и шкалы настроены. Все, что вам нужно сделать, это нажать на этот переключатель и сразу же дернуть его обратно. Эдкинс, ты сделаешь это, а Бимер пусть следит за веревкой. Когда я подам сигнал, дернув её шесть раз, ты, Эдкинс, снова поступишь с переключателем таким же образом.

На этом приготовления закончились. Не говоря больше ни слова, Эдкинс нажал на переключатель. Вновь раздался тот же треск, мгновенно затихший и почти тут же сошедший на нет, как будто удалившись на значительное на расстоянии. На мгновение возникло ощущение движения, хотя на самом деле ничего не двигалось.

Хиги исчез. Свободный конец веревки, которой его обвязали, валялся на полу. Это было, безусловно, потрясающее зрелище. Профессор наблюдал за всем этим с каким-то отсутствующим выражением на лице, как будто твердая почва внезапно ушла у него из-под ног. Ему пришло в голову, что, возможно, Шейла действительно исчезла именно таким образом.