— Это тебе, — прошептала я, снимая изящную заколку с фатой и вставляя её в её тёмные волосы, собранные в высокую причёску. — На счастье. — Я подмигнула ей и стоявшему рядом Ярику, который улыбался так, будто это и его собственный праздник.
Лиля — девушка, которая не смогла спасти ни свою первую любовь, ни Глеба, обрела того, кто спас её саму. Музыка стала её убежищем и путеводной нитью: она нашла группу, с которой играла инструментальный рок. Их композиции быстро разлетелись по интернету, собирая всё больше поклонников. Ярик терпеливо ждал своего часа — шаг за шагом завоёвывал её доверие, а общая любовь к музыке связала их крепче любых слов. Он с упоением записывал их треки в собственной студии, превращая каждый звук в признание. И вот уже как два года они официально встречались — мужчина всё-таки добился своего, а Лиля... буду честна, она крутила им как хотела, а тому было только в радость ей угождать. Это ли не секрет счастливых отношений?
Затем я стремительно развернулась и подбежала к Марку, но Паоло уже нёсся ко мне с длинным белым шёлковым шарфом в руках.
— Aspetta! Подожди! — Он ловко обмотал шарф вокруг моей шеи. — На ветру будет смотреться бомбезно! Perfetto!
Тем временем гости рассаживались по машинам, настроение было предельно весёлое и возбуждённое. Даня, проходя мимо, с отцовской заботой поправил складки моего платья, чтобы оно красиво легло на сиденье мотоцикла.
— Покажись там, красотка, — подмигнул он и отошёл к своей машине. Сегодня он тоже был великолепен — в идеально сидящем тёмно-коричневом костюме, с изящной серьгой в ухе.
Его природное чувство стиля наконец нашло применение: после очередной фотосессии, на которые мы стали выбираться втроём, Лиля тайно отправила его снимки в несколько модных журналов, которые проводили конкурс, и вуаля! Его заметили! Теперь мой друг был успешной моделью, амбассадором популярного ювелирного бренда. Он сиял так же ярко, как и я, только в своей, особой стихии. А что касается личной жизни, то в ней тоже были перемены. Как только мой друг стал часто мелькать на обложках глянцевых журналов и на билбордах, его фанатский клуб начал множиться, и, как оказалось, в нём были даже его одноклассницы, которые раньше не принимали его сущность. Теперь же они обрывали ему телефон с просьбой встретиться, но Даня поступил как истинный однолюб. Он купил огромный букет цветов и поехал в другой город, чтобы наконец встретиться и поговорить лично с той самой девушкой, которую любил еще со школьной парты. Со временем их чувства обрели новую силу, а та призналась, что и сама была влюблена в Даню и даже ждала от него действий, но… получилось, как получилось. Зато теперь сквозь года они наконец воссоединились, и мой друг был очень счастлив.
— Внимание! — скомандовал Паоло. — Едете не спеша, не гоните! Сверху вас дрон снимает! Вероника, девочка моя, играй на камеру! Посылай воздушные поцелуи, целуй своего жениха и будь счастливой! Мы едем сзади! Включим музыку на всю громкость для атмосферы, колонка прикреплена к крыше! Я потом всё смонтирую! Всё понятно?!
— Понятно! — крикнули мы в ответ, удобнее усаживаясь на мотоцикл. Сердце бешено колотилось от восторга.
— Perfetto! — завопил Паоло. — В путь!
Марк повернул ключ зажигания, и мощный рёв мотора взорвал тишину амальфитанского вечера. Он обернулся ко мне, его глаза сияли сквозь забрало шлема.
— Пятиминутного видео будет достаточно?
— Что-то уже задумал? — подозрительно сузила я глаза, хотя сердце уже подсказывало ответ.
— Хочу украсть свою жену, — признался он, смотря на меня с такой любовью, что перехватило дыхание.
— Но у нас заказан ресторан! — засмеялась я, хотя его безумная идея уже зажигала меня изнутри.
— Подождут, — беззаботно бросил он, и мы тронулись вперёд, навстречу закату, оставляя позади облако пыли и счастливые лица наших близких.
Позади нас грянул знакомый бит — тот самый, от которого всегда закипала кровь в жилах. Трек Don Toliver — «Lose My Mind» (feat. Doja Cat) оглушил тишину серпантина итальянского вечера. И это было чистое безумие. Сладкое, пьянящее, абсолютное.
