При этом Фредди пальцем оттянул веко книзу. Хитрецы, подумал я. Сегодня четверг, в субботу у меня свадьба. А Герт очевидно хотел оказать мне услугу. Он мог принимать такие решения, потому что как раз замещал шефа. Кроме того, это все равно были его последние недели на службе. И еще один аргумент: у нас на сегодня был запланирован контакт с потенциальным источником из Западной группы российских войск. И на него мы должны были произвести хорошее впечатление.
Наша первая остановка должна была состояться в Лёвенберге, где мы в маленьком придорожном кафе у автобана договорились о встрече с "Певцом". После операции "Общество любителей пения" – получения российского прибора опознавания "свой-чужой" С55 – Райнер К. проходил у нас под псевдонимом "Певец" ("Sanger"). Он обещал достать список русских, знающих немецкий язык, на который мы хотели бы взглянуть. "Певец" жил совсем рядом от Лёвенберга, в маленькой деревушке. Он собирался прийти в восемь часов утра. Это значило, что у нас хватило бы времени оставить наши машины на стоянке вне его поля зрения и осмотреться. Теперь мы с муками пробирались по Ораниенбургу, где улицы были в совершенной разрухе и как раз ремонтировались. Повсюду вокруг нас на дорогах царил хаос. Но мы уже знали некоторые хитрые объездные пути. Один из них проходил совсем рядом с концлагерем Заксенхаузен.
Проезжая это зловещее место, я задумался. Как все это оказалось возможным? Что за отношение к послушанию и покорности было тогда у немцев? И как они относятся к этим понятиям сегодня? Мы проезжали по серым, грязным жилым кварталам. Они в ГДР, думал я, тоже вели себя в чем-то похоже. Они очень аккуратно пожертвовали идеалами социализма в пользу ложно понятой верности государству. Может быть, немцев объединяет их тяга к какой-то разрушительной лояльности и верности государству.
Но это не по мне, думал я. Я здесь ради дела, не ради пары каких-то витавших в облаках начальников из Мюнхена. Кому, собственно, я обязан быть лояльным? Какому-то учреждению? Какому-то лицу? Каким-то властям? Все, думавшие так, совершают ту же основополагающую ошибку, что и сторонники нацистов или лицемерные тихони в ГДР, боявшиеся даже в душе высказывать критику. За время долгих командировок у меня всегда было время поразмыслить над такими вопросами. Как раз в тех местах, где я сталкивался с частью немецкой истории, такие мысли были сильнее всего. Так случилось и во время этой поездки через Ораниенбург.
Вблизи кафе, где мы договорились встретиться, мы оставили наши машины в близлежащем переулке и пошли пешком. Фредди шел мне навстречу, что-то насвистывая. Наше настроение было великолепным. Мы с любопытством ждали, что же нам расскажет "Певец". Когда мы вошли в кафе, то оказались там единственными посетителями. Мы обрадовались завтраку, потому что этим утром еще ничего не ели.
Через полчаса я предложил Фредди выйти посмотреть, действительно ли наш друг пришел на встречу один. – Хорошая идея, – ответил Фредди, – пойду-ка я немного прогуляюсь. Когда мне вернуться сюда? – Подожди еще пятнадцать минут, после того, как "Певец" придет. Потом заходи, и я тебя ему представлю. Если случится что-то необычное, поезжай на машине в направлении озера Гранзее. Я увижу тебя отсюда, а потом последую за тобой. Место встречи где-нибудь на 96-м.
Он вышел, а я остался ждать нашего собеседника. Я испытывал некоторую тревогу, потому что мы не могли знать, не связала ли уже российская сторона пропажу прибора опознавания с личностью "Певца". В таком случае вполне могло оказаться, что за ним установили наблюдение. Потому требовалась осторожность. Специальную вечернюю встречу, которую организовал бы на нашем месте любой агентурист из Пуллаха, мы не могли себе позволить из-за нехватки времени. Встреча должна была пройти как бы по пути. Потому нужно было быть вдвойне внимательным. Во всяком случае, в этот день мы хотели еще завербовать одного высокопоставленного русского из ЗГВ.
