Правда, и президентская сторона вела кое-какие игры с Жириновским (это при том, что сам Ельцин относился к нему резко отрицательно; в одном из тогдашних интервью он без обиняков заявил: избрание президентом Зюганова или Жириновского «принесет России беды: в первом случае, возможно, чуть позже, во втором — незамедлительно»). В печати сообщалось, что лидера ЛДПР несколько раз принимал Черномырдин, в том числе и 3 июня — в тот же день, когда Жириновский встречался с Зюгановым. Но складывалось впечатление, что коммунисты тянут его в свою сторону несравненно сильнее.

10 июня одно из информагентств, ссылаясь на надежный источник, сообщило, что в случае, если Зюганов победит на выборах, Жириновскому обещано пять мест в коммунистическом «правительстве народного доверия». При этом ему не обязательно снимать свою кандидатуру в пользу председателя КПРФ — достаточно будет, чтобы он агитировал за Зюганова между двумя турами голосования.

Возможность такого союза в этот же день подтвердил и сам Зюганов, правда, вновь оговорившись, что все будет зависеть от «политического веса» Жириновского, каким он предстанет после первого тура. Кроме того, чуть позже вождь коммунистов стал отрицать, что Жириновскому предлагались места в правительстве. Но это уже мало что меняло: контуры складывающегося союза проступали все более отчетливо.

Наконец пришло сообщение о том, что на 17 июня, то есть на следующий день после первого тура, намечено расширенное заседание ЦК КПРФ и, среди прочего, на нем предполагается решить вопрос об оформлении коалиции между Народно-патриотическим блоком и ЛДПР. Дескать, Зюганов не желает брать на себя единоличную ответственность по этому вопросу и хочет, чтобы с ним ее разделили партайгеноссе.

Многие, кто следил тогда за предвыборной ситуацией, сходились на том, что в случае, если лидер ЛДПР займет третье место, альянс Зюганов — Жириновский накануне второго тура будет достаточно опасен для Ельцина. Соответственно, многим показалось несколько легкомысленным заявление президентского помощника Георгия Сатарова: мол, упомянутый альянс «на руку Ельцину, поскольку этот альянс будет способствовать консолидации демократических сил».

Вроде бы все причастные к власти давно согласились: Жириновский — человек неприличный. Общаться с ним — дело в высшей степени предосудительное. Никто и не общался. По крайней мере прилюдно. Все последние годы, в течение которых эта странная фигура, не имеющая аналогов в российской истории (в некотором смысле — по степени неприличия — предтечей его можно считать разве что Распутина), маячила на политической сцене, делали вид, что данного персонажа как бы не существует.

Разумеется, это был просчет. Опять спутали политику с морализаторством (сейчас некоторые наши общественные деятели совершают аналогичную ошибку, морализаторски подходя к самому Ельцину, упорно не желая признать, что никакого другого барьера, кроме нехорошего президента, на пути коммунистов к власти нет; ни Явлинский, ни кто другой не создает на этом пути даже малейшей шероховатости). Да, конечно, Жириновский — неприличный человек. Но и Россия в некотором роде не очень приличная страна: куда уж дальше, на выборах двадцать с лишним процентов, бывает, голосуют за этого то ли Хлестакова, то ли Ноздрева. Каждый пятый, стало быть.

Нетрудно, конечно, было предвидеть, что упомянутый просчет рано или поздно как-нибудь выйдет боком. Скажется в самый критический момент — во время тех же президентских выборов. Нельзя отмахиваться от человека, в арсенале которого столь солидный запас голосов и который в принципе готов стать вашим союзником. Однако предвидеть это, как всегда, недостало ума. Обычных мозгов. Многочисленные компьютеризированные аналитические центры тут не в счет. Они не помогли и не могли помочь: здесь требовался обычный здравый рассудок.

Где-то в середине марта Жириновский, мы помним, через Черномырдина попросил Ельцина о личной встрече. Было ясно: он собирается говорить с президентом о совместных действиях во время предвыборной кампании. Ответом было молчание.

