Для подготовки встречи меня снова вызвали в Мюнхен. Чтобы это не вызвало подозрений, я в тот же день должен был явиться в Первый отдел в дом № 109 и решить там некоторые административные вопросы. Спускаясь на этаж Ульбауэра, мне приходилось стараться не попадаться кому-либо на глаза. Вечером я поехал в отель "Бухенхайн", где меня ждал Фредди. В номере мы разработали план наших поездок на ближайшие недели. Было задумано несколько встреч с агентами, нужно было посетить некоторых агентурных помощников. Еще требовалось уладить целую кучу разных формальностей. Фредди заполнял пачками формуляры, а я снова и снова пересматривал календарь запланированных встреч.
Он негромко ругался: – Если бы я только мог себе представить, что я здесь в нерабочее время, ведь рабочий день уже закончился, буду делать ту работу, которую все остальные делают спокойно в свое рабочее время в своих кабинетах, то я сам себя удушил бы. Что за сумасшедшая контора! Там внутри ты никому не можешь доверять. Потому мы сидим в нашей каморке и делаем все тайно, чтобы никто об этом не узнал. Но если хоть кто-то из этого высокооплачиваемого начальства застукает нас со всеми этими документами, то тут нам мало не покажется…
Через несколько часов, было уже одиннадцать вечера, я отправился в путь. Я ехал на юг, по тропе, которая со временем исчезала в лесу. Эта тропа проходила выше Изара и вливалась в улицу Герман-Рот-Штрассе. Все это – мюнхенский пригород Байербрунн. Там в очередной раз была назначена моя ночная встреча. Я уже привык к таким поздним мероприятиям. И в этот вечер я был рад, когда прошел через лес и приблизился к гостинице "Цур Пост". Щекотливое чувство понемногу покинуло меня.
Полуночная конференция в кегельбане
Как и обычно, я вошел во двор гостиницы через боковую дверь. Перед кегельбаном стоял молодой человек в черной кожаной куртке. Он прикрывал наше тайное свидание от непрошенных гостей. Он дружелюбно кивнул мне, когда я приблизился, и открыл дверь. – Ну, мастер, – приветствовал меня небрежно Олльхауэр, – случилось по дороге что-то необычное? Вы сверхпунктуальны.
Началась привычная процедура. Я доложил обо всех контактах с американцами, состоявшимися со дня нашей последней встречи. Потом последовали новости по делу Вульфа. Люди из отдела безопасности все тщательно записывали и задавали конкретные вопросы. Наконец, они расспрашивали о нынешней ситуации в берлинском филиале и о содержании моих бесед с 12-м подотделом.
Самой важной темой была предстоящая моя встреча с Гансом Дитхардом. Франк Оффенбах, начальник внутренней секретной команды наружного наблюдения QB 30, уставился на меня: – Вот теперь-то я тебя по настоящему обмотаю проводами. С коренастым Оффенбахом я познакомился совсем недавно. Он командовал совершенно секретным филиалом отдела безопасности на Шубертштрассе рядом с Терезиенвизе. Там трудились полсотни специалистов по наружному наблюдению и по прослушиванию.
Главный сыщик БНД родился в Восточной Германии и, несмотря на многолетнее пребывание в мюнхенском обществе, все еще не избавился от саксонского акцента. Несмотря на трудный участок работы, он не растерял чувство юмора. Оффенбах был видным явлением в отделе безопасности, компетентным, скромным, целеустремленным. Мы быстро нашли общий язык. Не в последнюю очередь потому, что его заместитель сидел со мной за одной партой в офицерской школе. В БНД мы снова встретились, вот как мал мир. Мой старый товарищ представил меня своему шефу, и тот моментально понял, каких результатов добивались Фредди и я.
Теперь он устанавливал на мне целую систему из подслушивающих устройств. Божественная картина! Я стоял, обнажив верхнюю часть туловища, в кегельбане отеля "Цур Пост" и под присмотром руководителей отдела безопасности тренировался в правильной установке и снятии со своего собственного тела "жучков" и прочей аппаратуры. Для создания "музыкального фона" Франк Оффенбах разрешил нескольким своим людям играть в кегли. – Ради "легенды", чтобы те, кто сидит в ресторане, не обращали на нас внимания, – усмехался он.
Было около двух часов ночи, когда я снова покинул гостиницу. Перед уходом Ульбауэр еще раз мне напомнил: – И ни слова, никому! Даже Фредди! В любом случае, никаких подробностей!