Марк плавно отпустил сцепление, и мотоцикл рванул вперёд с низким, уверенным рыком. Я вжалась в его спину, чувствуя сквозь ткань пиджака каждый мускул, каждое движение.
Ветер мгновенно подхватил нас. Он ворвался под подол моего платья, заиграл фатой, но главным действующим лицом стал тот самый белый шёлковый шарф Паоло. Он взметнулся позади меня как живой, поймал поток воздуха и превратился в развевающееся знамя, в крыло, в чистое воплощение свободы. Длинные концы трепетали на скорости, сливаясь в ослепительно белый шлейф.
И только теперь, в этом безумном танце скорости и ветра, моё платье раскрылось во всей своей красоте. Оно было не пышным и объёмным, а облегающим, словно вторая кожа, сшитое из струящегося кремового шёлка, который на солнце отливал перламутром. Платье идеально повторяло каждый изгиб моего тела, подчёркивая талию и мягкие линии бёдер. И самый смелый, самый прекрасный его элемент — глубокий разрез на бедре, который теперь взметнулся от ветра, открывая ногу почти до самого бедра. Шёлк трепетал на скорости, обвивая мои ноги то нежным покрывалом, то вздымаясь смелым крылом, обнажая кожу, покрытую мурашками от скорости и восторга. Это было платье-вызов — элегантное и безумно сексуальное одновременно.
Я знала, что где-то высоко над нами, в розовеющем небе, парит дрон. Его беззвучный объектив ловил каждую деталь: два силуэта на фоне бескрайнего моря, извилистую ленту дороги, вьющуюся по склону, и этот безумный, прекрасный шарф — символ нашего полёта. Я прижалась щекой к спине Марка, чувствуя, как смеётся его тело.
— Держись крепче! — крикнул он, но его голос унёс ветер.
Я зажмурилась от восторга. Скорость вырывала слёзы из глаз, но это были слёзы чистейшего, ничем не разбавленного счастья. Мы неслись в золотой пыли заката, а ритмичный бас пульсировал где-то глубоко внутри, сливаясь с рёвом мотора и бешеным стуком моего сердца.
Я отпустила одну руку, подняла её вверх, поймала поток ветра и послала воздушный поцелуй куда-то в небо, дрону, Италии, и всему миру. Потом обняла Марка снова, крепче прежнего, и крикнула ему в спину, зная, что он не услышит, но чувствуя, что он поймёт:
— Я люблю тебя!
А он, будто и правда услышав, в ответ лишь прибавил газу, и мы ринулись вперёд — в огненную пустоту заката, в грохот музыки, в бесконечность этого идеального момента, где не было ничего, кроме нас, скорости, развевающегося на ветру белого шёлка и шёпота шёлкового платья, повторяющего каждый виток нашего безумного и прекрасного побега.
Смотря на эти бескрайние пейзажи, расстилающиеся под нами словно ожившие полотна старых мастеров, в сознании мелькали флэшбэки — отрывистые, яркие, как вспышки молнии.
Его ледяной, пронизывающий взгляд, остановивший меня у дверей аудитории в тот самый первый день. Его глаза цвета грозового неба, неотрывно следящие за мной во время лекций — взгляд, в котором читалось одновременно и любопытство, и вызов. Его мимолетное, почти случайное прикосновение в университетском коридоре, от которого сердце замирало и бешено стучало в груди, сбивая дыхание. Его язвительные, отточенные как лезвие замечания, ранившие больнее любого ножа и заставлявшие сомневаться в себе. Его наглое, дерзкое предложение, брошенное в шуме клуба — предложение, что в один миг перевернуло всю мою жизнь с ног на голову, смешав все карты.
Моя оглушительная пощечина ему в ответ — жест отчаяния и ярости. Мои окровавленные колени на холодном щебне перед его машиной — унижение и боль. Мои бессонные ночи, пропитанные слезами и тягостными размышлениями. Мои тихие рыдания в подушку, в которые уходило столько сил. Мои отчаянные крики на него на заброшенном аэродроме, где эхо разносило каждое слово. Мои сомнения, терзавшие изнутри. Мои страхи, сковывающие душу. И наконец — моя любовь. Та, что прорвалась сквозь все преграды.
