Кочерга в руках мужчины потянулась к дверце мусоросжигателя. Попала в раскаленную пластину и издала тугой звук. Загнутый конец тут же захватил ручку дверцы.

Дверца открылась. Внутри ярко горело алое пламя.

– Ух…

Каждый зажал себе нос от вырвавшейся мощной вони. Кого-то даже начало тошнить.

Это был запах горящего белка. И, скорее всего, все представили, что стало причиной этого зловония.

– Масаки… – простонал мужчина в инвалидной коляске словно в агонии.

– Вот оно что… – Красавец ткнул кочергой в печь. В пламени грудой лежало и горело несколько черных вещей.

Мужчина пошевелил в печи. Хоть хладнокровие и не оставило его, рука, державшая кочергу, слабо затряслась. Вскоре он насадил на конец кочерги что-то, горевшее в печи, и достал из нее.

Однако он тут же издал короткий крик и резко отшатнулся. Когда это достали, а потом уронили, из печи выпало кое-что еще.

Затхлый воздух подвала бурно сотрясли вскрики присутствующих.

Взглянув на покатившееся нечто, красавец потрясенно рухнул.

– Что за ужас…

Там была отрезанная человеческая голова.

Она обуглилась до черноты и продолжала испускать белый дым. Волосы сгорели полностью, а глаза, нос и рот были совершенно обезображены пламенем.

Тем временем на конец кочерги в руках мужчины был нанизан, словно на вертел, еще один сгоревший предмет.

– А это рука? – прошептал красавец и стряхнул ее в металлическое ведро, стоявшее рядом.

Это и впрямь была рука.

Человеческая рука, по всей видимости, левая, согнутая под неестественным углом и так же, как и выкатившаяся ранее голова, сожженная до черноты жаром печи. Внимание привлекало то, что на этой руке отсутствовал палец. Безымянный.

В печи было целиком сожжено человеческое тело.

Когда-то целое, оно было порублено на шесть частей – голова, туловище, руки и ноги.

Ночная буря. Рассвет за ней.

Образ произошедшего в особняке ярко отпечатался в их глазах.

Упавшая с башни несчастная женщина. Украденная картина. Исчезнувший из виду подозрительный мужчина. Искавший его, а в итоге убитый, расчлененный и в придачу сожженный в мусоросжигателе другой мужчина.

Буря почти закончилась.

И вместе с ней ночной инцидент был погребен под единственной «разгадкой».

В круглых скобках указан возраст на сентябрь 1985 года

Иссэй Фудзинума. Покойный. Не имеющий себе равных художник по прозвищу Провидец.

Киити Фудзинума. Его сын. Израненное лицо он прячет под маской, живет в Доме с водяными колесами. (41)

Юриэ Фудзинума. Его жена. Дочка подмастерья Иссэя Сибагаки Коитиро (покойного). (19)

Синго Масаки. Друг Киити. Когда-то был учеником Иссэя. (38)

Сёдзи Курамото. Дворецкий Дома с водяными колесами. (56)

Фумиэ Нэгиси. Домработница, жившая в особняке. (Прошлое) (45)

Томоко Нодзава. Приходящая домработница. (Настоящее) (31)

Гэндзо Ооиси. Посещает Дом с водяными колесами раз в год. Торговец произведениями искусства. (49)

Сигэхико Мори. Аналогично. Посещает Дом с водяными колесами раз в год. Профессор истории искусств университета М. (46)

Нориюки Митамура. Аналогично. Главврач хирургической клиники. (36)

Цунэхито Фурукава. Аналогично. Помощник настоятеля фамильного кладбища Фудзинума. (37)

Киёси Симада. Нежданный гость. (36)

Спальня Киити Фудзинумы

(8:30)

Я проснулся как обычно.

Из окна, выходящего на восток, во внутренний двор, через янтарные шторы в комнату проникали яркие лучи утреннего солнца. Если хорошенько прислушаться, то в тишине можно было услышать слабое щебетание диких птиц, живущих в горах. К слабо уловимому звуку журчания воды примешивался…

Тудум-тудум…

…Грохот водяных колес, вращавшихся в западной части здания. Мирное утро.

