Абеляр Левесли,

Instigator Regni

Его Превосходительство префект стражи

Эстеван Трилло да Кунья

в Ард Каррайг

Написано в Бан Филлим,

в день 7-й июля года 1230

Ваше Превосходительство господин Префект,

спешу уведомить, что произошло. В день 5-й июля сего года явился в старостат Бан Филлима некий Престон Хольт. Назвал себя ведьмаком. Оный же объявил, что, цитирую, предает себя в руки правосудия, ибо совесть его мучает, ибо убил с предумышлением чародея по имени Артамон из Асгута. И вдобавок трех других людей по имени Маргулис, Нурред и Хвальба. Так я его спросил, зачем он это сделамши, тем людям, зачем же их убил. А он на то в ответ, что их не любил. Всё ж потом серьезней признал, что эти первые трое лет назад уж тридцать с гаком на селенье ведьмачье напали оружно и ведьмаков многих там побили. А натравил их и подстрекал к тому этот именно чародей Артамон. Потому он, ведьмак Хольт, мстить присягнул и месть свою в конце свершил. Но сознает он, что преступлениями душу свою замарал и совесть тяжко нагрузил, потому вину признает и отдается закону на суд и наказание. Так сказал, такими словами.

Не мешкая тогда и не откладывая, приказал я ведьмака того арестовать и под конвоем в тюрьму Стурефорс отправить, в надежде, что верно поступаю.

Отдаваясь на милость вашу, остаюсь с уважением,

Йон Берфутс, староста

Illustrissimus ac Magnificus

Абеляр Левесли, граф де Боэн

Dux Instigator Regni

Datum ex Ban Ard,

die 1. Mensis Augusti anno 1230

post Resurrectionem

Illustrissime господин Инстигатор,

в отношении того ведьмака, Престоном Хольтом зовущегося, в тюрьме Стурефорс содержащегося, виновного в убийстве нашего дорогого Брата и Амикуса Магистра Артамона из Асгута, мы, Академия Магических Искусств в Бан Арде сообщить имеем следующее.

Магистр и condiscipulus[57] наш, Адриан из Таллемы, эксперт как в юриспруденции, так и в науках исполнения наказаний, мнение выразил, что ведьмак не человеком является, но мутантом, и правом на судебное рассмотрение посему не обладает. Фундаментальное право личной неприкосновенности nisi iure victum[58] правом является человека лишь, не мутанта. Тем самым судебный процесс абсолютно излишен. А поскольку вина сомнению не подлежит, то не созывая суд, можно сразу к казни приступить. Таково мнение Адриана из Таллемы.

Тем не менее, руководимые чувством справедливости, мы признали, что поскольку auctor преступления руки имеет две, ноги две и людской речью способен communicare то пусть даже это и не делает его человеком ex definitione однако верным будет дать такому некоторыми человеческими правами воспользоваться. Nullus describatur reus, priusquam convincatur[59], а значит, названного Престона Хольта перед судом поставить следует и осудить. Склоняемся мы, однако, к мнению магистра Адриана, что было это crimen nefandum а вина Хольта этого сомнению не подлежит. Nec veniam effuso sanguine casus habet[60]. Таким образом, снисхождения быть не может и один лишь приговор возможен. Ultimum supplicium то есть poena capitalis[61]. Другого приговора Академия Магических Искусств не примет и не одобрит.,,,,

Приговор же в исполнение привести следует как можно скорее.

Остаюсь с уважением,

Эвклидес КрофтRector Academiae

Praefectus vigilum

Эстеван Трилло да Кунья

в том же городе

Datum in Ard Carraigh,

6-го дня августа года 1230 p. R.

Господин префект,

прилагаю копию письма Его Магнифиценции[62] Эвклидеса Крофта, ректора академии в Бан Арде. Рекомендую ознакомиться и в точности, до последней буквы, дело содержащегося в Стурефорсе ведьмака diligenter procedere[63]. То бишь, без всяких проволочек осудить и казнить. Об исполнении доложить.

Абеляр Левесли

Instigator Regni

Сидящий за столом Эстеван Трилло да Кунья, королевский префект стражи, смотрел на Геральта долго и пристально, щуря глаза и слегка прикусывая губы. Наконец он выпрямился в кресле, подкрутил черные усы.

– Вот тебе и раз, – протянул он. – Мои агенты уже давно ищут тебя по всему королевству. Безуспешно. А ты, к моему изумлению и восхищению, являешься сюда сам. Добровольно. Не под конвоем.

Геральт пожал плечами. Он не собирался выдавать префекту, где провел последнее время и чем занимался. А надо сказать, работы за это время было много.

После того что случилось первого мая, Геральт решил как можно быстрей и как можно дальше скрыться с места этого происшествия. Он отправился в Нижнюю Мархию, на берега Понтара. А там рынграф с трубкой и звание почетного королевского почтальона оказались как нельзя более кстати. Королевских почтарей, как выяснилось, отличала буквально железная солидарность. На каждой встреченной почтовой станции Геральта ждали поддержка и помощь. А поскольку ему нужно было на какое-то время замаскироваться, почтари Нижней Мархии без лишних просьб предложили Геральту работу. И последние три месяца Геральт служил эскортом для почтальонов, везущих наиболее ценные грузы.

Солидарностью, информированностью и надежной системой связи отличились также и краснолюдские банкиры. Когда сопровождающий почтальона Геральт появился в филиале банка семьи Бони, его ждало там сообщение от Тимура Вороноффа. Именно таким образом Геральт узнал об аресте Престона Хольта. И о заточении его в недоброй славы тюрьме Стурефорс, месте изоляции и каторжной работы в каменоломнях.

– Готов поспорить, – префект снова подкрутил усы, – что я знаю цель твоего прибытия. Но спорить мы не станем, ибо, как известно, из двух спорщиков один дурак, а второй подлец. Поэтому просто скажи, что привело тебя сюда, в Стурефорс. А уж я решу, позволю ли тебе выйти отсюда или останешься в тюрьме навсегда. Слушаю, говори.

Со двора, из-за зарешеченного окна, слышны были крики. И брань.

Те, кто приближался к тюрьме Стурефорс, первым делом, еще издали, видели Aedificium carceris, огромное здание, возвышающийся над низиной каменный блок. Чем это здание было раньше и для чего служило, не помнил никто. Подозревали, что в прошлом это был храм.

Подъезжающих ближе узкая дорога вела к расположенной в ущелье каменоломне. Здесь можно было присмотреться к команде ободранных и закованных в кандалы узников, раскалывающих молотами и кирками скальные блоки. Однако долго присматриваться было нельзя, проезжих заставляли быстро миновать каменоломню угрожающие окрики и еще более угрожающие физиономии охранников, конных арбалетчиков.