Я сделал шаг вперёд, готовясь к финальному удару. И в этот момент она двинулась.

Третья гончая. Та, которая была массивнее остальных и которая даже по ощущениям была опаснее в этой троице монстров Разлома. Всё это время она наблюдала за нами, будто её бой вовсе не волновал.

Теперь она поднялась. Неторопливо. Голову костяная гончая повела вбок, скосила на меня взгляд своих сияющих глазниц, затем — на раненую гончую. Сделала шаг вперёд. Плиты под её лапами хрустнули.

Трёхногая гончая продолжала скакать рядом со мной, не теряя надежды. Она изо всех сил пыталась подобраться к тому месту, где осталась её отрубленная лапа — очевидно, надеясь вернуть её, а вместе с ней и утраченную мобильность, чтобы снова рвануть в полноценную атаку.

Разумеется, я не собирался позволять ей это.

Каждый раз, когда она делала рывок в сторону конечности, я отгонял её вбок ударами меча и контролировал траекторию, не давая сблизиться с тем, что она потеряла.

При этом я не спускал глаз с её старшей товарки.

Массивная гончая теперь уверенно шла в мою сторону — медленно, но с нарастающей угрозой. Каждое её движение было выверено, как у охотника, не спешащего, потому что знает — все равно убьёт. Нужно было следить, чтобы её рывок не стал неожиданностью.

И вот трёхногая гончая попыталась рискнуть. Сделала резкий манёвр и метнулась вперёд, прорываясь к своей лапе. Я мгновенно отреагировал — создал над левой рукой лезвие и метнул его прямо в сочленение у оставшейся передней лапы. Удар оказался точным: он сбил ей равновесие, и тварь завалилась, покатившись по камню.

Хриплый визг прокатился по площади.

Бой продолжался, и я постоянно перемещался, стараясь держаться на грани дистанции. Трёхногая гончая, даже в этом состоянии не оставляла попыток атаковать — но каждый её манёвр был всё более примитивным. И всё же я видел, как она старается направить меня так, чтобы я оказался к ней лицом, а спиной — к массивной гончей.

Уловка, конечно. Но опасная.

Та, вторая, всё приближалась. И теперь я заметил у неё ещё одну особенность: не один хвост — два.

До этого они казались единым костяным кнутом, цельной плетью. Но теперь, когда она вошла в радиус внимания, стало ясно — это две независимые конечности, и двигались они по отдельной траектории. Их удары могли прийтись с двух сторон, одновременно. И это добавляло сложности.

На моём лице невольно появилась довольная улыбка. Наконец-то. Что-то стоящее.

Не глупые копии живых солдат, не шаблонная нежить с кристаллом, спрятанным в черепе, а настоящий вызов. Необузданный хищник с тактикой, выносливостью, координацией и парой трюков в запасе.

И всё это — для меня. Как мило.

Теперь бой строился совсем иначе.

Против меня действовали сразу две гончие. Пусть самая крупная из них всё ещё медленно приближалась, не торопясь вступать в бой напрямую, но я прекрасно понимал: стоит мне на долю секунды потерять контроль — и она сделает свой ход. И тогда начнётся настоящий бой.

Самое раздражающее заключалось в том, что мелкую гончую всё никак не удавалось добить. Несмотря на потерю конечности, она оставалась ловкой, неуловимой и настырной. Каждый раз ускользала в последний момент, мешала мне развить успех и постоянно сбивала темп.

Мне приходилось постоянно двигаться, атаковать, предугадывать — и всё это, держа в уме, что любой шаг в неправильную сторону может привести к тому, что её старшая товарка бросится на меня с фланга.

Я всё ещё пытался сражаться аккуратно, выжидая момента… но в какой-то момент мне это надоело. Я взорвался вихрем ударов — коротких, точных, яростных. Лезвие меча распарывало воздух, впечатывалось в кости, срезало оборону. Я больше не выжидал — я прессовал, выдавливая из неё всё сопротивление.

И, как только я начал наседать, к бою присоединилась крупная гончая.

С этого момента бой стал куда напряжённее — и, надо признать, куда веселее.