С наступлением сентября царила в целом хорошая погода, однако прошлым вечером в новостях сообщили о приближении тайфуна под каким-то там номером. Из-за его влияния 28 числа во второй половине дня в регионе Тюгоку начнутся дожди, так что сегодняшнее утро можно было назвать затишьем перед бурей.

Я медленно приподнялся с широкой кровати.

Половина девятого.

Часы на стене показывали то же время, в которое я обычно просыпался.

Я облокотился на изголовье кровати и потянул правую руку к прикроватному столику. Взял свою старую трубку из шиповника и набил ее листьями. Вскоре вместе с дымом кремового цвета комнату заполнил мягкий аромат.

– Тайфун, значит? – тихо пробормотал я. Это был неестественно охрипший, довольно неприятный голос.

Если задуматься, то ровно год назад, 28 сентября, все начиналось похожим утром. В тот раз тоже передавали о приближении сильного тайфуна. И, как и было обещано, пришла яростная буря.

Год…

С тех пор прошел уже целый год. С той ночной бури, обагренной кровью.

Продолжая курить трубку, я ненадолго погрузился в размышления. Я потихоньку потянулся к воспоминаниям той прошлогодней ночи. Произошедшие в тот день различные события, а затем…

Я мельком бросил взгляд на дверь в углу комнаты.

Медная ручка. Темно-коричневая панель из красного дерева. Дверь в рабочий кабинет, которая уже никогда не откроется.

Исхудавшее тело непроизвольно сильно задрожало. Из центра груди вырывался и распространялся неописуемый, не думающий уходить трепет.

Без пятнадцати девять.

Вот-вот должен был позвонить телефон на прикроватном столике. О начале сегодняшнего дня объявил очень слабый, звучащий словно из-под одеяла тусклый голос.

– Доброе утро, господин, – раздался из трубки как обычно невозмутимый голос. Это был дворецкий Сёдзи Курамото. – Вскоре завтрак будет готов.

– Благодарю.

Я положил трубку на подставку и принялся самостоятельно одеваться. Снял пижаму, надел рубашку и штаны, а сверху накинул халат. Закончив с основным, на обе руки я надел перчатки из белой ткани. Последним же шло лицо.

Маска.

Вероятно, всю мою, Киити Фудзинумы, жизнь, все мое существование символизирует именно она.

Маска.

У меня, как бы сказать, нет лица. Для того чтобы скрыть мне самому ненавистное мое настоящее лицо, я ношу эту маску постоянно. Белая маска, изображающая лицо, которое должно быть у хозяина этого особняка. Ощущение резины, словно приклеенной к коже. Холодная посмертная маска, нацепленная на живое лицо…

Без пяти девять.

В дверь справа, то есть в противоположном углу от двери рабочего кабинета, легонько постучали. Эта дверь разделяла спальню и соседнюю с ней гостиную. Пришла она, Юриэ, и на ее щеках играла, как обычно, нежная улыбка, бальзам для моего огрубевшего одинокого сердца.

– Доброе утро. – Она вошла в комнату, открыв дверь отданным ей дубликатом ключа. Из маленьких пухлых губ струился ясный голос: – Прошу, кофе.

Я поднялся с кровати и перенес тело на инвалидную коляску.

Юриэ направила на меня спокойный взгляд и налила кофе из кофейника в чашку, которая стояла на привезенном ею столике на колесиках. Я принял его с бесстрастным видом наклеенной на лицо белой маски.

– Уже прошел год, да? – тихо пробормотала она и стала ждать ответа.

– Благодарю. – Не ответив на вопрос, я взял чашку в руки.

Год… На первый взгляд казалось, что время прошло спокойно и безмятежно.

В местах, подобных этому ущелью, царили мир и покой, словно они застыли во времени. Текущие в долине воды реки непрерывно продолжали плавно вращать три водяных колеса. Мы тихо жили в особняке втроем: я, Юриэ и Курамото. За исключением приходящей домработницы, ни единая душа не посещала этот дом.