— Ч-что? — растерянно пробормотал маленький ученый. — Но зачем? Это было бы бессмысленно. Кроме того, последствия для всего мира будут просто ужасными. Ускорение вращения поля до такой скорости приведёт к катастрофе…

— Неужели? — с ухмылкой спросил доктор Джон Мэннинг и его голос внезапно превратился в шипение. — О, какой же ты бедный дурачок, Говард! Вот мы, ты и я, на Северном и Южном магнитных полюсах, и весь мир между нами. И он наш! Я много раз думал об этом с тех пор, как мы начали это дело. Мы можем дать миру энергию — по нашей цене! И этой ценой будет диктатура!

— Джон, о чем ты говоришь? — взвыл маленький ученый.

Фенстром слушал этот диалог, и холодный страх сжимал его сердце.

Лицо на телеэкране стало фанатично высокомерным. Толстые губы скривились в холодной безжалостной гримасе.

— Я был создан для таких вещей — господства и власти, — гулко произнес он. — Не для того, чтобы быть сопливым филантропом. Я вложил свои мозги и жизнь в этот проект и хочу получить заслуженную награду.

Его непомерное самолюбие совершенно не учитывало усилий, приложенных его братом.

— Я дам им эту огромную энергию, но сначала, чтобы они были менее склонны сопротивляться моим требованиям, я продемонстрирую ее разрушительную силу. При скорости в сто оборотов в минуту мир испытает надлежащее потрясение.

— Это безумие! — взвизгнул Говард Мэннинг. — Тысячи людей будут убиты, города разрушены, на всей планете разразится катастрофа! Джон, Джон! Ты не можешь совершить это безумие!

— Хватит читать мне мораль! — рявкнул голос по радио. — Приготовься к величайшей демонстрации рукотворной силы в истории этой планеты! В следующую минуту увеличь скорость вращения на десять оборотов!

Профессор Мэннинг подскочил к контрольной панели и принялся манипулировать необходимыми элементами управления. Пока его руки двигались, он хрипло шептал Фенстрому:

— Ты должен немедленно покинуть меня, Фенстром. Мой брат сошел с ума от мыслей о власти. Я должен остановить его, невзирая на опасность.

— Я останусь здесь, с вами, профессор… — отважно начал Фенстром.

— Нет, глупец! — прошипел маленький ученый.

Он повернул переключатель, когда голос его брата проревел:

— Еще десять оборотов!

Затем Говард Мэннинг продолжил.

— Ты должен уйти. Но сначала достань пачку бумаг из верхнего ящика моего стола. Это полные комплекты чертежей башен-катушек. Возьми их с собой. Передай их Обществу Содействия Развитию Науки. Иди сейчас же, и, ради бога, поторопись!

— Что будет с вами? — спросил Фенстром.

— Иди! — закричал Мэннинг, с мучительной мольбой в глазах нажимая на еще один сверкающий переключатель.

Фенстром больше не колебался и подбежал к письменному столу, в котором профессор хранил все свои бумаги. Он нашел толстый пакет, помахал им, получив в ответ энергичный кивок ученого, и выскочил из лаборатории на лютый холод.

От пронизывающего ветра у него застучали зубы, прежде чем он добрался до своего жилища-иглу. С поспешностью он натянул парку, схватил толстые меховые перчатки и, спотыкаясь, побежал по снегу.

Когда он пробегал в сотне футов от башни, люди у масляных насосов с любопытством посмотрели на него. Они и не подозревали, что служат безжалостному существу, способному заставить машину, управляемую ими, нарушить мировой покой.

Фенстром увидел, как прямо на его глазах ускоряются проволочные стойки вращающегося барабана. Над головой, под куполом ночи, появилось самое удивительное полярное сияние, которое он когда-либо видел. Ленты и вуали, ярко раскрашенные, извивались так, как будто их скручивала какая-то космическая сила.

Почему-то пилот знал, что должен спешить как никогда, хотя и не понимал почему.