Тварь оказалась не просто крупной. Она была массивной, но при этом двигалась куда стремительнее, чем можно было ожидать от скелета таких размеров. Её движения были почти бесшумными — и, что особенно неприятно, она не тратила время на манёвры, а просто атаковала, точно и хищно.

Теперь мне приходилось контролировать двух противников одновременно. Это было непросто.

Приходилось постоянно переключаться: одна гончая пыталась укусить, вторая — ударить хвостом, потом наоборот. Их действия не были хаотичными, они координировались, и даже если это не было разумной стратегией — это было инстинктивно эффективно.

И, что хуже всего, они не были живыми. А значит, я не ощущал их так, как живых врагов. Моя интуиция, развившаяся на десятках сражений, не работала на полную. Мне приходилось полагаться на зрение, звук, вибрации — всё, что только можно было подключить, чтобы удерживать контроль над обстановкой.

И всё же… Я всё ещё держался и монстры Разлома не смогли нанести мне существенного урона.

Крупная гончая теперь действовала куда активнее. Она не просто приближалась — она по-настоящему начала нападать. В какой-то момент её выпад вынудил меня отступить: я резко отпрыгнул в сторону, уклоняясь от мощного выпада с ее стороны.

Именно этим моментом воспользовалась мелкая гончая.

Пока я был занят, она подскочила к месту, где осталась её отрубленная конечность. Я уже не успевал среагировать — всего несколько мгновений, и она восстановила переднюю лапу. Да, благодаря моим усилиям она вся была покрыта трещинами, с многочисленными повреждениями, и уже не двигалась так резво, как раньше. Хвост, кстати, она даже не пыталась вернуть — возможно, из-за сложности восстановления, а может, просто не успевала.

Но это всё ещё был действующий противник, с которым приходилось считаться.

Тем не менее всё моё внимание теперь было приковано к старшей гончей. Она представляла реальную угрозу. Эта тварь была умнее, хитрее и гораздо опаснее, чем все прочие монстры Разлома, с которыми я сталкивался до этого на этом уровне. Это нельзя было игнорировать.

Я тоже перестроился. Двигался быстрее, бил точнее и сильнее. С первыми двумя гончими я позволял себе немного играться — проверял повадки, изучал реакцию, наслаждался сражением. Но с этой — уже не до удовольствия. Затягивать бой было опасно, и я знал это. Ошибки здесь могли стоить слишком дорого.

Хотя, признаться, я всё же радовался. Такие бои показывают предел текущих возможностей — и напоминают, что есть куда расти.

Тем временем крупная гончая продолжала наседать. И теперь я убедился: её два хвоста — не просто грозное украшение. Это полноценное, смертоносное оружие. Она управляла ими независимо, атакуя с разных сторон, и мне приходилось постоянно уворачиваться, перемещаться, менять стойку — иначе пропустил бы удар.

В итоге я создал второй меч, чтобы парировать атаки с двух направлений.

Мелкая гончая по-прежнему пыталась вмешиваться, но угрозы уже не представляла. Каждый раз, когда она приближалась, я просто отбрасывал её телекинезом. Несколько раз она буквально влетала в полуразрушенные здания и застревала там на несколько секунд — а мне этого времени вполне хватало, чтобы сосредоточиться на главной цели.

Броня у крупной гончей действительно отличалась. Она была прочнее, толще, чем у всех других монстров Разлома, с которыми мне доводилось сражаться на этом уровне Разлома. И теперь нужно было выяснить: насколько она крепка — и где её можно пробить.

И тем не менее, пара удачных ударов показали: даже её броня может быть повреждена, и моё оружие вполне справляется с этим. Костяные жала на хвостах несколько раз задели мою броню, высекая снопы искр, но она выдерживала. Очередное подтверждение того, что я не зря вложился в снаряжение, которое не мог воссоздать сам. Всё же моя способность распространялась только на оружие, а броня была уже слишком сложным объектом для повторения.

С каждой атакой по корпусу гончей я, высекая искры, оставлял глубокие засечки. Мы сражались уже несколько минут, и на её теле скопилось не меньше десятка серьёзных повреждений. Для обычного существа это было бы критическим, но она всё ещё сохраняла манёвренность.