Рассказы "Певца"
"Певец" пришел вовремя и весело приветствовал меня. Как всегда, он в своей обычной манере начал с многословного трепа. Его история звучала как небылица, но, возможно, она была и правдивой: – Однажды в мою дверь позвонили. Русский генерал, военный прокурор и еще четверо стояли у дверей. Наверное, из КГБ. Они спросили меня, не знаю ли я что-то о С55. Потом они зашли вовнутрь, и целый час обыскивали мой дом. Мне нечего было скрывать, потому я не сопротивлялся. Потом они ушли.
Когда я спросил его об именах и деталях, он ничего не смог рассказать. Из-за этого я и засомневался в правдивости этой истории.
Тут вернулся Фредди. Его скромный кивок означал, что все в порядке. Я представил их друг другу и попросил "Певца" еще раз повторить свою историю. Одновременно я подмигнул Фредди. Он с улыбкой уселся. История "Певца" в новом исполнении вышла немного побогаче, чем в первый раз, но полезной информации было в ней даже меньше.. Потом он выложил свой список имен. На листке были напечатаны имена примерно дюжины офицеров ЗГВ.
Фредди записал довольно много дополнительных сведений о потенциальных объектах вербовки, которые я выспрашивал у "Певца". Возраст, семейное положение, должность в армии, личные качества. Это было довольно путаным собиранием информации, но у нас не было с собой документов, которые могли бы нам помочь при проверке данных. Внутри Службы на этот счет инструкций не было, а мы сами не хотели, чтобы с нами произошел такой же провал, которые уже случались в прошлом, когда документы БНД попадали в руки русским. Единственным, что могло бы в дальнейших поездках выдать в нас разведчиков БНД, были наши служебные удостоверения, которые мы прятали в специальном тайнике для транспортировки, обычно размещавшемся под вставным ("двойным") дном портфеля или "дипломата".
Примерно через час наш гость попрощался с нами. Фредди поднял бумагу над головой и постучал по ней пальцем. С видом победителя он воскликнул: – Вот он, вот это и есть ключ! – Один из многих, – ответил я ему. Наше хорошее настроение еще улучшилось. В эйфории мы покатили дальше на север. На выезде с озера Гранзее как раз недавно открыли новую заправку. Этот факт мы восприняли как символ "модернизации на Востоке".
Вскоре мы достигли следующего места, которому суждено было сыграть особую роль для нашего будущего. В центре городка была церковь. Между церковью и главной улицей была автостоянка, время от времени используемая в качестве рынка. Она была в таком состоянии, что поиск места на ней мог бы любого довести до настоящей морской болезни. Булыжную мостовую, похоже, ни разу не ремонтировали с тех давних лет, когда ее построили. Потому, чтобы заехать на нее требовалось некоторое мужество, если вы, конечно, не хотели поломать амортизаторы на своей машине.
Но у маленького городка был свой шарм. Мы прибыли раньше назначенного срока и потому могли устроить себе небольшой отдых. Напротив автостоянки была гостиница, очевидно, видевшая и лучшие времена. Фасад ее немало пострадал от погоды и, похоже, много лет вполне обходился без покраски. К сожалению, в этот день гостиница была закрыта. Рядом с ней кто-то, очевидно, совсем недавно открыл маленькую фотолабораторию. Она совсем не вписывалась в серое однообразие тех дней. С другой стороны федерального автобана появилась маленькая закусочная. Так выглядел тогда типичный "общепит" бывшей "восточной зоны".
Как раз когда мы собирались пересечь улицу, мы услышали грохот сапог в ритме строевого шага. Я остановился как вкопанный и наблюдал за сценой. С севера приближалось несколько рот солдат. На них были защитные гимнастерки, и они перекрыли улицу по всей ширине. Грохот сапог раздавался все громче, приближаясь к нам. Потом иностранная "армия Востока" протопала мимо нас. Нескончаемой колонной.
В эти минуты у меня возникло незнакомое мне раньше ощущение. Все солдаты были очень молоды и, судя по их лицам, приехали из очень далеких мест. Никто из них не был выше 1, 65 м. Они, судя по их виду, были напуганы. Глаза безучастно смотрели вперед, на лицах нельзя было разглядеть никаких эмоций.