Добравшись до самолёта, он бросился в кабину и положил пакет в настенный контейнер. Тяжело дыша, он нажал на кнопку запуска. С глухим кашлем мощный мотор несколько раз прокрутился, а затем разразился оглушительным ревом. Он дал ему прогреться всего пять минут и вырулил навстречу ветру. Вскоре он был в воздухе. Повинуясь внезапному порыву, он облетел лагерь, и смутное раскаяние в том, что ему пришлось бросить профессора, заставило его сердце биться быстрее.

Ему всегда нравился этот маленький ученый, хотя он и ненавидел его брата. Какой контраст: маленький, меланхоличный Говард — обладатель золотого сердца, истинный гуманист; и тучный, властный, бессердечный интеллектуал, по какой-то прихоти судьбы являвшийся его родным братом. Их цели были противоположны. К чему теперь это приведёт?

Фенстром озадаченно покачал головой и, ориентируясь по компасу, развернул самолёт на юг и стал подниматься, спасаясь от блуждающих приповерхностных токов. Внезапно ему пришла в голову мысль включить рацию и покрутить диск настройки. Сквозь треск помех послышался голос. Это был пронзительный и полный эмоций голос маленького ученого:

— …остановлю тебя, даже если это будет последним, что я сделаю. На самом деле, это и будет последним, что я сделаю! Но какое значение имеет моя жизнь — или твоя? Ты помешанный на власти эгоист, Джон. Земля в твоих руках превратится в руины. Я собираюсь спасти тебя от тебя самого. Ты войдешь в историю как выдающийся эрудит, как сооткрыватель одной из величайших тайн науки, мир запомнит тебя, как мученика, положившего свою жизнь на алтарь наших экспериментов.

Последовала пауза. Маленький радиоприемник Фенстрома не улавливал голос человека с другого конца Земли. Затем снова раздался пронзительный голос профессора Мэннинга.

— Как я это сделаю? Джон, ты забыл одну вещь. Как ты упоминал, если я просто остановлю свою башенную катушку, ты все равно сможешь вращать свою, искажать магнитное поле и сеять хаос на Земле. Но что, если я изменю направление вращения своей катушки? Ну, видишь! Представь себе две полярные силы, вращающиеся в противоположных направлениях. Земля не пострадает. Эффекты нейтрализуют друг друга. Однако конечный результат для нас…

Еще одна пауза. Затем опять несколько отрывистых слов маленького ученого.

— Прощай, Джон! Я всегда любил тебя как брата и продолжаю любить, хотя Бог знает почему…

Радио замолчало. Фенстром в взволнованном недоумении покачал головой и склонился над приборами. Он следил за стрелкой компаса, которая своим немаркированным концом указывала на юг. Что-то подсказало ему, что нужно улетать, и как можно скорее.

Через минуту произошли три события одновременно. Стрелка компаса внезапно принялась стремительно вращаться, превратившись в размытое пятно. Затем краем глаза он увидел, как из-за горизонта, казалось, со всех сторон, вырвались ослепительные лучи и устремились на север.

Внезапная, мучительная боль охватила его тело, как будто тысячи иголок пронзили его с головы до ног. Она длилась всего мгновение, но с его губ сорвался резкий крик, и самолёт внезапно накренился от судорожного движения его рук, вцепившихся в штурвал.

Обливаясь потом, Фенстром выровнял судно и с тяжелым вздохом расслабился. Затем он снова резко выпрямился; его сердце сжалось от внезапного осознания. Виденные им недавно лучи, были гигантскими молниями, ударившими на север, в то место, где остался маленький ученый с печальным лицом…

Фенстром резко развернул самолёт и помчался обратно. Пять минут спустя он кружил над дымящейся ямой с неровными краями, находившейся в том месте, где когда-то был лагерь. Не осталось даже никаких обломков. Какая-то чудовищная сила разнесла все на атомы.

Со странной болью в сердце Фенстром, не сводя глаз с компаса, снова повернул на юг.

И тут ему показалось, что он сошел с ума. Маркированный конец стрелки компаса, который должен был указывать в направлении, откуда он прилетел, вместо этого указывал туда, куда он летел!

Час спустя, когда никаких изменений не последовало, Фенстром признался себе, что это действительно произошло. Титаническая борьба между двумя братьями, контролировавшими противоположные магнитные поля, поменяла местами магнитные полюса Земли!