Потом я под проливным дождем поплелся рысью через лес к себе в гостиницу. Снова мне показалось, что я попал в мир привидений. Вот дерьмо, думал я про себя, когда мокрый с ног до головы, стоял в моем номере. Я чувствовал, будто меня колесовали, и мое внутренне состояние соответствовало моему внешнему виду. Долго с таким ритмом работы я не продержусь. С тревожными мыслями я уснул.
Фредди разбудил меня уже через три с половиной часа и поприветствовал меня в комнате для завтраков стимулирующим замечанием: – Сегодня ты снова выглядишь, как хорошо сохранившийся семидесятиоднолетний старик! Да так я себя и чувствовал. Ему хотелось узнать все детали прошедшей ночи. Немного нервничая, я сообщил ему о ходе встречи и при этом особо подчеркнул именно те моменты, о которых он, собственно, вообще не имел права знать, по мнению сотрудников отдела безопасности.
Затем мы вместе привычно двинули в Центр. Последовали привычные беседы с Мёдлингом, Херле, Шёнером. мы объясняли дальнейшие планы по связи с агентами и получили разрешение на использование курьеров и иные действия. Затем я отвез Фредди на Главный вокзал Мюнхена и продолжил свой путь в Нюрнберг. В 15.00 мне предстояла встреча с коллегами из РУМО в Бухшвабахе. В придорожном кафе у Фойхта я на короткое время остановился, чтобы нацепить на себя всю систему подслушивания.
Я сам не ожидал, что справлюсь с этой процедурой до без десяти трех. Точно на въезде в город, перед деревенской гостиницей "Красный конь" я поставил машину на стоянку. Именно здесь и должна была состояться наша встреча. Полный напряжения, я ожидал моего американского друга. За пару минут до 15.00 пошел обратный отсчет. Я еще раз сбегал в туалет, чтобы включить мои "жучки". День был теплым, но пришлось сидеть в куртке, чтобы не видно было висевших на мне проводов. После долгого ожидания, наконец, появился длинный американский "сухопутный крейсер". Через окно я видел, как из машины вышел Ганс. Хотя я ждал его, его внешний вид вызвал у меня большое удивление.
Мне придется объяснить. Ганс, как и все прочие работники РУМО, всегда ходил в простой и удобной одежде. Джинсы, ботинки, рубашка "поло", порой легкая гавайская рубашка – обычная одежда его и его коллег. Даже на официальных мероприятиях американцы внешне отличались от всех других гостей. Галстуков я на них почти никогда не видел, а над костюмами и пиджаками они открыто смеялись.
Сотрудники американской военной разведки открыто кокетничали своим неформальным внешним видом. Больше быть, чем казаться, – таков был их девиз. Если немцы всегда приезжали на совещания как манекенщики одежды фирмы "Хуго Босс", то нередко Марк Хэндридж встречал их в старых джинсах, яркой фермерской рубашке и с широкими подтяжками.
И вот на встречу, носившую очень личный и секретный характер, Ганс явился таким, каким я его никогда еще не видел. На нем был светлый, цвета яичной скорлупы, летний костюм, белая рубашка, застегнутая до последней пуговицы, и тонкий темный галстук, завязанный крепким узлом. На улице было 30 градусов тепла, невероятно жарко для этого времени года, но это, казалось, никак ему не мешало. Свой гигантский автомобиль с тонированными стеклами он, как бы нарочно привлекая внимание, поставил у входа в гостиницу. Когда он вошел в дом, то снял темные очки и заснул их в верхний карман пиджака. В общем и целом, он выглядел как Джеймс Бонд.
Как внешность его была невероятна и искусственна, таким искусственным были наш короткий разговор. Несмотря на все сложившиеся привычные формы общения, он поздоровался со мной очень формально и обращался ко мне на "вы". Мне сразу стало ясно, что до встречи что-то произошло. Поведение его было таким наигранным, что он становился смешным. Вот его точные слова: – Я очень рад встретить вас здесь. Мы, то есть американская часть нашего двустороннего подразделения, постоянно старается активно поддерживать положительное развитие совместных действий. Ранее сложившееся столь успешное сотрудничество должно продолжаться в обоюдных интересах при соблюдении всех основных принципов честного и открытого взаимного общения. При этом я особенно хочу подчеркнуть… Ну и так далее, и так далее. Такими лозунгами он говорил все время.