И вот на позапрошлой неделе Жириновский предложил союз… Зюганову. Возник как раз тот вариант, просчитать который было так же просто, как цифру 4 при умножении 2 на 2, но который крупнейшие стратеги и мыслители из президентского окружения почему-то так и не сумели вовремя вычислить.

Надо полагать, при известии об этом шаге вождя ЛДПР там произошла немая сцена. Всеобщий шок.

Чем же объяснить такую элементарную промашку президентской бригады? По-видимому, тем, что Жириновский постоянно дудел о своем антикоммунизме. Более того, сами же власти в последнее время то и дело использовали его как подсобную силу в противоборстве с зюгановской командой. В частности, при голосовании в Думе, оплачивая эти мелкие услуги всевозможными мелкими и не мелкими подачками. Это-то все, надо полагать, и усыпило бдительность кремлевских прогнозистов…

Уповать на последовательный антикоммунизм Жириновского не было, конечно, никаких оснований. Он не антикоммунист. Впрочем, точно так же, разумеется, как и не приспешник коммунистов. Он не социалист, не националист, не интернационалист… Никакой, конечно, не либерал и не демократ… Это человек без каких-либо принципов, авантюрист, игрок, ловец удачи… Алхимик, переплавляющий в золото избирательские голоса… Изобретатель вечного двигателя, использующий энергию бессмертной человеческой глупости.

При всем при том, как известно, на политической сцене этот «сын юриста» играет роль русского национал-патриота, и его союз с коммунистами не кажется столь уж противоестественным: ведь в составе зюгановского блока уже имеются — и в немалом количестве — означенные национал-патриоты, хотя и несколько иного этнического происхождения.

Жириновский уверяет, что его союз с Зюгановым принесет коммунистическому папе безоговорочную победу. Причем уже в первом туре. Вот как он говорил об этом 31 мая на обеде, данном в его честь иностранными журналистами (вообще журналисты — и наши, и зарубежные — очень заботливо его обслуживают; собственно говоря, им мы и обязаны сотворением этой политической фигуры):

— …Кремль должен знать, что мое объединение с Зюгановым — это победа Зюганова. Это победа. И даже в первом туре может быть победа. И второго может не быть. Как в Госдуме: мои голоса и голоса фракции Зюганова — все, у нас большинство, нам другие фракции, независимые, не нужны.

И далее:

— Я не сторонник коммунистов. Но если я пойду с Зюгановым 16 июня, мы победим подавляющим большинством голосов. 60 процентов — не надо нам 50 плюс один голос! — 60 процентов, не меньше, мы получим вместе с ним. Вот это Ельцин должен знать: он не только в первом не победит… уже в первом победит Зюганов… Чтобы он понял, что его окружение его подводит.

Насчет первого тура — тут, конечно, уже ничего не получится: у Жириновского уже просто нет времени объяснить своим избирателям, почему им следует голосовать не за него, а за папу Зю. Во втором же туре он в самом деле может оказать любителям Маркса и Энгельса существенную подмогу. Хотя, наверное, ее величину Владимир Вольфович по своей хлестаковской привычке несколько преувеличивает. Но вот вопрос: намного ли?

По разным оценкам, к Зюганову могут перейти от 10 до 20 процентов избирателей Жириновского. Нижнюю цифру дает ВЦИОМ, верхнюю — Институт социологии парламентаризма Нугзара Бетанели. Учитывая, что в последнее время рейтинг Жириновского опустился до 5–6 процентов это соответственно 0,5–1,2 процента избирательских голосов. Не густо, конечно, но и это на дороге не валяется. Во втором туре будет жесткая драка за каждую долю процента.

К тому же это, так сказать, стихийные предпочтения. Если же Владимир Вольфович обратится к своим избирателям с пламенной речью, употребит весь свой ораторский пыл для агитации в пользу вождя российского пролетариата, цифры, я думаю, могут увеличиться.